– Она это несерьезно, Соня, – тихо говорит Эрик, поворачиваясь к обиженной молодой женщине.

– О, поверьте, мистер Форд, Мел говорила более чем серьезно, – спокойно произношу я, и все внимание снова приковано ко мне. – Спасибо за вечер, Дон, – я поворачиваюсь к побледневшему парню и чмокаю его в щеку. – Пойду собирать вещи.

Я только разворачиваюсь, как слышу в спину негодующий приказ:

– А ну стой!

– Да, у вас есть что-то еще мне сказать? – оборачиваюсь я.

– Моя дочь никуда не поедет, – цедит он.

– Проверьте, мистер Форд. Я знаю свою подругу лучше вашего и могу с точностью описать ее отношение к вам и к вашей… хм, женщине, – я пропитываю каждое слово непонятно откуда взявшимся ядом и с удовольствием наблюдаю за опешившим выражением лица.

Так тебе и надо! Ненавижу! В данный момент ненавижу все, что тут происходит, каждого человека! И причина этого состояния он!

Я пытаюсь неторопливо подниматься на второй этаж в гробовом молчании, хотя готова ринуться со всей сумасшедшей скоростью и адреналином в теле.

Я останавливаюсь у комнаты Мел и прижимаюсь спиной к стене, чтобы хоть немного привести внутренний мир в покой. Но это просто невозможно. Мой разум до сих пор не может поверить в то, что он тут. Меня начинает тошнить от этих мыслей, и я принимаю единственное верное решение – уехать. Куда угодно, но уехать отсюда и больше никогда не видеться с ним.

– Мел, – я вхожу в комнату подруги, где она сидит на полу уже в джинсах и футболке, всхлипывая. – Дорогая, ну что ты? – я подхожу к ней и опускаюсь на колени напротив.

– Она тут! Эта шлюха тут! – обозленно произносит она, и я вздыхаю.

– Я говорила тебе, что это не самая лучшая идея – ставить ультиматум – вот так в лоб, – мягко улыбаясь, я провожу ладонью по ее волосам.

– Ничего не могла с собой поделать. Этот урод чуть не придушил Фила, когда мы развлекались в одной из гостиных. Мы уже готовы были потрахаться, как влетел он и начал орать! Лицемер! – подруга вскакивает и начинает метаться по комнате.

– Давай собираться и пока поживем в отеле, а потом снимем квартиру, – предлагаю я, перейдя к исполнению своего плана.

– Ну уж нет! Я так этого не оставлю! – выпаливает она и, подхватывая меня за руку, тащит за собой.

– Мел, может, мне… – я пытаюсь как-то остановить ее, спускающуюся вниз с молниеносной скоростью, но подруга бросает на меня злой взгляд, и я замолкаю, понимая, что попала в самый эпицентр ада.

Мы спускаемся в гостиную, где уже никого нет, только слышны приглушенные разговоры из кухни. Мел с уверенностью продолжает идти туда.

– Соня, я не знаю, – слышу я знакомый усталый голос, и мы входим на кухню, где эти двое, обнявшись, стоят рядом.

Милая семейная идиллия!

От этого я зажмуриваюсь, чтобы прогнать от себя непрошеную неприятную ревность.

Он не мой! Я знала об этом с самого начала! Но видеть – это одно, а знать – совершенно другое. Ведь я надеялась, что никогда не встречусь с ним больше, хотя втайне безумно мечтала об этом. Но не так же, это слишком жестоко и драматично!

– Как это мило, – ехидно говорит Мел, и Эрик выпускает Соню из объятий, а я отвожу глаза.

– Мелания, предлагаю все обсудить. Соня будет жить тут, как и ты. Ты должна понимать…

– Заткнись, – грубо обрывает она отца и отпускает мою руку. – Во-первых, я живу тут с Хлои. Во-вторых, обсуждать нечего. В-третьих, выбирай: она или я! – заявляет Мел и воинственно складывает руки на груди.

Мне должно быть его жаль, правда же? Но во мне нет ни капельки этого чувства, я снова хочу улыбаться, но только сжимаю губы и опускаю голову, облокачиваясь плечом о стену.

– Я не могу делать выбор! Ты моя дочь, а она…

– А она белобрысая шлюха, с которой ты спишь. Которую одеваешь и возишь отдыхать. А что моя мать получила, папочка? Что я получила? Ты сказал, что хочешь получить дочь. Но вот дочь не считает себя таковой, поэтому я уже знаю твой выбор. И я тебе говорю открыто – не выставишь отсюда эту суку, твоя дочь для тебя будет недосягаемой! – вновь перебивает его Мел и обрушивает на него всю обиду, копившуюся в ней восемнадцать лет.

– Где твое воспитание, девочка?! Как ты смеешь так со мной говорить?! Эрик, она невоспитанная и грубая! И я тоже требую, чтобы ее тут не было! – заявляет Соня, и я поднимаю голову, упираясь в его глаза, которые направлены только на меня.

«Что ты хочешь от меня-то?» – мысленно спрашиваю я его.

Он понимает, что его загнали в угол и у него нет вариантов для компромисса. Он переводит взгляд то на Мел, то на Соню, пока атмосфера на кухне закипает до немыслимого градуса.

– Соня, я прошу тебя поехать в отель, запиши все на мой счет. А завтра мы все обсудим, – тихий и обреченный мужской голос разрезает напряженную тишину.

– Что?! Эрик, ты не можешь со мной так поступить! Она тебе никто! Она даже не примет тебя! А я всегда была рядом! Завтра я не буду с тобой говорить. Все, между нами все кончено! – губы Сони подрагивают от обиды и злости, а Мел довольно улыбается.

– Она моя дочь, Соня. У меня нет вариантов, я хочу, чтобы она была рядом. Ты взрослый человек, войди в мое положение. – Эрик тяжело вздыхает и запускает руку в волосы. Я наблюдаю, как волнистые пряди проходят сквозь его пальцы, ощущая покалывание на своих ладонях. Они словно помнят, насколько его волосы мягкие и приятные на ощупь.

– Козел! А ты… – Соня делает шаг в сторону Мел, сверкая светлыми глазами. На это движение все мое тело взрывается от адреналина и защиты. Я отталкиваюсь от стены и становлюсь рядом с Мел, показывая этой сучке, что пусть только попробует тронуть ее. Она переводит на меня взгляд, полный презрения, и я насмешливо выгибаю бровь. – Малолетние шлюхи! – фыркает она и огибает нас.

– Хорошей дороги, селедка, – бросает ей в спину Мел, и мы слышим грохот двери. – Вот и отлично, тогда до завтра, папочка. Как здорово мы теперь заживем. Хлои, не забудь, что мы договорились поехать в университет. Я разбужу тебя, – триумфально говорит подруга, хлопая в ладоши. Она разворачивается и, подпевая себе под нос, оставляет меня наедине с Эриком.

Я делаю глубокий вдох, чтобы перебороть зародившийся внутри страх. Я должна уйти, но ноги не желают двигаться. Мой взгляд прикован к лицу Эрика, и воспоминания мешаются с реальностью. Я вижу то его открытую улыбку, то сжатые губы, то как он запрокидывает голову от наслаждения, то как его ноздри раздуваются от злости, то его глаза напротив моего лица, полные нежности, то его настоящие глаза, заполоненные яростью.

От этого я начинаю чаще дышать и облизываю губы. Уйти. Давай, Хлои, уходи, убегай от него. Это все неправильно! Это все убийственная красота!

– Что ты тут делаешь? – с ужасом шепчу я, резко осознав реальность происшедшего, и смотрю в знакомый овал лица, который неожиданно стал ближе.

– Это я у тебя хочу спросить. Какого черта ты притащилась в мой дом? – зло шипит незнакомец из той позабытой ночи.

– Мел – моя подруга уже как десять лет!

– Мел – моя дочь уже как восемнадцать!

– Оу, черт, – выдыхаю я, не зная, что еще сказать, и ощущаю, как краска приливает к лицу, ведь разум и память нельзя отключить по желанию. Они, наоборот, сейчас добивают меня, желают эти губы, желают слышать его соблазнительный хриплый стон, желают поставить на первое место животный инстинкт, который никак не отпускает меня.

– Еще какой черт! В друзьях у моей дочери проститутка, которую я снял в баре! Которая с легкостью раздвигает ноги перед первым встречным! Это больше, чем черт!

От такого несправедливого оскорбления моя рука сама размахивается и с громким шлепком опускается на щеку этого наглого и чертовски сексуального папочки…

Во мне кипит негодование, а рука начинает гореть от удара. Эрик хватается за щеку, где остался красный отпечаток моей ладони, и я отступаю, потому что его взгляд еще сильнее ударил меня, чем его слова, причинившие боль. Сейчас эти аквамариновые глаза режут, испепеляя все приятные воспоминания ненавистью, злостью и еще чем-то, но я не могу угадать этих чувств. Не хочу угадывать, потому что внутри меня полнейшая мешанина ощущений.