Только не кричи, когда узнаешь, что меня нет, мама, прошу тебя, не кричи. Я не вынесу этого. Мне тоже больно. Мне уже больно, а ты все так же продолжаешь ей мило улыбаться.

Ты не чувствуешь. Не чувствуешь, как мне больно. Здесь. Прямо у тебя внутри. Меня словно выворачивает всего наизнанку. И мне сложно дышать. Тебя тоже будет выворачивать. Немного позже.

Держись, ты только держись. Я знаю, будет больно. Ты главное продержись. Всего лишь пару дней. Потом станет легче. Я надеюсь на это.

Я надеюсь, мне разрешат приглядывать за тобой. Сверху. Я буду следить за тобой. Ты ведь сможешь узнать меня среди всех этих звезд на небе? Знаю, что сможешь. Звезда скоро зажжется. Это случится этой ночью.

Если тебе будет скучно, то ты всегда сможешь поговорить со мной. И пусть другие примут тебя за сумасшедшую, просто знай: ты говоришь со своим ребенком.

Вот и все.

Смерть уже пришла за мной.

В это трудно поверить, но там… там так хорошо. Спокойно. И еще: ты не чувствуешь себя. Не чувствуешь себя частью чего-то огромного. Когда ты переступаешь эту черту, ты становишься сам по себе. Ты поймешь это, когда мы встретимся.

Мы ведь встретимся?

Тогда ты будешь вся в морщинах, а твою голову будет украшать седина. Тогда ты будешь старой, мамой. Возможно, этого не случиться, и мы встретимся намного раньше. Как бы то не было, помни, что я жду тебя. Здесь. Всегда.

Уверен, ты была бы хорошей матерью.

Надеюсь, ты ею и станешь.

Прощай, мама.

Это так подло. Дети расплачиваются за ошибки других. Но любовь это не ошибка. Это несокрушимая стена, об которую все разбиваются.

Любовь матери тоже такая?

Нет. Это что-то другое. Что-то непонятное и не разгаданное. Лучше не говорить об этом.

Как бы мейстер не старался, Уолда все равно потеряла своего ребенка.

Как бы ребенок не просил ее не кричать и не плакать, она все равно не послушала его.

И все бы ничего, если бы только не грязные слухи, которые тут же поползли по всему замку. Человек, способный убить, далеко заходит. Особенно тогда, когда он уже убил.

И вообще распускать слухи легко. Главное знать человека, который не может держать свой язык за зубами. Но штука в том, что хранить секрет сложно. Им обязательно хочется с кем-нибудь поделиться. А потом еще с кем-нибудь. И еще. До тех пор, пока об этом не узнают все.

Все — это значит весь замок.

Такое бесстыдство. Обсуждать горе своего лорда и леди, добавляя всякой грязи.

Если посудить, то от языка человек терпит столько бед.

Он хорош лишь в том случае, когда целуешься. А когда сплетничаешь, то уж лучше вырвать его прямо с корнем. Чтоб остальные усвоили урок.

Когда совершаешь преступление, то стоит признать свою вину. Не нужно перекладывать ее на кого-то другого. Тебя все равно раскроют. Изощренная ложь тебя не спасет. За преступлением всего следует расплата. И даже если она не наступила сразу же, будь уверен, она знает свое время. Подходящее время для такого случая.

Но ты все равно говоришь, что это сделал другой человек.

Ты ни в чем не виноват. Это сложно. Даже самому себе признаться в этом сложно, поэтому ты начинаешь выдумывать весь этот бред, подставляя других людей. Даже не заботясь о том, что подобным образом ты портишь им жизнь.

Ты говоришь, что леди Уолда потеряла ребенка из-за Лианны Старк.

Второй день.

Он не виделся с ней уже второй день.

Она не запрещала ему приходить, но он знал, она скажет это, стоит ему прийти. Поэтому он ушел за долго до того, как Лианна проснулась.

Все это время он видел перед собой ее черты лица. Смотреть на нее, когда она спит, было приятно. Она разливала в его теле волну тепла лишь одним своим видом. И губы… Она то плотно сжимала их, превращая в тонкую полоску, а затем надувала, как маленький ребенок, когда обижается. Наверное, она тоже обижалась. И он даже знал на кого именно. Но она ничего не могла ему сказать. Даже глаза молчали. Во сне она такая тихоня. Было даже как-то скучно. Он все ждал, когда она скажет ему что-то еще. Хотя бы во сне.

О такой можно мечтать?

Такой можно любоваться. Именно это он делал. Лишь бы она не проснулась, иначе она выгонит его. Ей даже не придется произносить это вслух. Он прочтет это в ее глазах. Она всегда так много говорит глазами. И он даже не понимал, когда именно они стали для него такими важными. Не обращать на них внимание — за гранью его возможностей.

Прекрасна, когда плачет. Она плакала перед ним и до этого, но он не понимал. Принимал это за ее слабую сторону, но то, что случилось, поменяло его мнение. Теперь это стало ее сильной стороной. Ведь она так прекрасна, когда плачет. А перед прекрасным сложно устоять.

Когда она проснулась, его не было. Хорошо. Она не хотела его видеть. Уж точно не теперь. Его присутствие напоминало бы ей о случившемся, а она не хотела вспоминать. Это было слишком личное для нее, чтобы думать об этом при нем. Когда никого не будет рядом, она попытается. Попытается забыть это. Словно это был один из ее кошмаров. Вот только наяву они слишком часто стали ее преследовать.

Когда она проснулась, она чувствовала себя сумасшедшей. Она была рада. Совсем чуть-чуть. Случившееся принесло ей крошечную долю радости. И все это из-за того, что он вернулся за ней. Так зависима от него. Будет сложно. Ей будет сложно, когда он будет уходить. Снова и снова.

Осознать окончательно то, что случилось, было еще сложнее. Использованная. Она чувствовала себя именно такой.

Она все еще жива. Может стоит поблагодарить богов за это? Нет, не стоит. Она ведь столько раз умирала. Из-за него. И это случилось в очередной раз. Она просила и плакала, но никто ее не слушал. Только стены впитывали в себя ее голос.

Главное не плакать. Плакать нужно из-за любви, но не из-за него. Любовь на первом месте — пусть это будет целью.

Она так и сделает, но сначала она попытается сделать ему хоть что-нибудь. Сделать какую-нибудь неприятность. Ей нужно будет потренироваться для этого, но времени у нее предостаточно. Раз она проснулась одна — значит он не придет еще пару дней. Она точно знала это. Она будет готова, когда он вернется.

У нее все получится.

Она не видела его уже второй день, но знала, что он придет. Поэтому и готовилась. Даже не смотря на то, что ноги все еще плохо держали ее. Он поплатится и за это. Уж она-то проследит за этим.

Он пытался разобраться со своими делами. Правда пытался, и у него это бы даже получилось, если бы не крики его мачехи. Позже он, конечно же, узнал в чем же все-таки дело, но не придавал этому большое значение. К своей мачехи он не испытывал ничего теплого, что могло бы заставить его хоть как-то посочувствовать ей. Но даже если бы он сказал ей что-то, это бы не было правдой. Пришлось бы лгать бедняжке о том, как ему жаль, что с ней случилось такое.