Признание.

Он хочет от нее признание, а она даже не знает что сказать, что ответить на подобное заявление. Она же не преступница. Она не делала ничего плохого. В чем он вообще может ее подозревать?

Она начинала нервничать. Рамси видел это. Видел, что они ни черта не понимает и еще немного и…

Только не плачь. Не сейчас. Ты справишься.

В чем дело? Тогда тебя не заботили ее слезы. Пошли ее к черту со своим слезами и сейчас. У тебя это отлично получается.

Пусть плачет, но только не при посторонних.

Он так хотел видеть ее сильной. Хотел, но это не мешало делать ей больно каждый раз. Сейчас по другому. Он знал, что именно отец хочет услышать от нее. Лишь она этого не знала.

— Слухи. По замку ходят столько слухов, но ты же веришь им всем, — он не выдержал.

Должен был сказать что-то, но нарушить эту уже почти звенящую тишину.

Она будет оправдываться. Скажет, что ни в чем не виновата.

Она ничего не делала.

Он знает это. И даже если кто-то и видел ее на кухне ночью, он все равно не поверит. Такая, как она, не могла этого сделать. Такая его.

Скажи, что это не ты, и покончим на этом.

— Я не понимаю. В чем именно я должна признаться?

Черт!

Так невинно. Даже если ему предоставят тысячу доказательств, он все равно не поверит. Ее голоса достаточно, что понять, виновна она или нет.

Нет, она не виновна.

Но этот голос. В нем было непонимание. Она не притворялась. Просто не знала, что сказать. Не знала, что сказать, чтобы ей поверили.

— Все думают, что это ты убила ребенка. Отравила мачеху лунным чаем, — Рамси говорил это так, будто ничего важного не случилось.

Возможно, для других это было катастрофой, но ему было не до этого.

Он сказал “все”. Снова. “Все думают”. Словно все против нее в этом мире и нет ни одного человека, кто бы мог ей поверить. Поверить именно ей, а не гнусным слухам, о которых знает уже весь замок.

А ты поверишь мне? Встанешь ли ты на мою сторону? Просто…

Возьми меня за руку.

Ей нужно успокоиться, а он лучше всех может сделать это. Прямо сейчас. Просто взяв за руку.

Он видел, как мелкая дрожь била ее руки. Только бы она не сорвалась.

Нужно взять ее за руку. Он знал, что она не будет против. Хочет этого сама.

Накрывает ее руку своею, медленно сжимая. Хотел, чтобы она ощутила.

Она медленно опустила взгляд вниз. На их руки. На ее лице проскользнула тень улыбки. Затем перевела взгляд на него. В широко-распахнутых глазах стояли слезы, но она не давала им волю.

Ты справишься.

Он читал в них шок от услышанного. Она ведь до сих пор верит в благородство каждой человеческой души. Верит, что человек не способен на подлости.

Ничего не говори, иначе она задохнется. Ей нужен лишь толчок, чтобы полететь. Полететь вниз.

Хочет что-то сказать. Уже даже приоткрыла рот, но слов так и не было слышно. Этот рот. Этот гребанный рот, который ему хотелось целовать, так ничего и не сказал.

Ну и пусть. Ему достаточно и ее глаз.

В них была надежда. Надежда, что в этой комнате ей поверят. Поверят в этом замке. Хотя бы один человек. И этим человеком должен быть он. Она возлагала надежды на него.

— Я все еще жду вашего признания, — голос отца.

Так не вовремя. Словно он нарушил что-то очень важное. Что-то очень личное. Он прервал их взгляд, потому что Лианна подняла взгляд на него.

— Я… я не делала этого, — сложно говорить.

Это стоило ей некоторых усилий. Усилий, которые она старалась забрать у него, потому что теперь уже она сжимала его руку. Пытается быть сильной.

— Иди к себе.

Что?

Оба опешили от этих слов.

Он совсем не собирался произносить это. Оно само получилось. Просто сорвалось с его губ.

Она совсем не ожидала услышать это. Но это было крайне приятно. Он сказал это так… так, что она сразу поняла. Он не верит слухам. Они для него ничего не значат.

Это было очень важно для нее. Когда тебе верит хотя бы один человек, можно считать себя живым. Внутри уже не зияет черная дыра. Теперь уже хорошо, потому что он верит.

— Мы еще не закончили, — снова голос отца.

И снова не вовремя.

Она растерялась. Ей хотелось подчиниться ему, своему мужу. Хотелось уйти и дожидаться его в комнате. Она бы так и сделала, если бы не он. Если бы не он и его ледяной голос, который не давал ей встать.

— Я скоро приду.

Теперь сомнений не могло быть. Ей нужно уйти. И она уйдет. Она уже пытается подняться, но что-то тянет вниз. Его рука. Он продолжает держать ее. Всего лишь пару секунд. Она поняла, зачем он это сделал лишь тогда, когда он отпустил. Уверенности. Он просто хотел придать ей немного уверенности.

Все будет хорошо.

Он проследил за ней до самого выхода. Чуть корявая походка. И только он знает причину этому. Он невольно вспомнил случившееся. И ему невольно захотелось опять. Повторить, но только с ее согласием. Сделать так, чтобы хорошо было и ей.

Ему еще придется загладить свою вину. Знал, что она не даст ему так просто прикоснуться к себе в следующий раз. В следующий раз сцена ему обеспечена.

Она закрыла за собой дверь.

Теперь можно говорить без всего этого приторного притворства.

— Ты позволил ей уйти. Объясни, — повелительные нотки.

Рамси это не пугает.

Ничто не должно пугать мужчину, когда речь заходит о его женщине. Тем более в том случае, если ее хотят обвинить в том, чего она не совершала.

— Ей не зачем слушать то, что ты хочешь сказать. Как я и сказал, это всего лишь слухи.

— Моя жена потеряла ребенка по вине этой дряни. Ты ведь не станешь отрицать, что у нее был мотив?

— Отомстить Болтонам за то, что они сделали с ее семьей — это ты считаешь мотивом?

— Она давно намекала на предательство с нашей стороны. И теперь, похоже, решила перейти к действия. Нужно было лишь выбрать момент.