- Дай мне слово, что больше никогда, не посоветовавшись со мной, таких решений принимать не будешь. - строго потребовал Николай.
- Даю тебе слово. - пообещал Никита. - Я уже битый час с тобой советуюсь. Нужно создать патрульный взвод, собрать там часть Героев. Они любят кулаками помахать, вот пусть по делу и машут. Схема "по наряду " не годится. Ленятся. Нужно создать несколько диверсионных групп для глубоких как бы разведывательных рейдов. В группе по два Зверя, Герои и Мерзавец. Два Зверя в одной берлоге не улягутся, вернётся только один. А Мерзавец расскажет Молчуну всё как на духу. Они не должны понять, что мы их подчищаем, а то объединяться, тогда всем не поздоровится.
- Пираты Карибского моря? - усмехнулся Николай.
- Коля, ты же знаешь, у меня голова болит, когда ты на меня злишься. - напомнил Никита: у него действительно стучало в висках: - Не жалеешь ты меня.
Николай встал из-за стола, подошёл к Никите сзади и начал лёгкими прикосновениями массировать его голову:
- Чудо ты моё звёздное. - Никита разомлел: прикосновение друг к другу всегда снимало напряжение то и дело возникавшее между ними из-за бытовых разногласий. Николай думал об услышанном: - А может полицию учредить вместо патруля?
- Первая криминальная полиция во Франции была создана полностью из бывших уголовников. - возразил Никита. Даже если его друзья-французы слегка преувеличивали, говоря об этом, то лишь для того, чтобы подчеркнуть суть общего подхода к решению некоторых социальных проблем: - Криминал и полиция - это как два спортивных клуба: вид спорта один и тот же, болельщики разные. Мы загнали криминал в такое глубокое подполье, что с виду все - паиньки законопослушные. Нет. Кадровая проблема. Наберём с бору по сосенке, толку не будет. Пока они криминализируются, поймут, что к чему, намучаемся.
- Опять удивил! А я-то думал... - Николай тяжело вздохнул: - Есть хоть какой-нибудь просвет в этом мраке?
- У меня есть. - уверенно ответил Никита. - Почему ты не спрашиваешь о себе? - Николай молчал. Никита правильно не посчитал это за скромность. - Правду не хочешь услышать. Ты супер-пупер супермен! Ты неизвестный, новый подвид Созидателя, но тебя причислят к Героям и меня заодно. А я из Мерзавцев. Кирилл - Созидатель и Детина отчасти тоже. Петя и Молчун из Мерзавцев. Иваныч - Жертва.
- Откуда ты всё это берёшь? - в ответе Николай не сомневался, хотел лишь убедится, что не ошибся.
- Хранители... - признался Никита. - Они знают человечество с колыбели и сами дров наломали. Я понял так, что эксперименты на троглодитах закончились неудачно. С того всё и завертелось с неэволюционной скоростью. У них другая классификация - по степени доминирования генной составляющей, которая зависит от тысяч параметров. Голову сломаешь! - знания хранителей невербальны, их трудно переводить в человеческие понятия.
- Опять родственнички! - усмехнулся Николай.
- И не говори...
***
Когда Правители отвечают, в том числе, и за то, что Солнце боком встало, а у Луны серп испортился - это значит, что никто и ни за что не отвечает. Никита предлагал делегировать всё управленческие полномочия избранному Совету. Николай не возражал, но с грустью:
- Жаль. Там есть толковые и симпатичные люди. Через месяц-другой придётся их расстрелять. Нечего не поделаешь...
- И как быть? - Никита не спорил: власть советов - это дорога по граблям: - Только не спрашивай, кто из нас самый умный? А то я заплачу.
Смертельная болезнь демократии - опора на большинство, тогда как от имени большинства действует избранное меньшинство, оправдывая самые худшие опасения насчёт демократии, потому что действует не от своего имени от имени большинства в своих эгоистических интересах, и в меру своей отнюдь не общественно полезной глупости. Это порочная круговерть время от времени приводит психически неустойчивую часть общества к самоубийственной идее водворить добродетель на земле, как будто именно за водворение добродетели уже не пролиты реки людской крови, по которым в историю обычно приплывали тираны и диктаторы.
Человеческий мозг, как мыслительный инструмент порождающий разумность, можно сказать, генератор мысли, управляет собой совершенно недемократично. Нет демократии в природе, нет её в технике. Там, где в науке появляется демократия, наука погибает. Ещё в школьные годы Николай искренне хотел разобраться в сложном демократическом вопросе, но склад его мышления напрочь отвергал эту тему. Уже в самостоятельном возрасте удивлялся, слушая речения политологов о том, что научный прогресс двигается семимильными шагами только в демократических странах. Николай снисходительно прощал гуманитариям употребление малонаучного понятия "прогресс", в остальном пытался разобраться. К своему облегчению ничего кроме демократического фасада в свободных странах он не находил. Фундамент свободы - свободные люди, а не политическое устройство. Что тоталитаризм, что демократия - одинаково тюрьмы, но разной комфортности.
По классификации Никиты, к которой Николай относился всё же настороженно, теперь он мог предположить, что суть, а что форма. В более-менее демократических обществах популяции Жертв и Созидателей в сумме подавляюще доминирует над другими видами. Мерзавцы, как для них естественно, служат сразу двум господам, но преимущественно - доминантам, тщательно скрывая свои хищнические качества. В как бы демократических странах, при соблюдении всех демократических формальностей властвуют Звери и Мерзавцы, популяция Созидателей ничтожно мала и не может склонить на свою сторону Жертв, которые под гипнозом государственной пропаганды считают себя обязанными действовать в хищных интересах пожирающей их власти.
Присмотревшись внимательней к теории разновидовости человечества, с пристрастием расспросив Никиту о подробностях, Николай крепко задумался: его прошлые исследования часто приводили к противоречиям с условно общепринятой теорией мозга. Теперь их можно было объяснить. Убеждало и то, что Никита, основательно углубляясь в "картинки" по теме, которые он видел в Мире Причин, пересказывая их, без помощи Николая, часто даже не понимал о чём речь. Такое не придумаешь. Антропогенез, филогенез, дивергенция, диффузные виды... Все это для Никиты было китайской грамотой. Да и Николай, честно говоря, не особо блеснул интеллектом, то и дело спотыкаясь о высшую генную математику. Оправдывало обидное обстоятельство: оказывается, разумным может считаться только то существо, которое обладает минимум тремя сигнальными системами. У человеческих видов их только две. Николай считал абсурдом гуманистические фантазии о наличии у человека третьей сигнальной системы, проявление которой и творческое вдохновение, и паранормальные способности, и разговор по душам с богом, и ещё чёрт знает что! Увы, хочется "третий глаз", да неможется.
Применение теории на практике быстро дало результат. Как и предположил Никита в диверсионных группах, действующих в свободном режиме, выживал только один Зверь. Лишь однажды это не сработало. Группа вернулась в полном составе: Звери сошлись в пару. Раньше они друг друга на дух не переносили. Понаблюдать за этим явлением не удалось: из очередного рейда группа не вернулась. Погибли? Нет! В это Николай не верил, как и в то, что дезертиры станут мирными землепашцами. Можно не сомневаться, что где-то в скором времени появится новая армия и будет покруче разгромленной генераловской. У зверей зверская интуиция и в уме им не откажешь. Они разгадали план Правителей, и никогда им этого не простят. Почему не взбунтовались оставшиеся звери? Это вопрос! Вероятно, у них проблема с видовой самоидентификацией. Утёнок в куриной семье считает себя цыплёнком. Но в первую очередь, конечно же, пресс психологического давления Правителей сдерживает хищников. Только, как оказалось, этого не всегда достаточно.
После случившегося Николай не стал возражать против видовой чистки. Кто-то упал на вилы, на кого-то вилы упали, кто-то отравился палёным алкоголем... По деревне и среди бойцов прокатилась волна производственного и бытового травматизма. Да, назрела и даже перезрела необходимость бескомпромиссной борьбы с безалаберностью и разгильдяйством! Что тут рассуждать, если даже, пусть и бутафорская, но всё же местная власть явила пример для неподражания: треть Совета во время перерыва заседания дружно и насмерть обкурились анашой. Понятно, почему они принимали странные решения! Смерть от анаши в деревне происшествие небывалое и пугающее. Ведь, кто не покуривает? Требования к качеству травки многократно возросли.
