- Ну, ну?

- В общем, сходилось. Описывали примерно одинаково.

- То есть, - оживился Саша Песков, - получается, что все это на самом деле где-то существует?

Алик неопределенно пожал плечами.

- Как сказать. Может, это они все так созвучно были настроены. Опыт-то не весьма корректный.

- Ну, хорошо, - не отставал Саша Песков, - а м_о_ж_е_т такая вот картина или, скажем, образ быть реальностью? То есть где-нибудь существовать, независимо?

- Друг мой, - назидательно заметил Алик, - независимо ничего не существует. Эта наша реальность, как ты её называешь, тоже существует, пока ты баиньки не лег. А тогда тебе совсем другое реальностью становится.

- Ну, только без этой философии! Ты же понял, о чем я.

- Ну... - Алик немного подумал. - Я полагаю, может. Но при кое-каких условиях. Во-первых, этот твой мыслеобраз должен быть своего рода голограммой. Причем, не статичной, а динамичной, сиречь, иметь протяжение во времени. Ты ведь сказал, что год спустя там все изменилось, так? Во-вторых, материал этой твоей фантазии должен, сам понимаешь, тоже иметь запас прочности. Далее, воспринимаемость подразумевает...

В этот момент дверь приоткрылась, и просунувшаяся в кухню девичья головка оглядела присутствующих и поздоровалась:

- Доброе утро!

Заметив Сашу Пескова, взлохмаченная головка просунулась в кухню ещё дальше, давая разглядеть обнаженное плечо и едва закутанную покрывалом грудь:

- Ой, Алик, у тебя гости! А я в таком виде, так неудобно...

- Ничего, - рот молодого Ньютона в один миг растянулся до ушей, так что впору было делать с него фотографию скорее не титана мысли, а упоенного молодожена. - Все свои. Это мой друг, Саша. Поэт.

- Доброе утро, - поздоровался Саша Песков. - Я уже ухожу.

- Да нет, ничего, ты нам не мешаешь! - стал уверять весь цветущий Алик, глупеющий прямо на глазах. - Это Ася. Мы... - и счастливый Алик снова заулыбался.

А Саша Песков остро пожалел Алика. Ему все стало ясно - и с чего вдруг трезвенник Алик стал пить пиво, и почему его лицо интеллектуала и гения выглядит последнее время слегка глуповатым, и отчего, неслыханная вещь, фанат науки и любитель ученых дискуссий пожаловался на несвежую голову. Причина этого была не только очевидна, но более чем телесна. Саша Песков знал эту женщину - не так давно он учился с ней на одном курсе и кое-какие из её похождений были ему известны. А как-то раз он видел её в баре - и уж там эта Ася вытворяла черт те что, можно было подумать, что она задалась целью заставить всех присутствующих мужчин искать её бурных ласк. Но для Алика, и это было хуже всего, его ночная гостья была не бесшабашной искательницей приключений, а ж_е_н_щ_и_н_о_й - и по всему, вообще первой женщиной в жизни. По крайней мере, она первая сказала и сделала ему все то, что женщина может сказать мужчине, чтобы он стал знать себя таким. И тем хуже, если она была нежна и искренне принимала этого своего нового мужчину как мужчину, - не притворно, не из выгоды, не по расчету, а по своему призванию сильной и неуравновешенной женственности. Стало быть, тем больше нервов и страстей предстояло пройти и сжечь Алику и тем мучительней и безнадежней был неизбежный разрыв - все это Саша Песков читал отчетливо, у него и самого был похожий опыт.

Но при всей острой жалости к уже влипнувшему в тяжелую историю другу, Саша Песков, само собой, не собирался посвящать его в Аськино скандальное прошлое. Бесполезно - да и какое у него право? Саша поторопился уйти, тем более, что Алик уже явно был не боеспособен. Когда он шел по коридору к двери, бесстыжая Аська, конечно же, поспешила высунуться из ванной:

- Ты что, уже уходишь? А я хотела послушать, вы что-то интересное обсуждали...

При этом избранница Алика не только, как бы не заметив, что край покрывала отогнулся, показала левую грудь, но и не преминула выбраться в коридор и шоркнулась о руку Саши Пескова своими сосками. Все это делалось на глазах у бедного Алика, но он ничего не замечал, он млел, он сиял, и Саша Песков только вздохнул.

- Ладно, я как-нибудь загляну, - попрощался он и не дослушав ответных приглашений - подруга Алика за его спиной вовсю строила глазки - стал спускаться по ступенькам.

На улице в настроении самом смутном он побрел куда-нибудь наугад, и ноги вынесли его к художественной галерее и дальше, на дорожку, что шла по холму вдоль набережной Камска. Рассеянно поглядывая на лыжников, что катались там, внизу, вдоль парапета - это, судя по всему, шел урок физкультуры какой-нибудь из окрестных школ, Саша Песков отыскал свою любимую скамейку, с которой частенько созерцал реку и противоположный берег. Правда, делал он это обычно летом, вечерами, когда солнце светило низко и слева - тогда цвета были не такими резкими, панорама обозревалась как-то отчетливей, а главное, настроение мира несло что-то, особенно ему близкое. Теперь же стоял тихий зимний день, с небом в белесых облаках и слегка порошащим снегом, погода из самых лучших, но иного звучания. И все же, оказавшись у заветной скамейки, Саша Песков принялся разметать снег и взгромоздился на нее, для тепла подложив под седалище шапку - морозец был несильным, как раз проветрить мозги, а вот зад - зад мог простыть.

Саша Песков упер локти в колени и принялся рассеянно смотреть куда-то вдаль, поверх камского льда и лесов того берега. Теперь он понял, чего безотчетно искал - ему хотелось позвать что-нибудь о_т_т_у_д_а, получить какую-нибудь подсказку, какую-то весточку. Весточку о чем и подсказку насчет чего? Этого он бы и сам не смог объяснить. Возможно, ему просто хотелось немного помолчать - ни о чем. Так он сидел, то начиная разговаривать сам с собой, то смолкая, то останавливая взгляд на далеких заснеженных хвоях, темнеющих за рекой, то отводя его дальше, к новостройкам на совсем далеких холмах у плотины, а то и вовсе забывая на что-то смотреть и о чем-то думать. У него в глазах, как это иногда бывает, замелькали какие-то черные точки, Саша Песков поморгал - и тогда понял, что это не у него в глазу, это летело с того берега несколько птиц. Это были вороны, четверо, как он разглядел вскоре. Они приближались, и у Саши Пескова возникло чувство, что они летят прямо на него. Так и оказалось - минут через пять передняя птица пролетела точно у него над головой, всего метрах в двух. Он поднял голову - и в этот самый миг ворона каркнула. Через пару минут подлетела тройка остальных птиц, они летели клинышком, одна в середине, а две по бокам и чуть сзади - и опять, вороны пролетели совсем низко и точно у Саши над головой. И в тот же миг он понял - это и был знак. Казалось бы, не было ничего сверхъестественного, да и попросту удивительного - ну, пролетели вороны, и уж с его недавней гостьей это никак нельзя было сравнить. Но Саша Песков знал, что это не так - он просил подсказки, и он её получил. Скорее всего, это было не из того мира, не от того города на картинке - Саша Песков знал это каким-то шестым или сто шестым чувством. Но откуда бы ни пришла весть, он понял - все произошедшее ранее не было ни обманным видением, ни случайностью. Ему ответили возможно, что-то ещё более чудесное, нежели девочки из нарисованного города. И теперь поэт Саша Песков был наконец готов поверить и принять то неизвестное, что, как он догадался, стояло на пороге его мира. Удивляясь сам себе - почему он так все это уверенно про себя знает, почему ему это не кажется странным, Саша Песков поднялся со скамейки и произнес, обращаясь куда-то в зимний воздух:

- Понял, спасибо. Ну что ж, пусть приходит, посмотрим.

Он решился. Сам не знал

на что, но

решился.

- Ну,

а что же

он решил? - расспрашивала Юму фея Инесса. - Все-таки, он не против, чтобы ты приходила?

Фея внимательно выслушала все, что отвечала ей Юма, и наконец сказала:

- Хорошо, Юма, не надо расстраиваться. Видишь, он все-таки рисовал раньше. И он тоже волшебник. Давай это немножко отложим, после бала ты расскажешь все кругу принца Антонина, и мы подумаем, что тут можно сделать. Он же не отказывался тебе помочь.