Втроем они вошли в комнату, на мгновение забыв о суматохе, которая царила на уровнях ниже. Винн с широко распахнутыми глазами смотрела на колонны. Может, она впервые видела комнату филактерий? Она была поражена, или в хорошем, или в плохом смысле этого слова – сказать точно было сложно.
Евангелина подошла к огромной центральной колонне.
– Кажется, я помню, где расположена филактерия Риса. Надеюсь, Усмиренные поставили её обратно на...
– Подожди, – Винн изучала ближайшую колонну. Она вытянула руку и пальцами провела по стеклянным бутылкам... и постепенно выражение её лица стало мрачным. Это был гнев, злость, растущая с каждой минутой.
– Мы не можем ждать, Винн.
– Даже если мы найдем филактерию Риса, филактерии остальных Первых Чародеев тоже здесь. Их освобождение ничего не значит, если их смогут снова выследить.
Евангелина почувствовала, что что-то не так.
– Что ты предлагаешь?
Винн посмотрела на Шейлу.
– Разгроми её, – сказала она. – Разгроми все на части.
Если бы голем могла улыбнуться, то сейчас она улыбалась. Она живо подошла к центральной колонне. На секунду Евангелине задумалась, а не должна ли она остановить голема. Уничтожить филактерии? Это было... немыслимо. Или нет? Она всегда с сомнением смотрела на то, что храмовники используют магию крови просто из-за удобства. И есть ли смысл отступать сейчас?
Она сделала свой выбор. Они все сделали.
Евангелина смотрела, как Шейла дошла до колонны. Голем на мгновенье посмотрела наверх, и затем, сцепив обе руки, подобно огромному молоту, с силой ударила по колонне. От звука разбивающего стекла можно было оглохнуть. Затряслась вся колонна и все полки с бутылями, которые падали на пол и катились по нему с выливающимися из них содержимым.
Шейла замахнулась ещё раз, и на этот раз колонна не устояла. Евангелина интуитивно почувствовала всю силу удара. Витая, железная лестница вокруг колонны внезапно отошла, сначала почти согнувшись пополам, после чего окончательно упала. Падая, она едва не задела голема и подняла облако пыли. Вслед за ней начали трястись и рушиться другие колонны, с каждой из которых падали десятки склянок с кровью.
С громким ревом голем ударила по колонне ещё раз. На этот раз она поддалась окончательно. Колонна закачалась, на голема попамдали последние из устоявших филактерий, покрывая её красным стеклом, и затем она опрокинулась. С громким грохотом она столкнулась с одной из окружающих колонн, которая упала вслед за ней. Падая, она, в свою очередь, тоже толкнула соседнюю, которая упала на следующую... началась цепная реакция, которая закончилась разгромом всей комнаты. Обрушивался даже потолок.
И Винн, и Евангелина попятились ко входу, закрывая лица от поднявшегося в хранилище облака пыли. Казалось, что вокруг них разваливалась вся башня. Евангелина словно онемела – масштабы разрушений были впечатляющими.
Когда шум начал стихать, она посмотрела на то, что оставалось за дверью хранилища. Почти ничего не было видно, кроме пыли и темноты. Казалось, что внутри комнаты ничего не могло уцелеть; или, что голем мог выжить. Но постепенно из хранилища проступил силуэт громадины, каждый шаг которого сопровождался хрустом разбитого стекла.
Появилась Шейла – каменное чудище, полностью покрытое осколками стекла... и с широкой улыбкой.
– Это было какое-то странное удовлетворение, – сказала голем.
Теперь слышались звуки железных сапог, бегущих вверх по лестнице и сопровождаемых криками людей. И людей было много.
Евангелина приготовилась. Сейчас должна была пролиться кровь.
У Коула начинали болеть ноги. Он ждал в тенях, недалеко от входа в подземелья, и смотрел.
Ему бы вообще не пришлось прятаться, если бы он не был с незнакомкой: женщиной с короткими рыжими волосами, та Старая Женщина звала её Сестра Лелиана. Это должно было обозначать, что она была священницей. Но, если это было так, то она не была похожа на священницу. Она носила медную кольчугу, черные кожаные ботинки, которые доставили ей до бедра, и за её плечами был длинный лук, украшенной резьбой. Он никогда не видел более изящного лука. Казалось, она дралась с такой легкостью, с которой дышала. Были ли ещё такие священницы? Он понятия не имел.
С тех пор, как Евангелина и другие ушли, Сестра и Коул не обмолвились ни словом. Они сидела, пригнувшись рядом с ним, не спуская глаз с храмовников. Он хотел задать ей вопросы. Откуда она знала Пожилую Женщину? Она знала Риса? Он смутно вспомнил, что она стояла рядом с женщиной с высокой шапкой, в том священном месте, которое пахло духами, но тогда она выглядела иначе.
Но это не имело значения, правда? Он был здесь не для того, чтобы задавать вопросы – он был здесь, чтобы спасти Риса. Когда Коул видео его в камере, тот был бледен и почти без сознания. Коул ничего не знал о медицине, или исцеляющих заклинаниях, иначе бы он попытался помочь. Если Рис умер, пока его не было...
Наконец, после, как ему казалось, многих часов, все началось...
Сначала был грохот, похожий на гром. Он раздался сверху, так высоко, что Коул не знал, слышал ли он его вообще. Потом он стал громче, и потолок затрясся – этого хватило, чтобы с него посыпалась пыль и встревожить храмовников. Они все одновременно вскочили, вытащили мечи и начали кричать друг другу. Но прежде чем они успели что-либо сделать, по лестницам, чуть не спотыкаясь от быстрого бега, прибежал ещё один храмовник.
– Нас атакуют! – крикнул он.
– Что? Кто? – сказал кто-то другой. – Где Лорд-Искатель?
– Не знаю.
Последовала секунда замешательства, за которой сверху раздался ещё один грохот: на этот раз взрыв. Это их встряхнуло. Один из храмовников взял на себя командование, приказав троим оставаться здесь, и, собрав остальных, ринулся наверх. Лишь когда звуки их сапог перестали быть слышны, Сестра, наконец, пошевелилась.
Она сняла лук и приготовила стрелу, но не натянула ее. Казалось, ей это не нравилось.
– Это не хорошо, – прошептала она. – Они оставили троих. Я надеялась, что их будет меньше.
– Трое это слишком много?
– Нет, не в этом дело. И одного достаточно, чтобы привести в действие защиту, а убить всех троих сразу... не так легко. Она слабо улыбнулась, подняв свой лук и, аккуратно целясь, натянула стрелу.
Коул положил руку ей на плечо.
– Я могу с этим справиться, – сказал он.
Сестра посмотрела на него с любопытством, но не возразила. И он встал. До этого он никогда не причинял вред храмовникам. Однако он не собирался позволять им помешать ему освободить Риса, а Евангелина сказала, что времени у них будет немного.
Крепко схватив кинжал, Коул прокрался вниз по коридору к сторожевому посту. Он дошел до ближайшего храмовника, того, что был постарше, который стоял у входа. У него была смуглая, обветренная кожа и густые черные усы, в которых проступали седые волоски. Нервно поглядывая на лестницу, мужчина смотрел прямо сквозь Коула. При каждом едва слышном звуке сражения он дергался.
– Ещё один бунт, – грозно проворчал он.
Одна из двоих других, женщина с квадратной челюстью, которая была в шлеме, закрывавшем большую часть её лица, раздраженно покачала головой.
– Глупо, – вздохнула она. – На этот раз Лорд-Искатель казнит их. Им следовало извлечь урок из прошлого раза.
Старый храмовник только поворчал в ответ. Коул посмотрел ему в глаза – он стоял так близко, что до него доносился неприятный запах изо рта мужчины. Сосредоточившись, Коул потянулся к темноте глубоко внутри. И когда вместе с этим пришел страх, он попытался придать себе решимости.
«Я не дам себе исчезнуть», – подумал он. – «Рис мой единственный во всем мире друг, и я сделаю всё, чтобы помочь ему. Всё».
Коул поднял кинжал. Он аккуратно установил его зазубренный конец у горла храмовника. Кинжал слегка надавливал на его кожу, появилась капелька крови... но мужчина не реагировал. Он продолжал смотреть, словно ничего не происходило.
«Ты не увидишь меня». Коул глубоко вонзил кинжал, и из шеи мужчины хлынула алая кровь и растеклась по его доспехам. Он расширил глаза и резко вздохнул, в панике хватаясь за горло. Кровь потекла ещё быстрее, брызгая на его тунику и капая на пол. Он поднес к своим глазам свою железную перчатку и растерянно посмотрел на нее. Затем он издал один единственный хрип и упал на одно колено.
