Серия: S.T.A.L.K.E.R. Гробовщик

Ты никогда не задумывался, кто нашел первый артефакт? А в аномалию кто первый вляпался? Хотя, тут проще. Наверняка первым вертолет в "Плешь" рухнул. Или, скорее, машина на дороге в "Карусель" попала. А вот артефакт...

Рыло рассказывал, что до него, как минимум, два призыва в Зоне полегло. А он тут с самого, почитай, начала. Сперва сталкером ползал, потом до смотрящего дорос. От того и прожил долго. Так вот, когда он в Зону попал, уже и про "Медузу" знали, и про "Кровавые бусы". На инструктаже им эти штуки подробно описали. А когда меня сюда пригнали, список артефактов уже за десяток перевалил...

Рассказать? Что же, можно и рассказать. Только вот какое дело: с памятью у меня не очень.

И не то плохо, что стал я забывать, как и что со мной приключилось. Хуже всего, что иногда вспоминаю то, чего не было. Или три варианта одного события, причем все три - абсолютно отчётливо. Это как, например, помнилось бы мне, одновременно, что Наполеон проиграл Бородино, что он его выиграл, и что такого сражения вообще не было. И чему верить? Что в учебнике писать?

Отчетливо помню, как я сюда попал. Было это в апреле 20.. года. В городе снег тогда уже весь растаял, но в полях еще попадался...

Часть первая

или

Конечная остановка.

Весна - есть весна. Она хороша, даже если видна она через маленькое окошко с закруглёнными углами старого проржавевшего кунга. Было оно похоже на экранчик древнего телевизора, пульт управления которого был в руках редкого зануды. По все каналам были передачи о природе. А он всё никак не мог выбрать. Щелк! На экране молодая травка у опушки леса. Щёлк! Полные жирной грязи вспаханные поля. Щёлк! Сплошная скользкая лужа, по какой-то причине называемая просёлочной дорогой, а в ней, как в зеркале, такое яркое солнце... Мелькал и мелькал за окошком господин апрель месяц. Машина везла и везла нас по разухабистой дороге навстречу неизвестности. В кунге нас было двенадцать бедолаг, отловленных по вокзалам, заброшенным стройкам да аварийным домам. Скамейки для сидения были узкие и мы, то и дело соскальзывали, бились друг о друга и о жестяные стенки, матерились в полголоса или шипели от боли. Трещала, а кое-где и рвалась одежда, с сухим стуком сталкивались лбы. Ревел двигатель. В маленьком окошке двери мелькал и мелькал бесконечный проселок и сопровождающий нас УАЗик.

Наконец мучение кончилось. Машина со скрипом остановилась, и не успел никто из нас приникнуть к оконцу, как дверь распахнулась, впуская внутрь яркий, до боли в глазах солнечный свет.

- Выходим, - прозвучала команда, и мы, короткими шажками и хватаясь за препятствия, потянулись к выходу из кунга.

Оказавшись снаружи, я, как смог, огляделся.

Передачи о природе кончились. Началось кино про армию.

Асфальт. Небольшое КПП. Вышка с прожектором, рядом солдат с автоматом на плече. Дальше длинное здание, похожее на казарму, квадрат плаца. Еще далее что-то вроде гаражных боксов... Воинская часть, неиначе... Мои собратья по несчастью столпились рядом и тоже, щурясь, зыркали по сторонам.

- А ну - построиться!

Команда хлестнула по нам, будто плеть, и мы поспешно встали в кривую шеренгу лицом к говорившему. А тот, невысокий, худощавый, подтянутый, вылез из УАЗика, поправил фуражку на голове, разгладил усы под длинным носом и продолжил:

- Все вы, являетесь социальными иждивенцами, а, следовательно, согласно Декрету ?3 от 2 апреля прошлого года - преступники. Родина вас кормила, учила, лечила. В надежде, что вы, в свою очередь, ей отплатите тем же. А вы не собираетесь это делать. Налоги не платите, работать отказываетесь... Терпению нашему пришел конец. Так что с этого дня вы будете свои долги отрабатывать ПРИНУДИТЕЛЬНО. Вот там, - он махнул в сторону ворот КПП, - в поселке, вы отныне будете жить и работать на благо Родины. Подробности вам расскажет ваш бригадир. А пока вы должны понять одно: больше с вами никто нянчиться не будет. И закон здесь один - я, майор Дятлов.

Стоявший рядом со мной мужик поперхнулся, то ли давя смешок, то ли и в самом деле закашлялся. Майор тенью метнулся к нему и схватил за лацканы заношенной до блеска болоньевой куртки.

- Фамилия, - потребовал Дятлов.

- Дык, - растерялся мужик. - Лосевы мы...

-- Слышь ты, Лосяра, - майор встряхнул мужика и у того клацнули зубы. - Я тебя прошу, дай мне повод тебя тут же шлепнуть. Что бы и остальные поняли, чего отныне ваша жизнь стоит.

Он выхватил из кобуры "Макаров" и с размаху воткнул провинившемуся прямо в рот. Мужик замычал. Из разбитых губ закапала на асфальт кровь. За спиной майора стояли еще несколько офицеров, которые откровенно скучали. Один то и дело поглядывал на часы.

- Ну - давай, дернись только, - между тем продолжил Дятлов. - Клянусь, ты у меня тут же ляжешь.

Мужик не шевелился. Его била мелкая дрожь.

- Еще раз повторяю, - сказал майор. Он, наконец, отпустил мужика и обвел нас оценивающим взглядом. - Жизнь-малина для вас кончилась. Начинается жизнь-дерьмо. И чем больше этого дерьма в вас обнаружится, тем короче будет ваша жизнь.

Отточенный жест, и из кармана явил себя белоснежный носовой платок. Майор тщательно вытер руки, потом ствол пистолета, который тут же засунул в кобуру на поясе. Грязный платок спланировал на асфальт.

- Поднял, - коротко скомандовал Дятлов, сверля взглядом провинившегося. Тот с готовностью присел на корточки, но, как только пальцы ухватились за ткань, майор наступил на платок сапогом. Не зная, как быть, мужик опасливо посмотрел вверх. Майор удовлетворенно усмехнулся и, сойдя с места, махнул рукой:

- Выбросить.

Лосев подхватил некогда белоснежную тряпочку и скоро затрусил к недалёкой урне. А Дятлов снова обвел нас оценивающим взглядом.

- Романов, - негромко позвал он, не оборачиваясь, и один из офицеров за его спиной вытянулся: - Давай их на санобработку. Ну и далее по пунктам.

Следующие два часа нас раздели до гола, побрили налысо, выдали по куску хозяйственного мыла на двоих и загнали в душевую, где из шести сосков бежал жиденький водопад теплой водички. После душа нам всем выдали стандартное армейское бельё, включая выгоревшие от бесконечных стирок гимнастерки и стоптанные сапоги. На все наши робкие попытки как-то разъяснить наше положение, отвечали: "скоро узнаете" или молчали. Особо настырному невысокому щуплому дядьке из нашей команды сержант с золотой "фиксой" во рту и погонами сержанта попросту дал по морде.

Как только все банные дела были закончены, и мы толпой вывали из душевых на улицу, рядом с нами будто вырос из-под земли невысокий мужик лет 30-ти в потертом танкистском шлеме. Он мельком осмотрел нас, поморщился и сказал:

- Я - Ломоть. Отныне - ваш смотрящий. Знакомиться, дупла - пенёчки, будем позже. Сейчас придется немного поработать.

И следующие полчаса мы грузили на подводу, в которую была запряжена серая меланхоличная кляча. Грузили мешки с мукой и сетки с картошкой, грузили вакуумные упаковки с кирпичиками хлеба, пачки крупы, сахара, чая, консервы и даже несколько упаковок бульонных кубиков.

После этого мы двинулись к КПП, которое тут же распахнуло перед нами железные ставни ворот. Вот так, впереди Ломоть на подводе, следом неровная колонна по-двое, мы и вступили в пределы Зоны.

А может и не так.

Параллельно я отчётливо помню, как нам на несколько дней заперли в каком-то сарае и по0одному гоняли на допрос к особисту. Потом нас переписали, сняли отпечатки пальцев и выдали по какому-то временному удостоверению, мол, податель сего является сотрудником частной строительной компании "Ярывань", и только после этого пёхом отправили в Зону. А было ещё воспоминание, что никакой воинской части мы толком и не видели. Машина проскочила КПП, провезла нас по дороге с полкилометра, после чего под раскаты начинающейся грозы нас вытряхнули из кузова, указали направление, куда бежать. И всё. Про майора Дятлова я узнал позднее, после инцидента в Столбцах.