Спасибо им хотя бы на том, что выручили полезной информацией о южной «границе» региона. Теперь у меня невеселая новость для всех.

С самого раннего утра я отправлюсь к их главному, чтобы зарисовать примерную схему нашей зоны. Может, хоть наладят контакт с соседями и не будут такими скупердяями.

Ну, и расскажу свою новость об обстановке в регионе и о проблеме его границ границ…

– Так, с сутью его записей все ясно, нам нужно то же самое, но по шахтам.

Я быстро начал искать восемнадцатую страницу.

09 октября 2161г. (Дневник странника)

Снова нахожусь на заброшенной животноводческой ферме. Мне необходимо переночевать, очень устал. Южнее, до суток пути, нашел несколько штолен, одни из них свободны для прохода. Поскольку о нормальном освещении там можно не думать, в дневнике записи делать не удавалось. Рядом с шахтами есть несколько одноэтажных длинных зданий, но они кажутся слишком подозрительными для отдыха и ночлега. Даже не могу сейчас этого себе объяснить, почему чувство подозрительности вызывают пустые брошенные здания без явных признаков животного или человеческого присутствия! Но, вытесняемый страхом, ночевал я в полной тьме в тоннелях.

Завтра отправлюсь на запад. Как я писал, туда уводит дорога, по ней смогу ориентироваться. Не рискнул двигаться от шахт в другие стороны: там кругом только пустошь и никаких особых отличительных черт, да и переночевать спокойно, скорее всего, будет негде.

Мне очень повезло подбить собаку, припасы совсем кончились. Сейчас на свежую память, пока она готовится на огне и жир капает во флягу, я зарисую проходы в шахтах и расположение зданий перед штольнями. Я крайне заинтригован ими.

В глубине проходов в небольшом зале нашел железную дорогу, уходящую в узкий, как и все вокруг, тоннель. Жаль, на ней уже не сохранилось ничего, что могло бы двигаться по путям, кто-то уже уволок все себе, или завалило камнями. В следующий раз обязательно вернусь и обследую железку, ведущую к сердцу шахты, там должно быть много всего полезного и технологичного дл…

– Купчин идет… – я спрятал дневник на самое дно своего рюкзака.

– Прибыли почти! – сообщил Сергей, обращая наше внимание на себя.

Мы подъезжаем к горам, густо усеянным высокими деревьями. Они почти лысые, только на самых верхушках пробиваются редкие вялые листья. В другие вылазками мы добываем тут древесину. Горы издалека выглядят достаточно освещенными, но в самих лесах очень мрачно, потрескивания и скрипы заставляют постоянно оборачиваться и вглядываться в одинаковые, рябящие перед глазами тени от лысых покачивающихся стволов деревьев и веток.

Подножия этих гор вскрыты выработками. Мэр говорил, что в зависимости от текущих успехов развития и стабилизации жизни поселения будет решаться вопрос по поводу добычи полезных ископаемых и организации хоть какой-то их переработки в строительные материалы.

Мы проезжаем через административно-бытовой комплекс. Вытянутые, не разбитые войной одноэтажные здания, местами еще покрытые мелкой глянцевой белой плиткой, вызывают большой соблазн заселиться в них. Но все окружение здесь всегда окутано непонятным страхом чьего-то присутствия, в чем убедился гость нашего поселения. Как будто за спиной всегда стоит кто-то чужой, не обязательно агрессивный, но чувство настороженности может свести с ума со временем, не позволяя выспаться или отвлечься от него. Через огромные окна видны почти все помещения насвозь, в них гуляет постоянный сквозняк, поднимающий серую строительную пыль с пола и бесконечно гоняющий ее по коридорам.

– Сергей, там человек! – крикнул один из рабочих. – Как это где? Вон стоит! – объясняя кому-то из своих, он с опаской указывает пальцем в сторону зданий.

– Иди, проверь, – тыльной стороной ладони Сергей дважды похлопал безымянного для меня бойца. – Разгружаемся у штольни! – распоряжаясь, он повернулся к рабочим.

Еще нет и полудня, мы быстро раскидали свои вещи, перекусили непонятными, чем-то обработанными корнями, которые выдают в дорогу как долго хранящийся продукт.

Я сказал Купчину, что его напарник долго отсутствует, и с его позволения отправился за ним.

– Эй! – обойдя странно сохранившийся выбеленный угол здания, я окликнул застывшего в полный рост парня. Тот очнулся, будто ото сна и слезно захлопал подсохшими, пробуждающимися глазами, разгоняя перед носом пылинки.

– Тут никого нет, – ответил он как ни в чем не бывало.

– И чем ты был занят с четверть часа?

– Чего? Я вот только завернул за угол и уже обратно разворачиваюсь. А тут ты, – он действительно непонимающе свел брови.

Прищурясь, я недоверчиво оглянулся и не стал отвечать. Мы вернулись к лагерю.

– Никого не было? По большому приспичило что ли?! Мы с тобой остаемся снаружи, а ты и Василий отправитесь с рабочими, – нахмурившись, Сергей передал мне тройку мощных светильников.

Бремсберг завален, из-под камней обнажаются остатки ржавой железной дороги. Мы вошли в штольни справа. Это ходок, уводящий по наклонной в полную темноту. Многоголосо затрещали генераторы ручных фонариков, подсвечивающих поддавленные временем рошпаны, но все еще крепко и надежно подпирающие твердую породу.

– Спускаемся до третьего штрека и делимся на две группы в левую и правую ветку, – бригадир раздает свои указания рабочим. – Добываем землю, не надо породу грызть, там в каждой ветке есть к ней доступ! Ведрами выносим на поверхность и засыпаем в телеги.

Дойдя до назначенного места, рабочие разделились, забрав у нас фонари повышенной яркости, похожие на стеклянные шарманки, испускающие свет во все стороны.

Мы остались в ходке между входами в штреки.

– И что нам тут делать? – спросил мой напарник, будто сам себя.

– На разведку пошли дальше, – я похлопал его по плечу, – с тебя общее освещение, с меня – направленное.

Мы отправились дальше по ходку. Склон увеличился. Прошло уже около часа, мы уперлись в завал, затем свернули в штрек. Все эти тоннели наполняет жесткий холод, от которого будто трещит и раскалывается голова. Оставшегося вентилирования хватает, но кажется, будто воздух, густой и тяжелый, медленно наполняет легкие своим сыроватым холодом.

– Вот! Там есть проход, наверное, сбойка к какой-то другой выработке! – азартно уведомил Васю.

– Слушай, мы далеко зашли уже. Спокойно тут все, нет никого и ничего, пойдем обратно, а то рабочие нас потеряют, и Купчин таких приключений устроит, – ноет Вася, по крайней мере, так выглядит. – А зачем ты с собой рюкзак взял набитый, чего не оставил в лагере? – Я почувствовал, что он остановился. – Ты…

– Да, я хочу дойти до места, описанного в найденном дневнике! – грубо перебив его речь, я развернулся и направил фонарь Васе в лицо. – Что в этом такого? Тебе что, нравится изо дня в день тухнуть под крылом нашего мэра?

– Но это же оплот цивилизации! Хоть что-то, что удалось организовать общими усилиями! – он прикрывается рукой от света фонаря.

– Нужно двигаться дальше, это лично мое право, я тебя за собой не тащу. Я хочу узнать, что есть вокруг. Как мельчайшая деталь может изменить всю картину, так и любое новшество, что удастся разведать, может оказаться сильным катализатором в развитии общества! – я напористо и возбужденно складываю слова.

– Нет, я вернусь!

– Вот и иди!

Я даже не понимаю, что влияет на мои отрывистые слова и непоколебимую настойчивость.

– Ну что ты хочешь там найти? Что? Ковчег?

– Хм… Неважно, лучше скажи, что я погиб, пусть будет сюрпризом, когда возвращусь.

И я пошел глубже. Слышно, как удаляется потрескивание генератора. С каждым шагом меня наполняет чувство одиночества в неразведанном, темном, замкнутом пространстве. Я возвращаюсь к вопросам своему собственному сознанию и его ответам на них, построенным на догадках по уже известным мне данным.

Иногда я кого-то слышу и даже в тенях от фонаря начинаю различать пугающие своей внезапностью силуэты, но тут же разглядываю в них совершенно обыкновенные камни или неровности, складывающие тени в рисунок.