Ванюшка примчался к Правителям быстрее донесения. Николай объявил общую тревогу. Расследование провели на месте, не откладывая. Молчун не сомневался - искать нужно в старых общинах, которые считали себя исконными в Селе. Особым мракобесием, выпячиванием крестьянской натуры и народности отличались две. С них и начали. Злоумышленник даже дубину толком спрятать не успел. Николай приказал утопить всех, а не разбираться персонально. Оказалось, что все за одного - это не про идейных борцов за нравственность. Сдали. Приговорённый не сопротивлялся, он только кричал:

- Антихристы, Антихристы!

Глава общины божился, что ничего не знал. Никита присмотрелся к нему. Николай вспомнил, что похожий взгляд он видел у Алексея, когда тот захотел покопаться у него в голове.

- Он врёт. - уверенно сказал Никита и пристрелил лжеца.

Двое общинников, поняв, что им тоже не отвертеться, бросились бежать, были схвачены, а потом утоплены.

На другой день Николай навестил Мать на торговой площади, где она обычно проповедовала:

- Мне безразлично, что ты обо мне думаешь и говоришь. Говори на здоровье. Но если будешь подбивать людей на подлости, я повешу тебя за ноги.

Мать ответила гордым, презрительным взглядом. Следом за Николаем пришли дети. Они ничего не сказали, молча стояли: те, кому в будущем не посчастливиться услышать их молчание, будут вспоминать об этом с ужасом. Мать не исключение. От её внешнего достоинства не осталось и следа: неуклюже убегая, она упала, забыв, что происходит, её взгляд стал диким, неразумным. Поднимаясь и падая, ошалело оглядываясь по сторонам, Мать то бегом, то ползком выбралась с площади. Вечером к ней позвали Самуилыча, и он пришёл, но далось ему это с трудом: перед глазами стоял зарёванный как маленький ребёнок Витя, а в ушах звучал его полный недоумения и обиды голос: "Почему? За что? Что плохого мы им сделали?"

- Давление... Укол вам поможет. Станет легче. В вашем возрасте следует избегать стресса. - сказал одеревеневшим от нежелания что-то говорить голосом Самуилович. Мать ответила царственным кивком. Вот она, святая правота! И Самуилович не сдержался: - За детей беспокоишься? Нет тебе никакого дела до детей. Принципы твои поганые, комплексы твои поганые, вера твоя поганая - вот что тобой движет. Душу свою поганую спасаешь, в рай её протащить хочешь. В вашем раю все такие!

- Жид пархатый. - презрительно ответила Мать. - Ненавидите вы нашу веру, потому что в ней сила и правда!

Очередная кровавая расправа взбудоражила Село не на шутку. Даже в основном лояльное к Правителям большинство роптало. Беспредел ведь! Неважно, кто там и в чём виноват, но почему единственная мера - казнь? Наказать, накажи! Зачем убивать направо и налево? Состоялся народный сход, какого доселе никогда не было: многолюдный, поначалу осмысленный. Требования сформулировали быстро и коротко: Закон и Суд. А дальше что? Идти к Правителям с челобитной? Или пусть сами сюда идут? А может отпор им дать? Бойцы находились в тревожной готовности. Для них настало время страшного вопроса: что если придётся стрелять по своим?

Спокойствие Правителей не предвещало ничего хорошего. Они убивают без волнения. Значит, всё уже решили. Решили, но не стрелять, так как в этом не было никакой необходимости. Сельчане пусть выговорятся, пар выпустят, а бойцы пусть помучаются, ещё раз подумают о своём месте в строю. Как ни поверни, одна только польза. Народный сход к Правителям не пошёл, а Правители к народному сходу не пошли. Предложение "дать отпор" прозвучало и потерялось без обсуждения. Новые капиталисты не хотели смены Правителей, они хотели гарантий, что их не расстреляют из-за какой-нибудь глупости, например, из-за того, кто, с кем, и как трахается, аграрии орали, что им вообще никакая власть не нужна, посланцы Матери Страшным Судом пугали. Все устали. Даже вернуться к начальным требованиям не смогли.

На другой день Правители занялись обычными делами, словно и не было никакого схода. А вот многие сельчане чувствовали себя виноватыми: наговорили сгоряча что попало, как бы теперь за это не поплатиться. К вечеру бойцы разнесли по селу аудиозапись с обращением Правителей:

- Сельчане! Мы не ваши Правители, а вы не наши подданные. Вы называете нас Правителями, но это ваша проблема. Править вами мало чести. Будете уговаривать, откажемся. Мы вам что-то должны? Нет. У нас есть перед вами какие-то обязательства? Нет. Мы должны отчитываться перед вами за свои поступки? Нет. Вы хотите законов. Вероятно, тех, которые были в прошлом, которые как дышло, куда повернул, туда и вышло. Вы хотите вернуть продажных судей. Вы хотите построить тюрьмы. Новая жизнь не сахар, так вы хотите вернуть в неё ещё и прошлую мерзость? Ваше право. Но я и Никита тут причём? Мы всего этого не хотим и помогать в этом не будем. Вы свободные люди, пишите себе законы, на здоровье. Мы тоже свободные люди и живём по своим законам и правилам. Отступать от них не намеренны. Чтобы внести ясность в так называемое вами "наше правление", с этой минуты временно закрываются принадлежащие нам компании, сотрудники увольняются. Расторгаются все договоры аренды принадлежащей нам земли. Прекращается патрулирование Села. Прекращается оказание медицинской помощи. О новой цене топлива мы сообщим дополнительно. Надеемся, ваши законы уважают наше право на честно заработанную нами собственность. Бойцов перемены не касаются. Они сделали свой выбор.

Не все поняли сразу то, что они услышали. Глупые обрадовались. Умные схватились за голову. Мать призывала к возрождению Совета и восстановлению церкви, хорошо, что попа не требовала воскресить, и то бы не удивились. В противном стане стихийно собрался военный Совет.

- А вы что? - спросил Николай.

Да, вроде бы всё понятно и ничего непонятно! Даже многоумный Иваныч запутался: формально - не Правители, по факту - Правители, зачем лукавить?

- Мудрость народа я не встречал, а вот глупость вижу каждый день. - продолжил Николай: - Сколько дел впереди, вы не хуже меня знаете. Воевать, имея за спиной вече? Нет, уж! Настало время грамотно размежеваться. Мы с Никитой хотели просто жить друг для друга, нам этого не дали и не дадут. Ну а кому мы невтерпёж, я не держу, вы знаете.

- Да не о нас речь! - с досадой сказал Иваныч. - По земле границу провести можно, а вот по душам людским... Нам только гражданской войны в отдельно взятой деревне не хватает!

- Расстрелять смутьянов, пока далеко не зашло. - предложил Молчун. - Они у меня давно не примете.

Николай отрицательно покачал головой:

- Не сейчас!

Несмотря на позднее время, новые капиталисты провели свой сход. Понимая, что Никита не будет говорить с собранием, они выбрали трёх представителей для переговоров и не стали откладывать до утра.

- А чего вы ждали? - спросил Никита у бизнес-депутации: - Вы недовольны, я с вами не согласен, но не собираюсь вас принуждать. Найду других. Вы хотите демократии, справедливости, равенства и братства. Ищите, может, где-нибудь и найдёте. Но не у меня. Я помог вам вылезти из дерьма. А вы воруете у меня и думаете, что я об этом не знаю. Честный бизнес - это фантастика. Я не об этом. Вы правильно боитесь. Закон вам нужен, чтобы безнаказанно воровать.

Утром посетители к Коменданту уткнулись в бумажку на двери с надписью: "Все на хуй!". Николай приказал со словами: "Заодно и отдохнёшь, а то на тебе только ленивый не ездит".

Бойцы и волонтёры своеобразно решили проблему трудного выбора: они привели близких, любимых, друзей с пожитками в недостроенный военный городок, от чего он стал похож на цыганский табор.

Арендаторы личной земли Правителей собрались на пустыре, готовые подписаться под чем угодно: сейчас каждый день дорог для будущего урожая, а работа встала.

Старатели, которые обычно громче всех стенали от произвола Правителей, крутили пальцем у виска, показывая сельчанам своё отношение к происходящему: зажрались сельчане, с жиру бесятся, не понимают своими куриными копчёными мозгами, что без Правителей от них тут уже и помину бы не было. Быстро до удивления к хорошему привыкли, раз ценить перестали.