Прежде, чем Карачун смог хоть что-нибудь понять, стрела вонзилась в его бок, опрокинув на спину..."
Вот такая она - третья история. Ни тебе деревьев, ни карьера. (Едва ли рытьё канав можно приравнять к горнодобывающей деятельности.) Хотя есть в этой истории одна зацепка - канава. Ведь при желании и карьер можно рассматривать как гигантскую канаву округлой формы! Если сделать такое допущение, то какая-то схема вырисовывается.
История четвёртая - Глоток (Третья застава):
"...Глоток слыл большим любителем "шабашек", "халтур", "леваков" и прочих подработок. Получив диплом радиоинженера, он проводил в своём ателье ровно столько времени, чтобы его не выгнали с работы, а все остальные часы посвящал поиску стороннего заработка. Для Глотка было совсем неважно, где "калымить", главное - за сколько.
За десять лет своей "халтурной" жизни он кем только не трудился. Список приобретённых профессий мог бы занять добрую страницу. Но со временем Глоток стал более разборчив и предпочитал труд "интеллектуальный". Так он оказался в паре со стариком - известным специалистом в деле бурения скважин на дачных участках у добропорядочных граждан.
Прочитав две первые главы "Гидрогеологии", Глоток стал считать себя настоящим знатоком по водоёмам всех мастей, а особенно - по способам поиска подземных линз с питьевой водой. Добрую половину времени, что они проводили со стариком на очередном дачном участке, Глоток посвящал развитию своего ораторского искусства. И добился определённых успехов: он умудрялся получить деньги (и не малые) даже в том случае, если вода из пробуренной ими скважины так и не поступала! Как бы там ни было, но известность их тандема росла, и недостатка в заказах не было.
Однажды они работали на одном из участков только что открывшегося общества садоводов. Хозяев не было (впрочем, как и посадок, да и самой дачи тоже). Старик-напарник, который слегка перегрузил свою печень чрезмерными возлияниями на вчерашнем дне рождения, сейчас тихо дремал на солнышке, растянувшись во весь свой "донкихотовский" рост и подставив седую растрёпанную бороду жаркому июльскому солнцу.
Глоток, не торопясь, возился возле наполовину пробуренной скважины. Вчерашний день они почти не работали (нашлось несколько случайных слушателей, и Глоток заливался соловьём, в то время как старик-напарник крутил ворот, впрочем, весьма и весьма вяло). Спать Глотку под аккомпанемент сладкого посапывания старика не хотелось. Поглядывая на выцветшее от жары небо, он решил наверстать упущенное время. Но работал недолго.
Внезапно что-то с силой ударило из скважины, и Глоток понял, что летит! Он успел заметить, как далеко внизу медленно поднимается старик-напарник, удивлённо огладываясь по сторонам. А потом пришёл шум подающей воды, и Глоток нежданно-негаданно оказался в грязной луже...
Сверху стеной лил дождь. Уродливые люди в нескольких десятках шагов перед ним исполняли немыслимый танец под сполохи ревущей грозы..."
Получается противоречивая картина: две канавы, две скважины, хотя размеры их несопоставимы. Однако не всё так просто, потому что следующая история не попадает ни в первую, ни во вторую категорию.
История пятая - Гоблин (Вторая застава):
"...Июль в этом году выдался дождливым и самым подлым образом рушил планы, лелеемые всю долгую сибирскую зиму. Гоблин каждый вечер с надеждой слушал прогноз погоды на ближайшую неделю, ожидая, что вот-вот милая барышня с экрана телевизора улыбнётся именно ему и скажет... Нет, пусть лучше ничего не говорит, потому что "холодные" слова "...дожди, грозы..." буквально прилипла к её очаровательным пухлым губкам!
Но Гоблин умел ждать. И когда в последних числах июля знакомая "экранная" девушка (ну, что за красавица!) объявила о "продолжительной, жаркой и сухой погоде", он готов был расцеловать кинескоп. Наконец-то!
Гоблин собрался быстро. Обзвонил друзей, у которых могла оказаться пара-тройка свободных дней, и назавтра кортеж из трёх автомашин уже покинул родные, но порядком надоевшие пыльные улицы сибирской столицы. Впереди лежало полторы сотни километров хорошего шоссе, а потом - много-много часов долгожданного отдыха!
Обское водохранилище встретило отдыхающих стрёкотом кузнечиков, карканьем любопытствующих ворон и вальяжной поступью местного коровьего стада. Народ высыпал из машин и сразу принялся обживаться: кто-то собирал мусор, оставленный нерадивыми предшественниками, кто-то успел разжечь костёр и великий огонь-очиститель принимал в свои жаркие объятья отходы времяпровождения "любителей природы".
Гоблин помог установить палатки, после чего отправился в лес - искать длинную сухостоину для главного тента. Ни топора, ни ножовки с собой не взял - не в его правилах рубить живое дерево, чтобы потом, за одну ночь скормить его прожорливому огню. Обходя многочисленные коровьи "мины", Гоблин углубился в лес и, подобрав берёзовую ветку с засохшими листьями, стал отгонять комаров, напористых и злобных словно пираньи.
Минут пятнадцать пробирался по высокой траве, чувствуя, что количество комаров начинает увеличиваться в геометрической прогрессии. Следовало торопиться, иначе весь последующий отдых он рисковал провести, яростно расчёсывая места укусов. Оглядывая светлый смешанный лес, заметил невдалеке тонкий длинный ствол берёзы - голый, без листьев и веток.
"В самый раз! - обрадовался Гоблин. - Метров шесть в высоту и толщина подходящая".
Он приблизился к берёзе, внимательно её осмотрел. Ствол на высоте трёх метров упирался в слабенькую ветку соседнего дерева. Если хорошо раскачать сухостоину, она сорвётся и упадёт. Гоблин прикинул, куда будет падать ствол и принялся за дело. Он начал раскачивать его, медленно увеличивая амплитуду. В какой-то момент послышался хруст. Гоблин отскочил в сторону, продолжая следить за тем, как стремительно понеслась берёза к земле. При ударе о землю ствол раскололся пополам. Гоблин тяжело вздохнул - придётся искать новую.
В этот момент в том месте, где находилось корневище высохшей берёзы, поднялось облако пыли, больше похожее на аэрозольную взвесь. Гоблин перевёл взгляд на это место, попутно удивившись: "Странно, вроде ни кочки, ни муравейника здесь не было..." Взвесь не опала, а стала стремительно распространяться во все стороны. Гоблин ещё не чувствовал во всём происходящем непосредственной угрозы, но внутренне насторожился.
Взвесь нахлынула на него со стремительностью урагана и мгновенно поглотила весь окружающий мир. Гоблин заволновался - стало трудно дышать. Лишь теперь он сообразил, что ему следует немедленно выбираться из опасного места. Шагнул наугад в сторону предполагаемого выхода из леса и...
...и испытал ужасную боль во всём теле. Он не мог понять, откуда пришла эта боль, и что её породило, но муки были адскими. Гоблин катался по траве, кусал губы и стонал, пытаясь протолкнуть в наглухо закупоренные лёгкие хоть мизерную толику воздуха...
А потом пришла тишина, и он с ужасом понял, что не может произнести ни одного слова, кроме гортанного звука "го"..."
Зодчий закрыл тетрадь.
"А теперь - спать..." - устало подумал он.
9.
Следующий день был днём дежурства Зодчего. Проснувшись пораньше, он приготовил нехитрый завтрак и, пока его товарищи приводили себя в порядок у крыльца дома (где они устроили довольно оригинальный сборник дождевой воды), вернулся к своим записям.
