– Никак Иван Дмитриевич? – спросил он, заслоняя ладонью яркое зимнее солнце.
– Не ждал?
– А в честь чего? Для сыскарей я ужо помер. Давно на пенсии. Только не платят ее почему-то. Хе-хе…
Когда Минай Колударов в силе пребывал, зарабатывал на жизнь грабежом. Да столь ловко, что на каторгу так и не попал. Когда же по возрасту от лихих дел отошел, эстафету перенял его сынок.
– Поговорить надо, – заявил Крутилин.
– Ну говори, только, не обессудь, слышу плохо, через слово.
– В дом пошли…
– Не прибрано, старица моя болеет…
– А Васек вам на что?
– Кто-кто?
– Васек.
– Значит, и у тебя с памятью беда. Я-то думал, у одного меня расстройство. Ты ж, Иван Дмитриевич, Ваську в арестантские пристроил. Неужто забыл?
– Вышел уже.
– Вышел? Счастье-то какое. Феклушка, Васечку отпустили!
Тут у Крутилина терпение закончилось:
– Хватит, Минай, кончай балаган. Пошли в дом.
А Яблочков для убедительности сунул в бок Колударову револьвер.
– Сплошное нарушение правов, – пробурчал тот, однако посторонился.
Из светлицы раздался старушечий голос:
– Кто к нам? Дохтор?
– Крутилин, – громко крикнул ей Колударов.
Супружница от такого известия раскашлялась.
– Говорю, больна, а ты не веришь. Чахотка у Феклы, – горестно посетовал хозяин дома.
Через сени прошли в светлицу. Старуха лежала на печи, из-за кашля даже не поздоровалась.
– А ну, спустись, – скомандовал ей Крутилин.
– Пожалейте умирающую, господин начальник. Али вы нехристь? – заступился за супругу Колударов.
– Ты на жалость мою не дави, – посоветовал ему Иван Дмитриевич. – Скажи лучше, где Васек, тогда от Феклы и отстану.
– Знать того не знаем, – ответил Колударов, не отводя глаз от сверлящего его взглядом Крутилина.
Яблочков подошел к печи, схватил старуху за тощую руку:
– Спускайся вниз.
Та, не переставая кашлять, спустила ноги, накинув платок на плечи.
– Возьми ухват, привстань на табурет, пошевели им поглубже, – приказал Арсению Ивановичу Крутилин.
– Никого, – доложил Яблочков, в точности исполнив поручение.
– Что я говорил… – начал было Колударов, однако начальник сыскной его оборвал:
– Заткнись. – И на Феклу прикрикнул. – И ты, дура, заткнись со своим кашлем, не то пристрелю…
Старуха в ужасе замолкла. Зато храп, что чудился Крутилину с самого входа в дом, стал слышен отчетливей. Только вот откуда раздается?
– Подпол, – понял Яблочков.
Сыщики огляделись. Пол настелен из длинных досок. Где же лаз?
– Сундук, – догадался Арсений Иванович и ремингтоном указал на него. А Фекла неожиданно обеими руками вцепилась в его оружие. Яблочков растерялся – если бороться, так и пристрелить недолго. Или старуху, или себя.
Крутилин достал револьвер и приложил к голове Миная:
– Фекла, не дури.
– Отпусти, – вторил ему Колударов. – Видать, такая у Васьки судьба. Не успел выйти, как идти опять.
– В этот раз на каторгу его упеку, – пообещал Крутилин. – Потому что совести у Васьки нет. Последнее отымает. Да у кого? У умирающего ребенка!
– Молодой потому что, аще без понятий, – согласился Минай.
– Отодвинь сундук и вели выходить.
Васек, пошатываясь из сторону в сторону, вылез, спьяну полез к Крутилину целоваться. Его отец сел на сундук и обхватил голову руками. Старуха принялась собирать сыночка в казенный дом. Тот, глупо улыбаясь, пытался ее успокоить:
– Не волнуйтесь, маманя, не впервой. Примут как родного.
Яблочков обыскал негодяя. Из похищенных шести рублей остался один.
Крутилин вытащил из бумажника червонец с полтинником и протянул Яблочкову:
– Я с агентами доставлю арестованного, а ты езжай на Староневский. Лавку Тышова знаешь?
– Где игрушки?
– Ага! Купишь там машинку швейную и лошадку красненькую…
– Парнокопытное Никите Ивановичу предназначено? – предположил Арсений Иванович.
– Как ты догадлив! Лошадку отвезешь на Кирочную. Только поаккуратней, чтоб Никитушка не увидел. А машинку доставишь в сыскное, вечерком Петрунькину занесем.
Младший Колударов усмехнулся:
– Поцарапать ее не забудь. Фраерок траченую хотел.
Крутилин не сдержался, врезал так, что Васька упал.
Вечером опять бумаги, опять посетители. Последним вошел старик Колударов.
– Чего тебе?
– Хошь на колени встану?
– Что я тебе, икона? Говори, зачем пришел. Только быстрей.
– Отпусти Васечку. Клянусь, больше о нем не услышишь.
– В монахи пострижешь?
– В монастыре Васечке делать нечего, плохо у него с послушанием. Строго-настрого ему запретил шалить до отъезда. А Василию хоть плюй в глаза, все божья роса. Послал вчера за лекарством, а он решил деньжат срубить по легкой… Из-за чертовых шести рублей теперь мать угробит. Не поедет она без него.
– Куда не поедет?
– В Крым. Дохтора говорят, только там Фекла поправится. Отпусти Ваську, Иван Дмитриевич. А я твоему терпиле тиснутые алтушки возмещу. И сверху подкину. А тебе барашка зашлю…
– Еще слово, рядом с Васькой посажу…
– Черствый ты человек, Иван Дмитриевич. А ведь и у тебя сынок подрастает, – сказал в сердцах Колударов, выходя из кабинета.
Коллежский регистратор Петрунькин тоже попытался плюхнуться на колени, но и ему Крутилин сделать этого не позволил. А уходя, сунул несчастному червонец, чтобы с долгами рассчитался – судя по обстановке в полуподвале, заложил он все, что только мог.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
