–Декс? Так он же из ксенологов. Как он у федералов может быть заправилой?– Удивился Отец. И удивление было искренним.
–Он что-то задумал у них.– Сказал Трибун.
–Это точно?
–Зуб на рельсы.– Твердо, без тени улыбки констатировал Трибун.– Он представил им какой-то проект развития отношений с Инвизами. Федералы его поддержали. Туда же вовлечен ксенологический отдел. А Декс там большая шишка. Они не выкладывали в глобальную базу своих отчетов. Поэтому я не могу с точностью сказать, что они задумали предпринять.
–Ну, уж точно, не революцию.– Постарался улыбнуться Отец.
–Революция здесь. У меня.– Трибун указал на выход из палатки.– Здесь повстанцы захватили власть над планетой.
–Интересно. Я тебя другим представлял. Я думал, что у тебя, в твоем мире, ты– какой-нибудь сноб, у которого толстушка жена да куча маленьких детишек, кричащих и лезущих на папу.– Улыбнулся Отец.
–Не без этого. Только жена у меня не толстая. Не люблю свиней. Там такая фемина. М-м-м, пальчики оближешь. От нее даже пахнет эстрогенами. Такая заводная. И детишки тоже есть. Один учится в национальной военной академии, другой в школе астронавигации. А дочери еще маленькие. С мамкой дома сидят.– Сказал Трибун и растаял при мысли о детях, которые умрут вместе с их отцом, когда тому придет время.
–А в свободное от домашних дел время ты воюешь?– Кивнул Отец.
–Нет, я дома бываю, когда есть время. Жена должна ждать своего суженого, а не наоборот. Это моя принципиальная позиция. Мы с ней это уже обсуждали. Она со мной согласилась.– Отрезал Трибун.
–Конечно согласится. У нее нет другого выбора.– Сказал Отец.
–И ты бы тоже не портил мозги ни себе, ни другим. Завел бы себе нормальную семью, да осел уже. Что ты как неприкаянный мечешься, как мент по вокзалу? Страсти тебе нужны? Вон их сколько. Бери, не хочу.– Строго сказал Трибун.
–Не по мне это. Я слишком много поставил на карту, чтобы просто так сдаться. Мне нужны реальные страсти.– Махнул рукой Отец.– А если честно, то и они мне уже надоели. Я устал. Я просто хочу вернуться к себе домой.
–А как ты будешь жить с Рыжей в голове? Ты подумал? Давай, пока мы в базе, я сотру ее. Лучше всем будет.– Продолжал настаивать Трибун.
Какая разительная перемена случилась с сухим, как спичка, Плутонеанским хакером. От былой медлительности не осталось и следа. Трибун поигрывал мышцами, которых он, по мнению Отца, нарастил с избытком, компенсируя, таким образом, свою реальную неполноценность. Решимость во взгляде, делала его похожим на орла, грозного и расчетливого хищника. Острота его носа подчеркивало это ощущение, придавая его лицу пикантную стремительность и беспрекословность.
–Нет. Рыжая сама умрет во мне. Так будет лучше. Я всегда с собой буду носить ее могилу.– Покачал головой Отец.
–Ты, прости меня, конечно, если сможешь, мазохист. Если бы я не был добрым, как булочка, и не уважал бы свободы других, я без твоего ведома промыл бы тебе мозги. Но, видишь ли, не могу.– Сказал Трибун и резко соскочил со своего ящика.
–Мне даже страшно стало. Трибун, ты никогда не смей без моего согласия в моих мозгах рыться. Слышишь? Я тебе этого не прощу.– Вскричал Отец.
–Слышу. Только, если бы я захотел, ты меня после этого благодарить бы стал. Не буду. Обещаю. Какие сейчас планы?– Спросил Трибун, расхаживая по палатке меж ящиков и оружия, заложив руки за спину.
–Какие? К Дексу пойду, потрещу. Эту тему с ним перекашлять нужно.– Неуверенно сказал Отец.– Может он что расскажет, да надоумит?
–Декс у себя на родине, на Адло.– Бросил по ходу движения Трибун.
–А что он там делает?– Отец огорчился.
Были планы поговорить с Дексом с глазу на глаз. Придется толковать по телевиду или через базу. А такие разговоры федералы однозначно прослушивают.
–Установку пока перевозят, у него несколько дней выпало свободных. Вот и поехал.– Сказал Трибун, выглядывая из палатки.
Этим хакер показывал, что Отец испытывает его терпение. Кружение по палатке, косы взгляды на Отца, тоскующие по бою руки, все это указывало на то, что аудиенцию можно считать завершенной. Отец не торопился. Ему было даже интересно немного поиграть на нервах Трибуна, поскольку в реальном пространстве все было наоборот. Отцу приходилось терпеть все его причуды и медлительность. Нет, батенька, потерпи и ты меня уже.
–А ты это откуда все узнал?– Спросил Отец.
–Откуда? Я где сейчас был? В базе, конечно.– Трибун остановился и пристально, словно на слабоумного, посмотрел на Отца.
–Ты его координаты знаешь?– Спросил Отец.
–Да он ни от кого не прячется. У Басмача спроси, он найдет. Ты с ним сейчас хочешь связаться?
–Ну да. Делать то все равно нечего.
–Отец, если тебе нечего делать, ты меня извини, конечно…– Уже раздражаясь от нетерпения, произнес Трибун.
–Конечно, конечно.– Согласился Отец, вставая со своего ящика.– Сейчас я тебя покину. Пошли наружу, прогуляемся. Еще несколько вопросов и ты меня не увидишь.
Трибун уверенной походкой покинул палатку. Отец последовал за ним. На поляну приземлялась огромная боевая машина, сплошь увешанная подкрыльными пушками. Из ее недр, стоило ей коснуться выжженной солнцем поверхности, посыпались пехотинца, держа свои автоматы наготове. Старшина, который выпрыгнул первым, покрикивал на солдат, с помощью такой-то матери заставляя их шевелиться быстрее. Где-то раздался пушечный выстрел и движение солдат приняло однонаправленный характер. Взводы группировались в боевые порядки, готовясь к наступлению. Все чаще стали опускаться летательные аппараты, доставлявшие пехоту в действующую часть. Трибун все чаще всматривался вдаль, где в нескольких километрах отсюда, разворачивалось действие, переплетавшее человеческую плоть с осколками железных болванок, где огонь и металл были единым целым, где жизнь и смерть смотрели друг другу в глаза, где на каждом шагу солдат ждала опасность и муки, боль и сражение.
–Цватпахи там ни причем?– Спросил Отец.
–Где?– Не понял Трибун.
–Установку перемещают к точке прохода. А цватпахи?– Спросил Отец, семеня за рейнджером, который недавно был едва живым богомолом.
–Нет. У них своих забот хватает. Отец, рожай быстрее. У меня дел по горло.– Сказал жестко Трибун.
–Последний вопрос.– Сказал Отец.– Ты здесь погибнуть можешь?
–Могу.– Кивнул Трибун.– Только у меня много жизней. Я уже много раз погибал. Медали видишь? Это очень больно, но каждый раз понимаешь, зачем ты до этого жил.
–Ох, странный ты, Трибун, очень странный. Спасибо тебе за все, пока.– Сказал Отец.
Трибун резко остановился и отдал честь Отцу.
–Пока. Когда отсюда будешь уезжать, не забудь мне свои средства перевести.– Крикнул он.
Из-за рева моторов Отец его едва услышал. Трибун развернулся и скрылся на холме, который уже заполнили боевые манипулы пехотинцев. Пора домой, подумал Отец.
Оказавшись на своем диване, Отец вздохнул свободно, от чистого воздуха, без примеси выхлопных газов и отработанного топлива летательных машин. Отец вышел на полянку, где весело щебетали в ветвях птицы и Поспелов с Басмачом у столика.
На дворе стояла холодная промозглая осень, а здесь, в конверте, где всегда царило вечное лето, было тепло, радостно и хорошо. Вечнозеленые дубы, каштаны и ели, рододендроны, клены и ивы всегда рады тешить глаз своей зеленью и патриархальной тишиной, которую так любил Отец и которую лелеял. Не нужны ни рвущиеся снаряды и кровь, не нужны иссушающие пески и жажда, ну нужны жгучие космические просторы, лишь бы была речка, была рыбка, которую можно поймать и высушить, да чтобы была Рыжая. Может, в самом деле, попробовать, создать здесь, в конверте, двойник Рыжей, да зажить счастливо? Стереть все обиды из головы, Трибун это может, и забыться в объятиях любимой? Здесь не будет ее маман, не будет непонимания и разногласий? Поживем, может тогда и захочется на войну? Мужик что любит? Мужик любит выпить, да повоевать. А бабам остаются только пьяные, да раненые.
