— Снова ты! — девушка обнажила белоснежный ряд зубов в радостной улыбке, которая никак не отразилась в ее голосе. — У меня тут посылки для… — фейри схватила листик с указанием адреса и сощурила глаза, обрамленные ресницами, похожими на паучьи лапки, стараясь рассмотреть имя. — Для Кетернии Люсент.

Я задумчиво посмотрел на нее, не понимая, как такое вульгарное создание могло работать на Совет.

— Ее здесь нет, — просто ответил я, уже догадываясь, что это подарки, о которых мне говорила бабушка.

Фейри несколько раз удивленно моргнула, а потом снова глянула в бумажку, силясь понять, что ей нужно делать в такой ситуации. Ее лимонно-желтые глаза в панике пробегались по тексту, цепляясь за отдельные слова, которые она проговаривала себе под нос. Эта девушка начинала меня раздражать своей неорганизованностью.

«И тем, что впускает столько жары с этой чертовой улицы», — злобно подумал я, мечтая захлопнуть дверь у нее перед носом.

Наконец, ознакомившись с бумагой, она посмотрела на меня.

— Тут сказано, что можно отдать тебе.

Я облегченно вздохнул: это было невероятное испытание моего терпения. Взяв две коробки и расписавшись в листе, который с таким интересом изучала фейри, я уже собрался закрыть дверь и вернуться в зал, чтобы продолжить тренировку, когда эта женщина остановила меня своими словами:

— Постой, ты ведь ледяной страж? — она накрутила рыже-каштановую прядь волос себе на палец.

Я обреченно вздохнул, кивая в подтверждение ее гениальной догадки.

— Тогда к вечеру тебе станет легче. Увидимся! — она снова улыбнулась и подошла к лифту, после чего нажала кнопку.

Я притворил за ней дверь, останавливая противный сквозняк. Аккуратно положив подарки на журнальный столик и лишь слегка задержав взгляд на темно-зеленой коробке из приятной матовой бумаги с золотистым тиснением по краям, я подошел к открытому окну. Намек фейри был очень прозрачным, поэтому я глубоко вдохнул спертый и слишком тяжелый воздух. Несмотря на все мое чутье ледяного стража, я лишь слегка уловил этот мимолетный аромат — не удивительно, что я не почувствовал этого раньше.

«Вечером будет дождь», — пронеслось у меня в голове с предвкушением этой чудесной погоды.

Я еще немного постоял у окна, вдыхая и выдыхая это чудесное предчувствие. Мою идиллию нарушило воспоминание о гирляндах, которым определенно не понравится дождь. Легко взлетев по лестнице и отбив пару шариков, норовивших увязаться за мной, я пришел на крышу, продолжая проклинать солнце, которое все еще нещадно светило. Я, задумчиво оглядев украшения, встал прямо в центре этого адского пекла и выровнял дыхание. Сосредоточившись, я пошел вдоль проводов, проглаживая рукой на небольшом расстоянии от них. Воздух концентрировался вокруг бесконечных канатов гирлянд, создавая щит, предназначенный защитить их от долгожданного дождя. Закончив с этим нехитрым заданием, я спустился в гостиную, преодолев два лестничных пролета, и подошел к подарку от Леруаморо.

«Естественно, что это что-то невероятно дорогое», — подумал я, аккуратно встряхивая коробку.

Внутри что-то мягко и еле уловимо прошелестело, словно там была какая-то ткань. Я, слегка нахмурившись, сделал над собой усилие и положил подарок рядом с бабушкиным. Переключаясь обратно на тренировку, я отправился в зал, подхватил одну из деревянных палок, являвшихся излюбленным оружием Кетернии и меня, и усиленно упражнялся в ударах, пока совершенно не измотал себя и не понял, что совсем скоро придет чертовка, чтобы праздновать ее день рождения.

***

Я раскладывал только что принесенные пиццы на большущие тарелки, проклиная, что все самое прекрасное всегда обжигает. Я даже постарался не вносить никакого подтекста в эту мысль. Как раз в этот момент раздался долгожданный звонок в дверь. Я молниеносно бросил все дела и ринулся в прихожую. Не сдерживая улыбки, я отворил Кетернии дверь и замер, не в силах вымолвить ни слова. Знаете, есть такие назойливые и глупые программы по тв, где берут дурнушек, а потом делают из них принцесс? Кажется, чертовка стала их очередной жертвой. Довольно ухмыльнувшись и хмыкнув, она прошла мимо меня, скинула обувь, поставила на пол сумку, принесенную с собой, поправила распущенные волосы и уставилась в ответ. Я старался собраться с остатками здравого смысла, который был зверски смещен воспоминаниями о поцелуе, когда ее волосы также разлетались вокруг. Тяжело сглотнув, я сказал:

— Кажется, вы ошиблись квартирой…

Она звонко рассмеялась, запустив руку в непослушные волосы, отливавшие золотом под светом ламп.

— Для такой шутки ты слишком тормоз, — сказала она, по-дружески ударив меня по плечу.

Я, слегка вздрогнув от ее прикосновения, закрыл дверь и полностью повернулся к ней.

— Что за сумка? — я кивнул в сторону обоза, который она прихватила с собой. — Притащила сухой паек?

— Воспитания у тебя никакого, — укоризненно сказала она и прошла в гостиную.

Я последовал за ней, стараясь не смотреть на нее.

— Я воспитан, просто сейчас моим вниманием полностью завладела твоя сумка, — ответил я.

Кетерния глянула на меня через плечо, приподнимая бровь.

— Сумка? Серьезно? — она отвернулась и подошла к дивану. — Жаль, что день рождения не у сумки, а у меня.

Легкая обида сквозила в ее голосе.

«Почему я такой дегенерат?» — вопрошал я, заставляя чувствовать себя еще хуже.

— С днем рождения, — промямлил я, потирая шею.

— Что-что? Я не расслышала, — стражница сидела в своем телефоне, театрально игнорируя меня.

«Расслабься, это всего лишь Кетерния», — убеждал я сам себя.

Я подошел к девушке сзади и обнял ее.

— С днем рождения, Кетерния, — прошептал я ей в ухо, утыкаясь носом в волосы и вдыхая еле заметный цветочный аромат.

— Так и быть, твоя невоспитанность прощена, — она положила руку на мою; в ее голосе слышалась привычная мне спокойная и гостеприимная улыбка.

Я сильнее зарылся в ее волосы, стараясь запомнить это драгоценное мгновение, которое, возможно, больше никогда не повторится. Кетерния откинулась на спинку дивана, расслабляясь и прикрывая глаза. Выглядит по-другому, но все еще она. Даже красивое светлое платье и какие угодно украшения не изменят ее сути.

«Она как была чертовкой, так ей и останется», — ласково подумал я.

Не знаю, сколько бы мы так простояли и просидели, если бы я вспомнил, что пиццы стынут на кухне.

— Там еда стынет, — сказал я, нехотя отодвигаясь от стражницы.

Она мгновенно открыла глаза и широко улыбнулась.

— Чего же ты молчал?! — она подскочила и понеслась к столу, уселась на стул и сидела в нетерпении, словно маленький ребенок.

«Чего я волновался? Из нее эту дурь ничем не выбьешь», — я добродушно покачал головой и после отправился распоряжаться съестным.

***

Когда Кетерния умудрилась съесть третий кусок пиццы подряд, я понял, что девушкой ей никогда не быть.

— Не смотри так удивленно, я сегодня практически не ела, — возмутилась стражница, хватая еще один кусок пепперони.

— А чего так? — я налил ей соку, чтобы она не подавилась.

— Ну, с утра я хотела отпраздновать с тетей, но, к моему великому удивлению, у нее был… — Кетерния ненадолго замолчала, дожевывая еду и прикладываясь к стакану. - Ну, назовем его клиентом, хотя он явно оставался у тети на ночь.

Я задумчиво жевал кромку пиццы, слушая ее рассказ.

— Главное, что он выглядел так интересно, словно не из нашего времени.

Я напрягся, побаиваясь дальнейшего описания полуночного Дон Жуана. Кетерния снова попила и только собиралась вытереть рот тыльной стороной руки, как я подал ей салфетку.

— Это я еще невоспитанный? — поддел ее я.

— Ну, просто плохая привычка. Так вот. Забыла, о чем говорила, а все из-за тебя!

— Про клиента, который остался у твоей тети, — вежливо напомнил я.

— Точно, спасибо. Он словно из девятнадцатого века к нам пришел: одет в костюм, волосы где-то по плечи, да и черты лица такие правильные. Ну, я как его увидела, сразу сиганула в комнату, быстро оделась, написала тете записку, что переночую у подруги, покидала вещи в сумку и смоталась оттуда по-быстрому.