Тщетно.

Вечером третьего дня она потеряла над собой контроль. Каждый предмет, до которого он дотрагивался, вызывал грусть и тоску. Навевал воспоминания. Включила телевизор в надежде отвлечься. Не тут-то было. С экрана скандальный политик, размахивая руками, кричал:

– Я добьюсь отмены домов мертвых! Слышите меня? – из его рта брызгала слюна. – Бесчеловечно заставлять спящих страдать, и вы это знаете!

Вика выключила телевизор. Изо дня в день одно и то же. Тему спящих не затронул только тот, кто на другой планете живет.

Она прошла в спальню, упала на кровать. Рядом не хватало чего-то теплого… Не хватало Яна.

Вика надела старую растянутую майку, красные спортивные штаны. Кроссовки застыли перед дверью, словно говорили: «Наконец-то решилась. А мы тут стоим, дожидаемся». Взяла ключи и вышла.

Почти стемнело, но лавочки были заполнены бабульками и подростками. Из соседнего двора доносилась пьяная ругань. Каждый спешил запастись последним августовским теплом. В этом году холодную осень обещали даже на юге – в Соминске.

Пахло амброзией. Ноги непроизвольно понесли в сторону остановки.

Однако уйти Вика далеко не успела. Стоило повернуть за угол дома, как столкнулась с Яном, который тоже не ожидал такой встречи. Красные, заплывшие от бесконтрольного пьянства глаза, скосил на подругу. Полупустая бутылка пива выскользнула из руки, дзинькнула об асфальт и покатилась. Ян несколько мгновений смотрел ей вслед.

– Ой-ё-ё-ё-ё! – взлохматил засаленные волосы.

Он пошатнулся и непременно грохнулся бы на асфальт, не успей Вика поддержать его.

– Спасибо, Волчара! – пробормотал Ян. – Ты настоящий друг! А я иду к тебе мириться. Проси что хочешь…

– Я же просила, не называть меня так! – посмотрела Вика исподлобья.

Она терпеть не могла эту школьную кличку. Ян когда-то услышал ее от подруги – Дарьи. И стал иногда применять.

– А я и не называю! Я конста… констан… кунстан… Тьфу, – Ян сплюнул на асфальт и сказал по слогам. – Кон-ста-ти-ру-ю факты. Точнее и сказать нельзя! Ты погляди на себя! Волк волком! Даже смотришь по-звериному. Чего ж тогда обижаешься?

Вике захотелось отойти, чтоб он грохнулся об асфальт, но врожденная женская жалость помешала.

– Я не виновата, что такой родилась, – промямлила она. – Да и если я такая плохая и некрасивая, что ж ты тогда со мной живешь?

Ян выпрямился. Сфокусировал глаза на подруге.

– А то, – назидательно поднял палец. – Что надо меняться! Вот я сколько раз тебя просил перекраситься в блондинку. Знаешь же, что мне перестали нравиться черные патлы. Нет…

– Я говорила, что мне не хочется больше…

– Да мало ли, что ты говорила! – махнул рукой Ян. – Ты постоянно несешь какую-то околесицу. И что?

– Я не настолько…

– Настолько! – Вика видела, что Ян хотел ударить. Зажмурилась, но ничего не произошло. – Волчара и точка! Ты вон даже ведешь себя как волчара, только жрешь и спишь! Никаких увлечений, интересов… Только б пожрать и поспать…

– А еду тебе кто готовит?! – не вытерпела Виктория. – Кто тебе стирает, кто в доме убирает? Кто за продуктами ходит? – краем глаза она заметила, как мужик на балконе с интересом наблюдает за скандалом. Вероятно, и сам в таком принимал участие, но со стороны всегда интереснее.

– Не смеши, – в интонациях Яна не чувствовалось и крупицы смеха, лишь угроза. – Ты самая бесхозяйственная телка, которую я видел. Мне по тридцать три раза приходится тебе напоминать о стирке, о том, что убраться надо. Интересно, а чем ты занимаешься, пока я на работе?

У Вики так и рвалось с языка «на кровати валяюсь», но вслух произнесла:

– Дела делаю.

– Да ты что?! – всплеснул руками Ян и чуть не упал. – И какие же у тебя могут быть дела? У такой-то бесхарактерной особы?

– Тебе доставляет удовольствие меня оскорблять? – насупилась Виктория. – Так ты пришел мириться? Вдрызг пьяным и с оскорблениями?

– Мне надоело жить с женщиной, которая даже одеться прилично не может! – Ян пропустил ее слова мимо ушей. – Тебе разве мама не говорила, что мужчина любит глазами? Что у тебя за монашеские прикиды? Что это сейчас на тебе напялено? Как мне через эту хламиду и твой вечный оскал рассмотреть женщину? Ты даже не красишься никогда, будто косметику не изобрели! Тебе двадцать четыре года, а выглядишь на тридцать! Вместо того чтоб украшать собою мужчину, ты позоришь его своей внешностью. А еще утверждаешь, что не волчара?! Улыбаться пробовала, чтоб на человека походить?

– Пробовала. Не помогает, – посмотрела ему в глаза Вика. Она старалась не вспоминать время, когда была эффектной блондинкой, а в глубине души еще теплилась мечта стать моделью. Именно тогда на жизненном пути встретился Ян. Тогда он был другим человеком – талантливым изобретателем. И любил брюнеток. Потом стал пить и ревновать свою подругу ко всем подряд. А когда Вика создала условия, что ни один мужчина взгляд на ней не останавливал, она же и осталась виновата.

– Плохо пробовала. Наверно, как и думать. – Он оперся на ее плечо. – Пойдем домой, Волчара.

Вика стряхнула его руку.

– Домой, – сделала она ударение. – Я пойду одна, а ты можешь идти куда шел.

– Тьфу ты! – сплюнул на асфальт Ян. – Снова начинаешь? Не надоело? Ты хоть раз задумывалась, как тебе повезло, что на свете живет такой кретин как я? Где ты еще найдешь придурка, который согласится быть с тобою?

– Да… Ты прав, – медленно произнесла Виктория. – Такого придурка я больше не найду!

Она развернулась и быстро пошла к подъезду. Сзади послышалось «Вика», а после шлепок и нечленораздельные стоны.

В десять утра Вика проснулась, к одиннадцати позавтракала, перелистывая рекламу с канала на канал. После подошла к шкафу и критически оглядела вещи на полках.

Она решила покончить с затянувшейся безработицей. Порядком надоело безделье, когда спишь до обеда, полночи занимаешься ерундой, а если понравиться какая-нибудь вещь, думаешь: «Найду нормальную работу, куплю».

«Или попрошу у Яна», – по привычке подумала Виктория. Вспомнила, как бормотала перед зеркалом прошлым вечером:

– Бесхарактерная. Выглядишь на тридцать, позоришь своей внешностью… Волчара…

Тело сотряслось от омерзения, которое она внезапно испытала к этому человеку.

– Позоришь своей внешностью… – медленно произнесла Вика.

Надела белую блузку, черные расклешенные брюки, покрутилась перед зеркалом. Возникла мысль сходить в парикмахерскую, прямые черные волосы отросли и отказывались красиво спадать на плечи. Удрученно вздохнув, собрала их в хвостик. Несколько раз крутнулась перед зеркалом и сообразила, что закованная в блузку и брюки, начнет изнывать от жары через три минуты. За окном-то плюс тридцать пять. Сменила брюки на короткую юбку и минуты три разглядывала себя в зеркале. Черная юбка хоть и официальна, но коротка для такого ответственного события как собеседование.

«Пойдет, – решила она. – Высокий каблук, размалевать мордашку и все будет просто шик!»

«Позоришь своей внешностью» – прозвучал в голове пьяный голос Яна, и Вика вздрогнула. Обернувшись, всерьез ожидала его увидеть.

Путешествие в душном автобусе, где от утреннего час-пика не выветрился запах пота, закончилось в центре города. Многолюдный проспект встретил десятками людей, спешащих по важным и не очень делам, беззаботными студентами, не вкусившими «прелести» жизни и магазинами утверждающими, что их одежда самая модная.

Пока искала нужное здание, два раза толкнули, наступили на ногу, из единственной на весь город лужи обрызгала машина, пристала цыганка, предлагая снять венец безбрачия. Все говорило о том, что в платную службу по трудоустройству идти не надо.

Отвязавшись от цыганки, Вика быстро отыскала нужный дом. Дореволюционное здание, с двадцатью семью ступенями в пролете и огромной площадкой, где ядерным грибом висел дым от сигарет, встретило облупившейся краской на стенах и невероятным количеством мусора. На втором этаже мимо прошел мужчина кавказской наружности, отличившись от соплеменников тем, что не обратил на Вику внимания.