– Единственное, что спасет собравшихся здесь – отказ «Альфы» от выполнения приказа. Если они не пойдут на Белый Дом. Это же гражданская война! «Альфа» – солдаты, а не убийцы.

Алекс готов был покрутить пальцем у виска. Подобное не вписывалось в его систему координат. Приказы командования не обсуждаются, а неукоснительно выполняются. Иначе – хаос. Бардак. То, что происходит здесь и сейчас.

– Шутишь? Единственное, что может уберечь эту слепую фанатичную толпу, собравшуюся здесь, – отсутствие приказа подразделению «А», иначе…

Капитан спорить не стал. Лишь поднял глаза на ликвидатора, стараясь оценить серьезность его слов. Неужели он, и правда, никогда не сомневается в правильности поступков представителей власти и отдаваемых приказов. Неужели у него никогда не возникает вопросов?

– Вон кто-то идет.

Указав в конец коридора, Алекс встал навстречу подходящему к ним высокому сухопарому мужчине средних лет, облаченному в серый костюм с депутатским значком на лацкане пиджака. В свете неоновых ламп бильярдным шаром блестела его облысевшая голова, покрытая пигментными пятнами.

– Так, бойцы, подъем и шагом марш за мной. – Голос, не подчиниться которому нельзя. – Быстрее, у нас нет времени.

Они прошли по коридору вдоль множества одинаковых дверей, вышли на лестницу и начали подниматься. Преодолев несколько пролетов, окунулись в лабиринт безликих коридоров, пока депутат не привел их в просторный кабинет и не усадил на широкий диван, стоявший возле окна. Вчетвером  они с трудом поместились на нем, превратившись в слух.

Большое помещение было отделано фанеровкой карельской березы, старые часы с маятником расположились в углу, отсчитывая бег времени. Минимум мебели. За столом хозяина кабинета находилась дверь, ведущая в смежную комнату.

Дверь отворилась, и в кабинет вкатился колобок в измятом пиджаке, со щетиной на надутых щеках. Комичный образ не вязался с распространяемой вокруг аурой могущества и власти, коснувшись которой бойцы ощутили себя букашками. Этот человек одним взглядом мог подчинять себе армии и усмирять народные массы.

Полумрак в смежной комнате рассеивало голубое свечение экрана телевизора, и тишина нарушалась лишь голосом диктора «Вестей», характеризующего обстановку в столице и по стране в целом.

Устраиваясь удобней, хозяин кабинета поерзал в кресле и, затянувшись сигаретой, долго молчал, буравя взглядом собравшихся. Удивительно, но на его пиджаке отсутствовал уже привычный депутатский значок, да и сам он, похоже, ни разу не появлялся перед телекамерами. Личность, неизвестная обывателям, Мистер Х.

– Товарищи, – привычно обратился он к собравшимся голосом, закаленным многочисленными партсобраниями и заседаниями Верховного Совета. – Я не буду ходить вокруг да около – у нас с вами нет для этого времени – а перейду сразу к делу. Вы прибыли на защиту законной власти одними из первых, что говорит о ваших высоких моральных качествах и о понимании крайней сложности сложившейся политической ситуации. Учитывая это, мы считаем правильным всецело доверять вам. Сейчас двадцать два часа, на площади собрался народ, осознающий всю необходимость демократических преобразований в стране. По последним подсчетам, это около шести – семи тысяч человек, и они, наконец, хотят знать, что происходит, и чем они могут помочь. Надо пресечь всякую возможность дезинформации и направить народ в правильное русло, организовать его. Мы не должны потерять поддержку толпы… – чиновник замялся, небрежно произнесенной «толпой», нечаянно сорвавшейся с языка, он показал свое отношение к электорату, о котором призван был заботиться на государственной службе. – Никто не должен сбить народ с истинного пути. Ваша задача: информировать массы, доносить до них слово законно избранной власти. Периодически вы будете узнавать свежие новости из первых рук и информировать об этом людей вокруг здания парламента РСФСР.

Вышел уже третий Указ Президента России, в котором Борис Николаевич обвиняет хунту в нарушении Конституции СССР и Уголовного кодекса РСФСР, в измене Родине и народу и постановляет… – Он взял со стола лист бумаги и нацепил на нос очки в тонкой золоченой оправе. – Постановляет: сотрудникам внутренних дел, прокуратуры, госбезопасности Советского Союза и России, военнослужащим, осознающим ответственность за судьбу народа, дается право действовать на основании Конституции и прочих законов СССР и РСФСР. Борис Ельцин обещает им моральную поддержку и, что более важно, правовую защиту. Запомнили? Вопросы есть?

Он вперил взгляд в своих слушателей.

– Так точно! – один из десантников поднялся, и на диване сразу стало свободно, – это правда, что здание будет штурмовать «Альфа»?

Чиновник выдержал паузу, а потом медленно, с расстановкой, чтобы каждое слово дошло до сознания, ответил:

– Да, такой вариант развития событий возможен, но мы уверены, что ГКЧПисты не осмелятся отдать подобный приказ. Уже сейчас вокруг здания многотысячная толпа, и она прирастает. Позже будет только больше. Бойцы «Альфы» тоже люди, причем люди, натренированные бороться с врагом, террористом, а не идти против невооруженного, беззащитного человека. Хунта должна понимать, что, отдав приказ спецназу, тем самым прольет море крови, окончательно потеряв поддержку советских граждан.

– А вы думаете, что если «Альфа» не пойдет на штурм, крови будет меньше? – спросил Алекс обыденным тоном, не особо надеясь на ответ. – Армия все еще подчинена ГКЧП. Завтра здесь могут быть танки.

– Там те же солдаты и офицеры, – чиновник всем своим видом выказывал полную уверенность в словах, заражая ею окружающих, – мы это учли. Танки не переедут через своих матерей.

– Ну что ж, раз так…

– Мы можем идти?

Хозяин кабинета утвердительно кивнул головой.

– Оружие оставьте здесь. На площади оно вам не пригодится.

Выбравшись из лабиринта на лестницу, они неспеша пошли вниз. Не говорили ни слова, каждый думал о чем-то своем, может, о ближайшем будущем, которое ждет страну после этих, в буквальном смысле, переломных событий. И смогут ли они увидеть это будущее, не выльется ли сегодняшнее противостояние в настоящую войну, гражданскую войну. А уж войну-то они видели совсем недавно.

Все четверо вышли на улицу и ужаснулись…

*   *   *

Огромная серая масса человеческих тел, море людей разлилось на площади перед зданием парламента РСФСР и колыхалось. Ему не было ни конца, ни края, и каждый здесь занимался своим вполне конкретным делом. Казавшаяся неорганизованной толпа на самом деле представляла из себя четко слаженный работающий механизм. Кто-то орудуя ломом вытаскивал огромные булыжники из мостовой, кто-то разбирал близлежащую изгородь. Неизвестно откуда тащили арматуру. Возводились баррикады. В своем единстве народ принял решение держаться до конца, отстаивая демократию и свободу. В кромешной тьме умудрялись отличать своих от чужих. Находились архитекторы, активно руководящие и принимающие непосредственное участие в строительстве укреплений. Все делалось быстро и слаженно.

Время от времени подходили разные по составу и количеству группы людей для защиты здания правительства. Чей-то осипший голос постоянно скандировал: «Долой хунту. ГКЧПистов за решетку».

Четверка окунулась в толпу и мгновенно растворилась. Они понесли «слово законно избранной власти» массам. Все подались в разные стороны, только молодой капитан выплыл из пучины и прилип к Алексу. Он не стал возражать: прилип, так прилип. У каждого своя работа.

Глашатаи действовали по-братски слаженно. Сначала завязывался разговор с одним человеком, затем подтягивались другие, жадные до свежих новостей и сплетен. Они, в свою очередь, сообщали об услышанном стоящим рядом, и вот уже народная молва разносит информацию с неимоверной быстротой, передает из уст в уста, преобразовывая, в конце концов, исходные новости в народную сказку, приправляемую все новыми и новыми подробностями, придуманными рассказчиками на ходу.