«Стыд какой…» — мысленно взвизгнула шатенка, прячась с головой под одеялом и заваливаясь на бок, тут же пряча под спасительную ткань оголившиеся пятки. «Как я теперь ему в глаза смотреть буду? Ну, бли-и-ин!»
Логан нервно поёрзала, панически жмурясь, стыдясь такого казуса. Вроде бы радоваться надо было, что её любимый дядя успел спасти её жалкую душонку, а не перебирать в голове глупые мысли, но о другом думать она не могла. Многие девушки рано теряют девственность и связывают себя весьма неопределёнными узами с мужчинами. Чакки же была не таковой. Хоть у неё и был тот ещё характер, но в подобного рода ситуациях она была монашкой. От одной мысли, что её девственной кожи касался мужчина, Чакки была готова забиться в панике. Противоречивость всегда была одной из особенностей этой девушки. Поёрзав ещё немного под покрывалом и почувствовав, что дышать уже просто невозможно — так душно было внутри, она высунула раскрасневшееся лицо наружу, глубоко вдыхая прохладный воздух. Сладковатый привкус кислорода скользнул по языку, принося облегчение телу, но тут же это ощущение исчезло, сменилось чем-то неприятным.
— Надо срочно почистить зубы, — пробурчала себе под нос Чакки, откинув одеяло в сторону и бодро вскочив на ноги, ещё мрачнее добавила, — и одеться надо бы…
Следующие полчаса прошли в радостной суматохе. Первым делом Логан распахнула тяжёлые шторы, позволяя ласковым лучам солнца залить комнату золотистым светом. Она стояла, жмурясь от яркого света. Но от этого было так радостно на душе, что Чакки не удержавшись звонко рассмеялась, постепенно затихая, а потом и вовсе замолчав. Девушка покачала головой, взлохматила свои спутавшиеся волосы. Побежала одеваться. Бельё, светлые джинсы, растянутая серая майка, которая всё время съезжала с одного плеча, оголяя ровную кожу. В ванну она заходить не спешила, даже наоборот нарочито медленно натягивала на себя одежду, избегая всеми мыслимыми и немыслимыми способами приближение к двери. Воспоминания о минувших событиях были всё ещё слишком свежи, что бы спокойно относиться к воде. Но неприятный привкус во рту всё же заставил её войти в светлую ванную. Махровый коврик по-прежнему был подмочен с одного края, грязная одежда одиноко лежала возле унитаза, а стыки между кафельной плиткой потемнели от изобилия влаги. Мутная вода была бездвижна, и казалось, вот только опустишь в неё руку, как тебя затянет на дно без возможности выбраться назад. Логан нервно вздохнула. Засовывать руки в воду у неё не было совершенно никакого желания, но нужно было. Помявшись на месте, шатенка всё же склонилась над ванной, погрузив руки в холодную воду. Мурашки побежали по телу, смешиваясь с чувством тревоги, пробирая до костей. Нашарив кончиками пальцев резиновую затычку, Чакки тут же ухватилась за неё, резко выдёргивая из стока. Несколько пузырьков всплыло на поверхность, издав громкий «буль», и вода дёрнулась с места медленно спускаясь. Облегчённо вздохнув и откинув чёрную затычку куда-то в сторону пластмассовых тазиков, девушка подошла к раковине, намереваясь наконец-то почистить зубы и умыться. Из крана полилась вода с приятным шелестом, а Логан уставилась на себя в зеркало. Острые скулы резко выделялись на светлом лице, алые губы были вполне презентабельного вида. Чакки думала от них живого места не останется после её нескончаемых покусываний. А ведь и даже малейших ранок не было, хоть она и помнила, как пару раз прокусывала их до крови. На своей щеке она так же не нашла царапины, которую получила во время драки с девушкой по имени Джо. Непонимающе нахмурившись, Логан повернулась к зеркалу спиной, оголив кожу спины, заглядывая через плечо.
— Ни хрена себе! — выдохнула шатенка, смотря чуть расширившимися глазами на свою абсолютно чистую спину. Татуировка была на месте, а вот синяки и ссадины чудесным образом исчезли. Шатенка помотала головой из стороны в сторону, опуская майку. В этот самый момент она усомнилась в своих воспоминаниях.
«Может быть, мне всё это приснилось? Наглоталась воды вот и брежу.»
Но бросив задумчивый взгляд на изодранную груду одежды около унитаза, отвергла мысль о сне. Пока что люди не научились материализовывать предметы из своих снов.
— Ничего не понимаю, — рассеяно пробормотала Чакки. Из ванны послышался бурчащий звук и, бросив на неё взгляд, шатенка встретилась лишь со светлыми стенками, на которых остались разводы от осевшей грязи. В который раз вздохнув, она всё же схватила зубную щётку, выдавила синей пасты с белыми квадратиками в жиже, и принялась за чистку зубов. Может быть, ей показалось, что она была ранена? Просто игра разума? Она ведь была так возбуждена, что могла нафантазировать себе небылиц и свято поверить в них.
А значит, может быть, Леся с Бетти живы? И сейчас завтракают у себя на кухне?
Решив, что это самая хорошая мысль из всех, что пришла ей в голову этим утром, Чакки улыбнулась своему отражению, случайно размазав пену по подбородку и носу, что привело её ещё в больший детский восторг. В конечном итоге измазавшись в пасте, Логан успокоилась, умылась и с приподнятым настроением поспешила наведаться в кухню. Так как её животик отчаянно заворчал, заставляя стройные ножки в белых носочках быстро передвигаться в сторону заветного местонахождения еды.
Сбежав по лестнице со второго этажа, Чакки как бы невзначай огляделась по сторонам, про себя отмечая, что вокруг как-то слишком тихо. Хотя, это было естественно для дома Ника. Ведь теперь нет Сары, которая часто громко кричала, что бы дозваться своего мужа к обеду. И нет хнычущего ребёнка, который наполнял этот дом счастьем своим радостным угуканьем. Тишина не нравилась Чакки. Не сейчас.
Проходя мимо входной двери, девушка почему-то замерла, уставившись на деревянную поверхность опустошённым взглядом. Какое-то непонятное чувство медленно овладевало душой, будто желая о чём-то предупредить. Но помотав головой из стороны в сторону и прихватив с собой переносной телефон, Чакки всё же поплелась на кухню. Пальцы быстро набирали заветный номер, и трубка тут же прильнула к уху. Логан закусила нижнюю губу, с надеждой вслушиваясь в долгие гудки. Но она тут же растворилась, когда щёлкнула кнопочка, переключаясь на автоответчик.
— Привет! — воскликнул радостный голос Леси, от чего сердце шатенки болезненно сжалось. Она как вчера помнила день этой записи. На заднем фоне раздался пронзительный плач ребёнка, сопровождаемый криками Чакки. — Вы позвонили Олесе и Эрику. Меня! Меня не забудь! — перекрикивая дальнейшие слова женщины, заголосила Логан. — Ина… Я тут, между прочим, пытаюсь запись сделать!
— Ну и что?! Меня главное не забудь!
— Ина! — громко воскликнула Леся, на что ей плачем отозвалась новорождённая Бетти и смехом Эрик, который так удачно навернулся со стула. Дальше Чакки просто не могла слушать запись. Так и не дождавшись звукового сигнала для сообщения, она сбросила вызов. Всё равно больше не у кого спрашивать «как дела?» и «в порядке ли любимая племяшка?». Отложив телефон в сторону на разделочный стол, Логан облокотилась копчиком о раковину, закусив большой палец левой руки.
«Только бы не разреветься. Только бы не разреветься» — мысленно, будто молитву, повторяла девушка. Взгляд предательски заволокла дымка, и Чакки пришлось задрать голову вверх, закатив глаза, только чтобы слёзы не выкатились из них. Ей не хотелось плакать. И это не было обусловлено глупостью, которую твердя люди — «слёзы — слабость». Чакки не считала слёзы слабостью, даже наоборот, порой это было очень важно для неё: закрыться в ванне и разреветься, выплёскивая все накопившиеся эмоции. Это помогало ей сохранить в себе неугомонного ребёнка, нуждающегося в чьей-нибудь опеке. Не плакала Чакки только потому, что Леся не хотела бы видеть её страданий. Не такой жизни желала ей старшая сестра. Пусть они и были не столь близки, но видеть печаль для них было просто невыносимо. Может быть, это обуславливалось кровными узами, а может у Ины и Олеси была особая духовная связь, которая не позволяла ни одной из них опускать руки.
