Агути тихо трудился в подвале, занимаясь чем-то "секретным". В общем, работы хватало всем, скучать не приходилось. Да и когда скучать, если с раннего утра все расходились по своим укромным местам и творили, творили, творили. А вечером, после короткого отчёта каждого о проделанном за день, наступало время расслабленного мечтания, в результате которого Зодчий к концу второй недели смог установить ментальный контакт с Ариной.

  Произошло это неожиданно. Однажды он лежал в гостиной на широком диване и о чём-то думал. Вдруг в голове возникли образы, не имеющие никакого отношения к предмету его раздумий. Зодчий с интересом принялся следить за тем, как играют и меняются картинки, несмотря на всю кажущуюся цветовую сложность и разнообразие неестественных форм, объединённые неким внутренним единством. Внезапно он понял: "Арина!" Только её мозг в состоянии генерировать фигуры, краски и образы, которых не было и не могло быть в реальной жизни... В тот вечер Зодчий долго любовался необычными панорамами, с поразительной лёгкостью создаваемыми детским воображением.

  Его настолько увлекла "игра в образы", что на следующий день он сам попробовал "проецировать" собственные полотна. Сначала это было трудно: не столько из-за самого процесса необычного "диалога", сколько от неприятной мысли, что принимаемые изображения могут оказаться инородным продуктом - инграммой "арлекина". Но сомнения быстро рассеялись, и однажды он каким-то шестым чувством догадался: "посылка" до адресата дошла. А потом канал образной связи настолько окреп, что Зодчий стал получать по несколько "писем" в день, не забывая "писать" ответ.

  Однажды пришло изображение плачущей Наиты. Оно выглядело необыкновенно реалистичным. Зодчий увидел не только мельчайшие оттенки длинного трёхцветного платья, но сумел почувствовать запах, источаемый ароматной свечкой, и услышать слабое блеянье коз за стенами комнаты... Зодчий решил немедленно отправиться в поселение, но его задержала просьба Фархада принять участие в испытаниях новой установки. Зодчему пришлось отложить встречу с девушкой ещё на одни сутки.

  На следующий день испытание провести не удалось - рано утром прискакал Енор с сообщением, что на Первой начинается "громовой" Переход, и в Зокон должны проникнуть "зывуны". Известие встревожило всех. До сегодняшнего дня заставники считали "зывунов" едва ли не фольклорными персонажами, придуманными поселенцами специально для острастки непослушных детей. И вдруг самые опасные и безжалостные недовыходцы объявляются на соседней заставе...

  Времени на обсуждение не было. Все принялись торопливо грузить в телегу самое необходимое - оружие, исправно послужившее прошлый раз, а также кое-что из новинок. На заставе решили оставить наиболее опытного - Фархада, а сами умчались в предутреннюю серость, подгоняемые волнением за судьбу Первой.

  В дороге у Зодчего появилась возможность расспросить Енора подробнее.

  - Когда начался Переход?

  - Арина предупредила нас часа за четыре.

  - А почему мы ничего не почувствовали? - спросил Зодчий.

  Вместо Енора ответил Агути.

  - У выходцев нет чувствительности Арины. Мы можем предугадывать Переход только на своей заставе.

  - А девочка не могла ошибиться по поводу "зывунов"?

  - Не могла.

  - Дрянь дело! - вздохнул Гоблин. - Мы можем не успеть - "зывуны" сомнут заставу...

  - Не сомнут! - уверенно заявил Енор и пояснил: - Когда я отправился к вам, в сторону Первой выехало больше тридцати воинов.

  Гоблин с сомнением покачал головой. Зодчий тоже не питал иллюзий, вспомнив, что написано в его тетради об этой разновидности недовыходцев...

  Застава горела.

  Это было видно издалека: черный дым стелился по верхушкам деревьев, заставляя чертыхаться и кашлять.

  - Нефть горит... - принюхавшись, сказал Агути.

  - Опоздаем!.. - стонал Гоблин, не находя себе места.

  - Сядь! - одёрнул его Агути. - Лучше проверь оружие и приготовься. Будет жарко...

  Зодчий увидел, как жилистая рука Агути сдавила пучок стрел - мягко зашелестело оперение, побелели костяшки пальцев. Зодчий ещё раз осмотрел себя, чувствуя, как уходят волнение и страх. Гоблин тоже успокоился - только ноздри продолжали широко раздуваться, словно ему не хватало воздуха.

  Скоро услышали звуки. Не было ни криков, ни свиста пуль, ни разрывов снарядов. Бой здесь протекал иначе - над землёй струился гул, меняя силу и тональность. Он давил на мозг с такой силой, что непроизвольно хотелось отгородиться от него, спрятать голову в солому, обхватить её руками, заткнуть уши пальцами - всё что угодно, лишь бы не слышать этот жуткий звук, буравящий воздух, проникающий в уши, втекающий в глаза, постепенно обволакивающий мозг ватной оболочкой, делая его неспособным к сопротивлению. Казалось, от него не было спасения...

  Когда повозка миновала полуразрушенное здание заставы, стало ясно - гул всего лишь детский лепет по сравнению с тем, что ожидало их впереди.

  Всё пространство обширного поля оказалось завалено обломками разной величины: от маленьких картонных коробок, до огромных металлических контейнеров. В этом хаосе отдельными группами стояли воины из поселения и выходцы с Первой.

  Переход начался не больше часа назад, успев проэволюционировать до "фазы извержения", когда спонтанное фонтанирование обломков сменяется фазой "посева", предшествующего появлению бионтов-недовыходцев. Обычно эта фаза непродолжительна - не более двух часов. Но сегодня случай особый: никто из выходцев не помнит Перехода с "зывунами", поэтому, сколько продлится фонтанирование, не мог сказать никто.

  Зодчий нашёл Карачуна и Луня недалеко от того места, где буквально за минуту до их появления Переход "выплюнул" странный объект, похожий на металлоконструкцию недостроенного дома.

  - Вовремя прибыли, - приветствовал Зодчего Карачун. - Выбросы почти прекратились. Скоро гости пожалуют...

  - А ты чего такой радостный? - спросил подошедший Гоблин.

  - Я не радостный, - осклабился Карачун, - я - окрылённый. В кои-то веки к нам "зывуны" пожаловали!

  - Такие гости хороши на погосте... - неодобрительно пробурчал Лунь.

  - Брось ворчать, старый Лунь, на печали свои плюнь! - пропел неугомонный Карачун, за что тут же получил от старика подзатыльник.

  - А где Торол? - поинтересовался Зодчий, не видя рядом третьего выходца.

  - Там, - Карачун махнул рукой в сторону ближайшей группы поселенцев.

  - Кто у них за старшего? - спросил Зодчий.

  - Иктим, ты его не знаешь. - Карачун рукой указал на мужчину, стоящего рядом с Торолом.

  Зодчий присмотрелся и узнал в Иктиме того поселенца, которого он на глазах у его сородичей едва не пригвоздил к плахам пола. "Свиделись!" - вздохнул Зодчий и отправил Гоблина к повозке за оружием.

  Над полем повисла неожиданная давящая тишина. Появление недовыходцев ожидалось в ближайшие минуты. Это понял не только Зодчий, но и все, кто стояли за импровизированными баррикадами. Повсюду слышались громкие крики. Кто не успел выбрать удобную позицию, стремился побыстрее занять её. Некоторые поспешно сооружали из ящиков удобные укрытия. Кто-то торопливо проверял оружие.

  Зодчий, Гоблин, Агути и Енор заняли место за нагромождением разноцветных пластиковых ящиков. Енор последний раз отлучился к повозке, чтобы принести ещё одну охапку стрел. Гоблин вызвался ему помочь.

  Зодчий, осмотрев неровный строй поселенцев, сказал: