Блейн знал, что может надеяться на их поддержку. Он больше не боялся.

***

В пятницу, всё тысячу раз обдумав и обсудив, Блейн послал отцу записку-бабочку. Если Фоули уже покинули страну, бумажка вернётся спустя час. Но она послушно выпорхнула в окно. Через пятнадцать минут её заменила другая, с более неровными крылышками, на которой были написаны адрес и время встречи.

— Ты написал Курту? — послышался тихий голос Клеменс. Она вошла в комнату в ночном халате, присела на диван. — Вы ведь снова вместе. Мне Паскаль рассказал.

В её голосе слышался упрёк. Блейн нахмурился.

— Нет, я написал отцу.

— Что? Он здесь? В Германии?

— Да. И дедушка с бабушкой тоже. Купер, как оказалось, умер. Теперь мне предлагают стать наследником.

— О Господи, как ужасно. Но разве они не запретили тебе пользоваться их фамилией из-за того, что я маггла?

— Но ты не маггла, мам. Ты была сквибом. Ты была их Новой кровью.

Блейн смотрел на мать тяжёлым взглядом. Та сначала удивлённо приоткрыла рот, потом сокрушённо вздохнула.

— Они рассказали.

— Верно. Я думаю только об одном… Неужели было так важно скрывать это от меня? Ничего бы ведь не изменилось.

— Милый, дело не всегда в тебе, — Клеменс горько улыбнулась. — Я не хотела думать об этом, не хотела вспоминать. Ну подумай сам. Мне обещали, что я стану настоящей волшебницей. Обещали, что я буду жить во дворце и посещать балы. Обещали забрать в лучший мир, где нет этой послевоенной разрухи и нищеты. А потом всё рухнуло.

Женщина нервно сплела пальцы. Да уж, это Блейн точно не учёл.

— Ты винила меня за это?

— Случалось и такое, — честно ответила Клеменс. — Мои родители называли меня шлюхой, не желали помогать с нагулянным где-то ребёнком. Я бросила университет из-за беременности. И осталась совершенно одна, с выстроенными за девять месяцев воздушными замками. Было тяжело. Но ты был таким маленьким, таким… Чистым. Да, я ругалась, я злилась на тебя и на себя, винила всех вокруг, но я никогда тебя не ненавидела. Запомни это, сынок, пожалуйста.

— Я и не думал так. Не представляю, как бы ты могла меня ненавидеть, — Блейн пересел поближе к матери, обнял её. — Прости, что обозлился. Просто это всё так неожиданно всплыло. Так много навалилось.

— Я понимаю. А мне, наверное, надо было пересилить старые обиды и давно всё рассказать. Так что, мир?

— Мир, — Блейн рассмеялся. — И мы правда помирились с Куртом. Он меня простил. Теперь всё будет хорошо.

— А что с твоим отцом и?..

— Я думаю согласиться.

— Но ты же всегда так не любил их, — Клеменс поджала губы. — Ты бы справился и без них, милый. Ты бы стал самым лучшим сам.

— Я знаю это, — Блейн кивнул. — Но, получив помощь их рода, я смогу стать ещё лучше. И, что куда важнее, я смогу убедиться, что их семья станет лучше. Что семья Купера не закончится на парочке тупых снобов.

Клеменс понимающе улыбнулась, крепко обняла сына. Блейн уложил голову ей на плечо, вдохнул знакомый с детства запах, который не изменился и десять лет спустя, и ему стало спокойно и хорошо.

— Не сиди до ночи, размышляя о проблемах мира, — в шутку сказала Клеменс, возвращаясь в свою комнату. — Ложись спать. У тебя вон уже какие мешки под глазами.

Но уснуть Блейн долго не мог. Он до поздней ночи прогонял в голове план, все обещания, которые должен был стребовать с родственников, находил новые аргументы за и против принятого решения.

Так что в десять утра в субботу, нервно рыская по шкафу в поисках подходящей мантии, Блейн на бегу сыпанул в камин Летучего Пороха и крикнул адрес поместья Хаммелов.

— Блейн? — сонно поинтересовался Курт, чья голова с растрёпанными волосами появилась в камине. — Что такое?

— Прости, что разбудил, — взмолился Блейн. — Но Курт, пожалуйста… Сходи со мной на встречу. Я волнуюсь.

Курт пару раз медленно моргнул, потом встряхнулся.

— Хорошо. Сколько времени есть?

— Ещё час.

— Через полчаса я буду у тебя. — Курт улыбнулся. — Успокойся, милый. Всё пройдёт отлично.

То, что Курт Хаммел действительно собрался за тридцать минут, значило для Блейна очень многое. Когда камин в его комнате полыхнул зелёным пламенем и Курт вышел из него, зло отряхиваясь, Блейн облегчённо вздохнул.

— Давай я уберу пепел, — он вытащил палочку.

— Рука машинально к своей тянется, — пробормотал Курт, позволяя ему украсть пару поцелуев. — Раньше я и не замечал, как много колдую.

Блейн с сожалением поджал губы, потом усадил Курта на свою кровать.

— Вау. Это дорогая мантия.

— Тебе нужно найти что-нибудь похожее, — кивнул Курт, отгоняя плохие мысли. — Ты должен показать, что ты не безродный мальчишка, которому они предлагают милость. Нет, ты мужчина, который знает, чего он хочет и который не позволит собой управлять.

Блейн нервно кивнул.

— Но разве у меня есть что-нибудь подходящее?

— Я ведь дарил тебе мантии. Найди их, — строго поручил Курт. — Надо ещё сделать что-нибудь с твоими волосами. Судят, милый, всегда по одёжке. Надо с первой секунды правильно подать себя.

Наконец мантия глубоко синего цвета и классического покроя, которую когда-то, ещё в начале отношений, Курт подарил Блейну, была найдена в недрах шкафа. Курт аккуратно уложил волосы Блейна, не заклинанием, как обычно, а руками, нежно проводя пальцами с гелем по кудряшкам и слегка зачёсывая чёлку.

— Ты ведь носишь ту серьгу, да? Со дня рождения.

— Не снимал, — подтвердил Блейн, повернув голову. Он так привык к небольшому гвоздику, что и не замечал его вовсе.

— Раз они знают, как категорически ты настроен, то могут не побрезговать зельем Доверия или чем-нибудь ещё мерзким, — Курт чмокнул Блейна в щёку. — Эх, не таким я представлял себе наше первое свидания после расставания.

— Завтра весь наш день будет посвящён друг другу, — пообещал Блейн. — Всё будет как положено.

— А как положено?

— Волшебно и романтично, — Блейн привстал на носочки, поцеловал Курта в лоб. — Ну, ты со мной?

Курт крепко сжал его руку.

— Ты же знаешь ответ. Я всегда с тобой. Теперь — точно всегда.

***

Придя на встречу вдвоём, они точно удивили Фоули. А после Блейн насладился их шокированными лицами, когда заведующий ресторана, в котором они расположились, вышел лично поприветствовать «герра Хаммела». Курт вежливо улыбнулся грузному мужчине, а потом и вовсе подал руку для поцелуя.

— И что это было за представление? — вздёрнула подбородок Инесса. Говорила она исключительно на английском.

— Этот господин — владелец сети заведений по всей Германии, — любезно объяснил Курт, — числится, так сказать, вассалом моей семьи.

— Розье? — презрительно фыркнул Фидель.

— Мы не на островах, сэр, — Курт вздёрнул бровь. — И в моих жилах течёт кровь не одного благородного рода.

Блейн расслабился. Курт был рядом с ним, холодный и нерушимый, как айсберг. Ни пренебрежения, ни оскорбления не могли вывести его из себя на людях. И в Курте было побольше презрения и яда, чем в обоих этих стариках.

Блейн почувствовал, что и сам наполняется уверенностью. Он взял Курта за руку, улыбнулся ему, потом обратился к родственникам. Те смотрели на их переплетённые пальцы как на Мерлина во плоти — недоверчиво и с какой-то опаской.

— Может, перейдём к более важным разговорам? У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь больше необходимого, — Блейн откинулся на спинку стула. Курт посмотрел на него с довольной ухмылкой.

Он сразу до выхода сказал ему: «Не унижайся. Не будь изысканно вежливым. Будь наглым, решительным. Это ты делаешь им одолжение, ты спасаешь их».

— Ты совсем страх потерял, мальчишка? — прошипел Фидель. — Заваливаешься сюда со своим…

— Вы хотите, чтобы у вашего рода был наследник или нет? — легко перебил его Курт своим высоким и звонким голосом. — Тогда будьте любезны замолчать и послушать, что хочет сказать ваш внук.

Витус поднял голову, осмотрел парней, сидящих на другом конце стола. Блейн сейчас и Блейн во время прошлого разговора так разительно отличался, что мужчина невольно улыбнулся. Сейчас младший сын напоминал ему Купера. Такой же фривольный, гордый, самоуверенный.