Я уставился в окно, которое открывало мне вид на бесконечные серые и коричневые крыши домов, отражавших солнечные лучи. Город словно светился.

— Отвечать будет Александр, столь заинтересовавшийся улицей, — едко и самодовольно сказала преподавательница.

«АлександЕр! Как можно так коверкать мое имя?!» — возмутился я, уставившись на предложение, записанной мной.

— Ну, Александр, где тут придаточные предложения? — поинтересовалась учительница, улыбаясь своей противной улыбкой.

Я вздохнул:

— Что бы ни делал человек, его дела, даже самые выдающиеся, ничего не стоят, если он не выполнит своего долга перед родителями, — прочитал предложение я. — Его дела… Что? Даже самые выдающиеся.

По классу прокатился смешок, заставивший меня вздрогнуть.

— М-да, Александр, больше не буду тебя тревожить, — ответила женщина, не препятствуя смеху детей.

Со второй парты взметнулась рука Кетернии, которая с легкой улыбкой оглянулась на меня секунду назад.

«Чертовка, уже поздно спасать», — подумал я.

— Да, Кетерния, — учительница разрешила ей ответить.

— Его дела ничего не стоят, при каком условии? Если он не выполнит своего долга перед родителями, — пояснила стражница.

Я практически на сто процентов был уверен, что она сказала это с очень умным видом.

— Правильно! Учись, Александр, — упрекнула меня женщина и продолжила объяснять материал.

— Александер, — прошипел я недовольно, записывая очередное предложение.

Когда прозвенел спасительный звонок, означавший конец уроков, я вылетел из кабинета быстрее всех, желая избежать очередной порции насмешек. Кетерния догнала меня, когда я уже был на первом этаже.

— У меня есть замечательное предложение, — сказала она, вставая слева от меня.

— Неужели ты наконец-то решила потренироваться? — едко спросил я, открывая ей дверь.

— Нет. И не злись ты так, я же не виновата, что природа обделила тебя умом, — бросила девушка, кивнув мне в знак благодарности.

— Тогда в чем дело? — я пошел с ней, хотя мне было совершенно в другую сторону.

Девушка загадочно улыбнулась и убрала пряди волос, выбившиеся из пучка. Мы остановились перед светофором, ожидая зеленого света. Стражница обернулась ко мне, держа сумку обеими руками и качая ее из стороны в сторону, словно ребенок куклу.

— Я могу одолжить тебе мои записи прошлых лет и справочники, — сказала она, щурясь из-за палящего осеннего солнца.

— Спасибо, — ответил я, взяв сумку из ее рук и перекинув через плечо.

Она вопросительно посмотрела на меня, сверкая хитрыми золотистыми искорками в глазах.

— Тяжело, наверное, — пояснил я, следуя за девушкой.

Некоторое время мы шли с ней в тишине, слегка угнетающей меня. Но Кетерния, похоже, чувствовала себя отлично, улыбаясь солнечным лучам, словно кошка.

— Так мы сейчас к тебе домой? — я прервал неловкую тишину.

— Ну, а куда же еще? — спросила девушка, стряхивая невидимые пылинки со своей юбки. — Если ты волнуешься, что нам далеко идти, то это совсем не так.

Я покачал головой, совершенно не беспокоясь о расстоянии, которое нам предстояло пройти.

— А ты не волнуешься, что нас увидят вместе? — поинтересовался я, зная, как стражнице не нравится, когда я подхожу к ней в школе.

— Ну, вообще все слышали, как Евгеша попросила помочь тебе с учебой, так что это просто акт милосердия, — ответила она, широко улыбнувшись.

«Так вот, где собака зарыта», — подумал я, слегка ухмыльнувшись уголком рта.

Мы проскочили два квартала, а потом прошли через живописный и небольшой сквер, где посетителями были только мы и жирные голуби, недовольно курлыкавшие нам вслед. Мы вышли на оживленную набережную и, перейдя дорогу, свернули направо. Кетерния остановила меня, чтобы достать ключ из сумки. Ее дом выглядел так же красиво и изящно, как мой, но светло-желтая краска на стенах облупилась, обнажая кирпичную кладку. Мы вошли в небольшой двор-колодец, где стояло несколько дорогих машин. Стражница направилась к красивому подъезду, витражное окно над которым запечатлело белые лилии. Девушка спешно открыла дверь и впустила меня в теплый подъезд, не хваставшийся изысканностью, но имевший некоторый шарм. Мы поднялись по лестнице на четвертый этаж, являвшийся последним, и свернули к единственной черной двери, блестевшей из-за солнца, лившегося через большие окна. Золотистая цифра шесть ярко выделялась на темном металле.

— Мы пришли, — сказала чертовка, поворачивая ключ и влетая в квартиру.

Она скинула обувь на ходу и показала мне, где кинуть ее сумку.

— Я дома! — крикнула она.

Я стоял, не зная, что мне делать, если я увижу тетю Кетернии. Какую роль мне играть?

— Да не жмись ты так, пошли! — она схватила меня за рукав и потащила на кухню, хваставшуюся самой новой техникой и блестевшую идеальной чистотой. — Вот тебе сок, а я пошла искать тебе книжки.

Чертовка передала мне стакан и ушла из кухни, оставив меня одного на неизвестной территории.

«Территории врага», — ухмыльнулся я.

Я сел на мягкий диван, стоящий рядом со столом и отхлебнул апельсинового сока. Я внимательно оглядел кухню, отмечая кучу всяких магнитов и сувениров из разных стран, расставленных тут и там. На холодильнике висела фотография. Я подошел поближе, чтобы ее рассмотреть. На снимке было пять человек, счастливо улыбавшихся. В правой части фотографии я увидел женщину, на которую Кетерния была очень сильно похожа. Миндалевидные глаза женщины лучились счастьем, а темные волосы отдувало ветром назад. Ее обнимал широкоплечий блондин с искорками в серых глазах, он держал за руку маленькую девочку, светившуюся беззубой улыбкой.

«Кетерния», — подумал я, с умилением рассматривая ее.

Слева стояла, как я предполагал, тетя стражницы. Она была ниже и моложе своей сестры, ее красота была менее яркой, но мелкие веснушки, рассыпанные по лицу, делали ее милой и запоминающейся, придавали ей некой хитринки. Ее обнимал рыжий мужчина, придерживавший широкую соломенную шляпу у себя на голове. Его я не знал. Я снова глянул на маленькую чертовку, рассмеявшись ее забавному выражению лица.

— Чему смеешься, парень? — услышал я знакомый голос у себя за спиной.

Если бы я держал в руках стакан с соком, то точно бы разбил его. Я медленно обернулся, предвкушая свой ужас. Напротив меня стоял Бостон, укутанный в одеяло, скрывавшее его от солнечных лучей, прорывавшихся из гостиной.

— Уф, поскорее бы солнце село, — сказал он, скидывая ненужный более щит.

Естественно, что он был практически не одет.

— У меня выходной, я могу свободно ходить в трусах, — прокомментировал он, прочитав мои мысли.

— Ты что здесь делаешь? — спросил я, зная ответ на свой вопрос.

Вампир развязно сел на стул, скрытый от солнца.

— Некоторое время я здесь живу, — ответил он. — Ты присаживайся, гостю не пристало стоять.

Я сел обратно на диван и вцепился в прохладный стакан. Вампир выглядел бодрее, чем в прошлый раз, но при этом сохранял свой шарм и американский аристократизм. Его волосы, не завязанные в хвост, были убраны за уши. Мужчина почесал подбородок, с интересом поглядывая на меня.

— А ты здесь какими судьбами?

— Кетерния привела, но это неважно, главное… — начал было я.

— Все законно, — прервал меня Бостон, закидывая ноги на стол и не стесняясь того, что был практически обнажен. — В правилах, изданных Советом, указано, что такие отношения имеют место быть, я внимательно изучил кодекс.

Вампир обворожительно улыбнулся, сверкнув острыми клыками. Я не нашел, что ответить. Он был совершенно прав, Совет разрешал такие отношения, пока люди не превращались в безвольных жертв, зависимых от своих хозяев.

— Ты хочешь сказать, что не пьешь кровь ее тети? — спросил я, наклоняясь через стол к мужчине.

Я отхлебнул сока, ожидая его ответа.

— Разве что менструальную, — вампир ухмыльнулся.

Я подавился, закашлявшись из-за его слов. Мужчина рассмеялся, внезапно перестав выглядеть столь угрожающе.