- Что не слышал?

- Малфой, я больше... не грязнокровка – Гермиона говорила с паузами, сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Никогда она не чувствовала себя такой слабой и уязвимой. Она думала, что сумела смириться.

- Но я давно не называл тебя так, и давно уже не думаю так. И еще, я очень жалею, что когда-то так пытался тебя этим достать, оскорбить, унизить. Я понимал, что на тебя это не влияет, но каждый раз повторял то же – уголки ее губ чуть коснулась улыбка, которая сразу же исчезла.

- Я не об этом хотела сказать. Дослушай до конца. Я больше не грязнокровка, потому что магглорожденные – это прежде всего волшебники, а я... больше не могу называться колдуньей, потому что я больше не имею... магической силы, я больше не владею магией. Я не могу колдовать и больше никогда не смогу – это все она она постаралась проговорить на одном дыхании и так быстро, словно пыталась сбросить тяжелое бремя.

- Что... что означает «больше не имеешь магической силы»? Как такое вообще может быть?

- Мои волосы... – едва слышно ответила Гермиона, а затем немного громче продолжила: – Существует древнее поверье, что когда у волшебниц хотели забрать силу, им отрезали волосы. А потом и сама колдунья умирала, не в состоянии себя защитить.

- Это сделала Белла? Тогда, в этом доме?

- Это уже не важно. Это все прошлое, которое я очень стараюсь забыть. Я не хотела тебе рассказывать, по крайней мере сейчас. Я уже смирилась, хотя я думала, что смирилась, но я постараюсь – гриффиндорка резко остановила блуждающий до этому взгляд на глазах Драко. – Тебе... остается решить, сможешь ли ты принять меня... такую...

Парень не мог оторвать глаз от глаз девушки. Только теперь он понял, что у нее не только запах шоколада, но и прекрасные глаза такого же цвета. Он словно видел ее впервые. В памяти проходили образы того ужасного вечера, вечера, когда внутренний голос, который возник с появлением метки, убил в нем внутреннего демона и стал голосом разума. Только теперь он понял, что именно тот вечер стал переломным в его взглядах на нее, на него, на жизнь, на них. А потом вспомнились слова матери.

- Этот взгляд, которым вы смотрели друг на друга.

- Что?

- Пока ничего – Драко сделал шаг и сжал ее в объятиях. Они были так сильны, что она кажется, услышала хруст своих костей. Он целовал ее губы, щеки, нос, глаза, подбородок, волосы и шептал: – Извини.

- Но ты в этом не виноват – так же тихо ответила Гермиона, испытавшая облегчение. – Ты не должен извиняться за ошибки своих родственников. Это были ужасные времена, они должны так делать.

- Зачем ты ее защищаешь? – Он оторвался от нее и посмотрел в глаза. – Ты должна ненавидеть, ты должна радоваться её смерти.

- Но я не хочу. Потому что есть люди, кому она была дорога, которые любили Беллатрису. И эта потеря для них такая же тяжелая, как для меня – утрата силы. Но я жива.

- Как ты можешь такое сравнивать? Кто любил Беллу? Мне кажется, что даже Рудольфус, ее муж, никогда ее не любил.

- Но у нее была и есть сестра. И когда она узнала, что... сестер – Гермиона сделала паузу, чтобы дать Драко понять, что она имеет в виду и Нарциссу. И он это понял, потому что выпустил ее из объятий, сделал шаг назад и повернул голову к окну, – больше нет, то она очень расстроилась.

- Но как она может любить их – Драко также сделай паузу, но для того, чтобы понять, сможет ли говорить о маме в прошедшем времени. В этот момент Гермиона коснулась его щеки, он повернул голову к ней и понял, что сможет, – после того, как они сознательно отказались от Андромеды?

- Ты знаешь об Андромеде?

Лицо парня снова озарила улыбка. Пусть она не была воплощением всеобъемлющей и безграничной радости, но это была улыбка покоя и умиротворения. Он наклонился, легонько поцеловал девушку, прижал свой лоб к ее и прошептал.

- Грейнджер, эти вопросы никогда не закончатся. Пойдем вниз, а то сейчас опять появится Лейс, и ты снова будешь краснеть и молить о помощи. А я больше не хочу тебя защищать.

- Так ты меня и не защищал.

- Неужели? Я мог ее и не остановить, но кто знает, что было с тобой, если бы она стала объяснять весь устав рода Малфоев.

- О, ну определенную его часть я уже знаю – также улыбнулась девушка.

- Грейнджер, повторяю, это надо заканчивать. Мы еще имеем много времени, чтобы раскрыть все наши секреты. Ты никуда не спешишь? – Драко подмигнув и начал наклонятся для очередного поцелуя.

- Это такой вопрос или предложение? – с лукавыми нотками и в тон парню ответила Гермиона.

- Предложение чего? Я ничего не предлагал – так и не поцеловав, слизирениц резким рывком развернулся в сторону выхода и рванул к двери. Гермионе ничего не оставалось, как бежать следом.

- Малфой, неужели между нами может быть все так просто? – Крикнула она в спину хохочущего парня.

- Почему нет? – Прокричал Драко так громко, что это было на весь замок. – Разве не ты говорила, что надо забыть прошлое и жить дальше? Я бегу в новую жизнь и тяну тебя за собой.

Никогда Гермиона не чувствовала себя счастливее, чем сейчас. Еще каких-то полгода назад в этом доме у нее забрали силу, и она думала, что это был конец её жизни. Она была на волосок от смерти, она могла сама стать убийцей. Еще каких пару часов назад, она думала, что этот парень монстр, который никогда не изменится. Школьные годы, соперничество, метка, даже его фамилия, которую она повторяет раз за разом – все забылось, когда он коснулся ее губ. Эти поцелуи вскружили голову настолько, что окружающий мир и события в нем просто перестали существовать. Черный омут глаз при каждой встрече взглядов словно затягивал в себя, не давая возможности вернутся обратно. Эти руки, крепкие и уверены, приносили спокойствие, защиту и уверенность, что все будет хорошо. Неужели счастье выглядит и ощущается так... Неужели это и есть любовь...

Забыть прошлое... Как оказывается это легко сделать. Все свои 19 лет он жил в пределах четко установленных правил, которые нельзя нарушать при любых обстоятельствах. Но почему? Всю свою историю его предки приносили в жертву любовь, но ради чего? Чистокровности? Хотели очистить мир от тех, кого считали недостойным быть в магическом мире, называться волшебниками, но при этом служили полукровному уроду. Они сознательно отказывались от радости и счастья. Обрекали себя на муки. Но как можно было так жить? Что это за жизнь такая – без любви? Хотя еще недавно, он сам так жил, в уверенности, что просто не может любить. Но что тогда это? То, что он чувствует к этой девушке сзади? Неужели это и есть любовь? Неужели судьбу действительно невозможно изменить...

- Драко – резкий, холодный и знакомый голос оборвал все мысли и заставил остановиться. Гермиона от неожиданности налетела на парня сзади и чтобы не упасть схватилась за его руку. – Кого я вижу, грязнокровка снова в нашем доме – Люциус расплылся в самодовольной и лукавой улыбке. – Сын мой, за последний месяц, как мы не виделись, ты действительно подтвердил свои слова, и если я, обдумав первую часть твоей образцовой речи, пришел к выводу, что то, что ты сделал, было признаком твоей слабости, страха перед поставленной задачей, то сейчас ты ярко подтвердил конец своей речи, свою фамилию и статус. И если в прошлый раз этой грязнокровке удалось сбежать отсюда, то сейчас ты сделал все необходимое, чтобы магический мир наконец избавился, хотя бы одной, но какой грязной, своей частицы. Драко, ты настоящий Малфой, и даже после моей смерти ты знаешь, что делать.

Гермиона вцепилась в руку слизеринца и замерла. Радость, которая только что словно окрыляла растворилась в воздухе, а безкрылая душа начала падать к земле, чтоб разбиться в этот раз навсегда. Падала туда, где ей и место в этом доме и мире Малфоя. Как она могла поверить? Все было слишком идеально, чтобы быть реальным. Ослепленная желанием быть счастливой, она снова была предана. Все те поцелуи, взгляды, мнимая потеря памяти, даже неизвестное заклятие – все было хорошо обдуманное за этот последний месяц, чтобы усыпить бдительность, а затем нанести удар.