Держала их на мраморных коленях, чтобы призраки и подружки не стянули.

Взгляд у Рёмо - потусторонний.

Наверно, и мы выглядели не более дружественно, поэтому все мальчики оставили нас в покое до следующего воскрешения.

- Мне страшно, даже пальцы набухли! - Рицу в избе упала на кровать, ножки - как баскетбольный мяч в корзину - забросила на спинку. - Что, если мальчики найдут еще один бутик?

И не один, а - сиксилион?

Остаток жизни мне придется примерять платья! - Рицу клацнула жемчужными зубками.

Мы онемели, заморозились.

Я представила анимешную картину, нарисованную Рицу - ужас!!!

- Вы еще живые? Не умерли от страха?

Возможно, что лес испытывает нас - наделал Сен-Тропе, ресторанов, деревень с увеселениями.

Под каждой горой открывает бутик с женскими платьями! - Через пять минут я заговорила чужим голосом, он трещал дровами в печке. - Лес издевается, либо укрепляет наш дух и волю!

Блииин! Чем отличается дух от воли?

- Дух - любовь к увеселениям, а воля - страсть к платьям! - Сейлор Мун не сомневалась: меньше знаешь - легче ориентируешься в лабиринтах философии. - Слабые духом остаются в деревнях и радуются, пляшут, поют, играют в фанты, коллекционируют жуков и марки с головами.

В увеселительных деревнях не нужны платья, потому что плясать и обливаться лимонадом можно без одежды.

Безвольные - попадают в плен к платьям.

Не веселятся, не водят хороводы, не поют хором, а с злобным усердием примеряют платья, выходят на подиум, красуются, и дальше - до конца жизни живут платьями. - Сейлор Мун натянула белое платьице с красными жучками - замечательно, идеально, прелестно.

- ЙО! МОЙО! Сейлор! Ты - гений в мини-юбке! - Я подавилась краем подушки, вкусная, но не съедобная. - У кого несломимый дух, как у Мцыри, и сильная воля, те девочки живут прежней жизнью: собирают голубику на болотах, изучают физику, играют в шахматы.

Если дух болеет, а воля железная, то девочки уходят с головой в веселье.

И, наоборот, безвольные, но с гранитным духом - не знаю их - без платьев танцуют на балах до обмороков.

Если же нет воли, или дух прогнил, то...

- То в увеселительных деревнях, на курортах прыгают, поют и коллекционируют платья! - Асуна дотянула общую мысль.

Стало еще страшнее, даже температура в избе опустилась до абсолютного нуля.

- По поводу духа: без хоровых танцев я, возможно, проживу! - Рицу прилегла на платья, боялась, что они убегут. - Но без финтифлюшек, извините, не выдержу и дня.

У меня дух на костылях, а воля - хромает.

Надеюсь, что мальчик ради нас не нароют завтра бутиков! - Рицу Каваи всхлипнула соловушкой!

И нам не до головокружительного веселья с бубнами и кастаньетами.

Никогда не думала, что проблема вечной радости и бесконечного гардероба вырастет до смертельных масштабов.

Бросить нельзя, и остаться - невозможно!

Спала я, как на радуге.

Всё вокруг цветное, горбатое, и с него упаду - кости переломаю на радость мышкам.

Проснулась ночью, в час волка.

Сон ушёл в мифы Древней Фламандии, где много картин.

Я поднялась, повязала шарфик Hermes (похоже, что он станет моим спутником на ближайшие месяцы), одела синие платье из первого бутика, взяла самое необходимое для прогулки и вышла из тёплой и надёжной избы.

Луна меня пугала, поэтому я смотрела под ноги - под замечательные ходульки.

Тянуло на костёр - не на живой огонь, а на место вчерашнего костра.

Даже спина чесалась, раздраженная крапивой любопытства.

Я догадывалась: пока не посмотрю на стоянку, муравьино-крапивный зуд не исчезнет.

Вышла за линию лагеря - еще не опасно, допустимая зона, и леса нет.

Затем вернулась, зашла за тёмный короб избы, присела на корточки, превратилась в пенёк.

- Не двигайся! Нож всажу в живот, а пули в лоб! - пенёк ожил, место для засады я выбрала идеальное - в колючках.

Тень остановилась, хрюкнула в досаде оборотня.

- Кэндзи? - еще не разглядела лицо одноклассника, но по характерному хрюку узнала Клауса. - Подсматриваешь за мной, или за всеми девочками сразу?

Ты - маньяк?

- ЭТА... ГМ... ХМ... - Кэндзи заикался в шоке, что его - прославленного шпиона - обманула девочка, подловила.

- Попробую догадаться со ста сиксилионов раз!

Ты, наверно, боишься, что я снова уйду в лес и потеряюсь?

Выставил почётный караул из себя и... Юдзи?

- Юдзи при чём? - Кэндзи ушёл с линии огня моей двустволки.

Чуть выше шелохнулся ковер кустов, и послышался топот медведя-оборотня.

Тень метнулась к избушкам и исчезла в Чёрной дыре.

- Разве это не Юдзи? - я сорвала веточку с колючками, раздумывала: стегануть Кэндзи - за шпионаж, или себя - за ум?

- Не знаю! Мы с ним не сообщники! - Клаус озадачено почесал затылок, подал утопающей Юмико руку помощи.

- Мы же с тобой договаривались, чтобы ты не ухаживал за мной Кэндзи! - убрала нож и закинула ружьё за спину. - Рано мне еще женихаться!

Умишком я не выросла: дух веселья слаб, а воля к платьям прохудилась.

Юдзи тоже в ухажеры записался, но в тайные, подпольные.

Он не идёт напролом, как ты!

По Юдзи страдает Сейлор Мун!

Рин сохнет бельём по Сейлор!

Асуна в тебя влюблена до искр из глаз анимешных.

Роли распределены, а я еще не принята в ваш театр трёх актёров! - умно сказала, красиво, но бесполезно.

Юмико Сакаки из красного анекдота:

"Батюшка, я правильно живу?"

"Правильно, но зря!"

Не оглядывалась, поднималась в гору по жирному следу телеги.

Ни Юдзи, ни Кэндзи за мной не пойдут, потому что гнев Юмико страшнее, чем сойти с тропы в лесу.

Но следят, я уверена, прожигают лазерами взглядов мою спину.

Пусть любуются, кровососы.

Не зря же я обула туфельки на шестнадцати сантиметрах каблуков.

До кострища я добралась быстро, хотя за дорогу сто раз испугалась: шороха травы, воя сверчка, тени, мелькнувшей в облаках, и всего остального, что окружает беззащитную девочку с тесаком и ружьём.

Да! Рин не обманул! Я оказалась на месте побоища, на Куликовом поле.

Костёр разбросан, множество следов, словно телега долго и с садизмом гонялась за моими друзьями и избивала их.

- Во как! Всё в жизни расписано по страницам! - снова мудрствовала, как учитель на пенсии.

Не хватало ещё, чтобы ко мне репьями прицепились умные мысли.

От ума появляются морщины.

Собралась обратно (не пойду же в лес, где лесники, бутики и Большие Выдры с бесконечным хороводом).

Наступила на что-то мягкое, и оно злобно мяукнуло.

- Ой! Мамочки! Кошка! - наклонилась, заглянула в бесстыжие глаза кошки, которая по ночам превращается в ведьму.

Не кошка, а - лис, лисёнок - подросток, хулиган.

- ХМ! Значит, не просто так я проснулась и поперлась на гору, на костёр для сжигания Юмико! - смотрела в бесстыжие глаза лиса, а он не убегал, уверенный в моей гуманности. - Ты свалился с горы, отстал от своих, и теперь требуешь, чтобы я накормила тебя до арбузного брюха.

Ступай в деревню Большие Выдры, к мальчику Тому Арбузу, у него тоже брюхо. - Сняла ружьё, достала нож - на всякий противолисий случай.

Вдруг, лисёнок - оборотень, или рядом затаились его зубастые бешеные родители с лапами и нечищеными зубами?

Лис - по-кошачьи - улёгся мне на туфли и успокоился, приготовился спать сутки.

- Очень мило! Дружок, я тебя сейчас зарежу, шкуру пущу на перчатки... мал ты для шикарных перчаток.

На брелок хвостик оставлю, а остальное - на кошелёк. - Кончиком ножа потрогала животное.

Оно подняло мордочку, молча ответило мне:

"Сдурела, Юмико! Спи!"

Я отступила перед трудностями, подняла лиса на руки (зачем мне обуза? я сбрендила?).

ОГОГО! Передняя лапка у лиса сломана, но не опасно, не смертельно, хвост не отвалится.

Телега его, или Рин покалечили до нетрудоспособности.

Я, разумеется, себя исключала из палачей, потому что - добрая, предусмотрительная и на полном скаку сохраняла самообладание.