Да и приближающееся к концу турне вымотало парней. Оно было короче, чем прошлогоднее, но намного насыщеннее. У них практически не было времени на экскурсии, отдых на курортах. В день приезда они светились в каких-нибудь людных местах, потом давали концерт, потом переезжали в другой город, день отдыха, чаще всего занятый встречами с фанатами и раздачей автографов, потом снова концерт, и так по кругу.

Рождественские выходные, проведённые дома, и вовсе разморили ребят. Вспоминались родные и тёплые постели, спокойные немецкие городки и еда домашних эльфов, а не гостиничных.

«Вещие сестрички» работали на последнем издыхании. Зелья и заклинания помогали это скрыть, да и ради восхищённых улыбок фанатов хотелось стараться, но вот в такие тихие часы, за закрытыми дверями, «Сестрички» позволяли себе расслабиться, пожаловаться, поругаться от нервов.

Несмотря ни на что, они записали три новые песни во время турне. Одна — праздничная — уже давно крутилась по магорадио различных стран. Вторую они сыграли на концерте в Берлине. Третью решили приберечь для финального концерта, во время которого будет объявлена дата следующего альбома.

Холли решила, что даст своим мальчикам роздыху, и назначила выпуск аж на ноябрь. Почти год можно было отдыхать и ничего не делать.

Сейчас все радовались этому факту, но Курт знал — уже к концу весны они все начнут сходить с ума от скуки и безделья, искать шанс выступить, писать музыку и стихи. Не надо было обладать даром предвидения, чтобы знать, что дата выпуска альбома переместится на более раннее время по инициативе самих музыкантов.

— Я хочу выспаться, хотя бы раз на неделе, — широко зевнул Финн, направляясь к своей спальне. Зевотой он заразил Пака и Хантера, которые вяло исследовали номер.

— Хорошая идея, — кивнул Эллиотт, откладывая листы пергамента, на которых всё силился написать текст к их последней песне. — От разницы в часовых поясах у меня уже сносит крышу.

— Мы все начинаем выражаться как магглы, — поморщился Себастиан. — Какой ужас.

— Это от усталости, — утешил его Адам. — У тебя тоже здесь номер, Холли?

— Нет, я буду на вилле у одного моего знакомого, — с улыбкой отозвалась женщина, поднимаясь на ноги. По приезде в солнечную Испанию она сменила строгие серые, бледно-зелёные и коричневые тона на яркие цветочные принты. — Но я навещу вас завтра, после обеда. Мы поедем в центр города общаться с публикой. Будьте добры подготовиться к тому времени.

Парни проводили её кивками, потом потянулись к своим комнатам.

— Курт, ты идёшь? — оглянулся Эллиотт на лестнице.

— Нет, — Курт вздохнул, обнимая большую диванную подушку. — Посижу ещё. Не хочу пока спать.

Эллиотт скептически посмотрел на синяки под глазами друга, но ничего не сказал. Курт дождался, пока все уйдут и начнут копошиться в спальнях, и только потом решился достать из внутреннего кармана мантии письмо.

Письмо от Блейна.

Он не мог поверить, что делает это. Он не должен был. Они ведь расстались.

Но полученная две недели назад стопка писем… Курт просто не мог проигнорировать это. Скорее всего, Блейн не думал их отправлять. Они были слишком путанными, слишком искренними. На бумаге было много клякс, обычно идеально ровный почерк Блейна скакал во все стороны. Да и то, что их пришло сразу семь, говорило о незапланированности подобной акции.

Курт понимал это, но всё равно не мог оставить письма без ответа. Ему хотелось так же выразить свои чувства, рассказать Блейну, через что он прошёл тогда, в декабре. Потому что они ведь не говорили об этом толком.

А следовало бы?

Между ними всё было кончено. По крайней мере, так предполагалось.

Но Курт никак не мог избавиться от тоски, от чувства острой нехватки кого-то рядом. Это было очевидно — он всё ещё любил Блейна несмотря ни на что.

Курт позвал гостиничного эльфа, попросил принести писчие принадлежности, поудобнее устроился за низким столиком.

Хотелось отправить Блейну ответ до того, как их затянет в водоворот безумных испанских концертов.

***

Блейн подавил позорный писк, когда Джефф с силой уронил толстые учебники на парту. Друг глянул на него мрачно, сдул с глаз чёлку, сел на лавку рядом.

— Тебя звали на свидание, — тихо начал Джефф.

Блейн вздохнул, понимая, о чём пойдёт разговор.

— Да, я отказался. Нет, я не пожалею. Со мной всё в порядке. Я просто не хочу.

— Точно «просто» не хочешь? — Джефф с подозрением прищурился. — Это никак не связано с тем, что с начала семестра у тебя неожиданно улучшилось настроение, ты начал улыбаться как сытая акула, перестал хлебать успокаивающее зелье как водицу?

— Не понимаю, о чём ты, — решительно ответил Андерсон, сосредоточенно пролистывая свои конспекты. Джефф закатил глаза и привалился к его боку.

— Ну чего ты? Я же действительно волнуюсь. Я не буду осуждать. Скажи мне правду.

— Ладно, — Блейн отпихнул друга плечом, тот был довольно тяжёлым. — По вине Варежки — моей домовички — мы с Куртом начали переписываться.

— Что?!

— После Рождества я начал писать письма. Никому не отправлял, просто выплёскивал всё, что накопилось. Естественно, это всё было связано с Куртом. Варежка нашла эти письма и отправила. И Курт ответил мне.

— Вау, — Джефф ошалело поморгал. — Но разве он не?..

— Порвал со мной? Да. Но, видимо, я близок к прощению.

Блейн пару раз сжал и разжал кулаки, пытаясь успокоиться. Внутри него болтались маленькие жгучие пузырьки счастья. Его улыбку уже сравнили с акульей, стоило попридержать коней.

— На самом деле, я не знаю, почему Курт это делает, я просто верю в лучший для нас двоих исход. Но пока он всё ещё в турне, я не могу приступить… К активным действиям.

Действительно, их переписка вернулась к личному, они потихоньку начинали рассказывать друг другу о событиях дня, жаловаться на проблемы и надоедливых и шумных друзей. Только об отношениях не заговаривали.

Это напоминало самое-самое начало их дружбы.

— Тогда для тебя же хорошо, что «Сестрички» скоро вернутся домой, да? — Джефф улыбнулся. Блейн действительно выглядел здоровым и весёлым, а он успел соскучиться по такому зрелищу за прошедший месяц.

— Скоро?

— Да, дружище. Ты давно на календарь смотрел? Январь заканчивается. Они уже отыграли один концерт в Лиссабоне, готовятся ко второму.

Блейн нахмурился — за временем он совсем не следил.

Видимо, кольцам придётся придержать немного подольше. Он не успеет ко дню Святого Валентина.

Но какая разница, сколько времени это займёт? Куда важнее — будут ли они вместе. Вообще. Когда-нибудь.

Блейн был готов ждать хоть целый год (хотя это было бы трудно).

***

Курт понимал, что остальные начали что-то подозревать — даже после изматывающих репетиций и концертов он мог задержаться в номере. Он говорил, что не хочет спать, хотя и валился с ног.

Но Курт по какой-то причине просто стеснялся отвечать на письма Блейна при друзьях. Он знал — они не осудят, по крайней мере вслух, но всё равно.

Себастиан мог бросить: «Я же говорил». Хантер сказать что-нибудь вроде: «Чего же ты тогда и его, и себя мучил так долго». Эллиотт бы вздохнул тоскливо, глядя на него как на ребёнка. И так далее по списку.

Курт не смог бы выдержать и даже таких добрых, несерьёзных насмешек. В его душе и сердце едва-едва установилось равновесие, и оно было настолько хрупким, что готово было рухнуть от пары взглядов.

Так что, когда за спиной Курта кто-то вздохнул: «Я так и знал», — он позорно зажмурился, прижимая письмо к груди.

Себастиан, закутанный в большой махровый халат и оттого выглядящий каким-то мягким, ненастоящим — перевалился через спинку дивана и сел рядом с Куртом.

— Я видел, что тебе приходят какие-то особенные письма, да и филин выглядел знакомо. Это от Блейна, да?

Курт до боли закусил губу, упёрся взглядом в стол. Себастиан посмотрел на него пару секунд, вздохнул.

— Курт, ну не буду я издеваться. Что ты сразу так подобрался, будто проклясть меня готов?