«Что ей можно подарить?» — судорожно задавался вопросом я.

Раньше у меня не возникало проблем, что подарить другому человеку: бабушка была рада только моим успехам в усовершенствовании навыков ледяного стража, а остальное ее мало волновало. Но Кетерния — другое дело. Она — напарница, союзница, подруга.

— Но я совершенно ничего не знаю о ее увлечениях, — сокрушался я.

В самом деле, мы знакомы уже два месяца, но никогда наши разговоры не заходили дальше музыки или кино, а чаще всего мы болтали о стражах, Совете и прочей фигне, связанной с долгом. Я устало вздохнул.

«Снова это глупое слово. Всего четыре буквы, а какую боль они причиняют», — я грохнулся на диван, вытягивая ноги и потягиваясь всем телом.

Пришло время устроить кардинальный мозговой штурм. Я подхватил услужливо оставленные девушкой листы бумаги и карандаш с журнального столика и приготовился составлять список.

— Музыка — Imagine Dragons — это ей точно понравится, — отметил я, ставя закорючку, лишь отдаленно напоминающую восклицательный знак. — Приготовить что-нибудь поесть… — я закусил карандаш, закидывая голову к белоснежному потолку, который стражница обещала расписать, когда придумает, что там будет смотреться лучше всего.

«Самому лучше не готовить», — я резко вычеркнул пункт, вспоминая, что повар из меня еще тот.

Отметил, что проще всего будет заказать что-нибудь готовое.

— Пицца сойдет, — я нарисовал маленький кружок, который, по идее, должен был напоминать это блюдо, но художник из меня еще хуже, чем повар.

Украшения пошли бодро: надуть шарики для меня не составит никакого труда, а украшение крыши показалось мне совершенно плевым делом. Картина ночного Петербурга и фонариков вокруг нас ярко светилась у меня в голове. Закончив разработку простых пунктов, я крупно написал: подарок. С этим у меня все еще были проблемы, поэтому я отложил лист и полез в интернет, заказывая сотню разноцветных шариков, пару гирлянд и прочей лабуды, которую девушка точно оценит. Пролистывая бесконечные страницы сайтов, с уверенностью советовавших «лучший подарок девушке», я бросил это дело, когда дошел до несколько смущавших объявлений.

«Подарки — явно не моя тема», — я ухмыльнулся и снова взял лист, чтобы сверить, что уже было заказано, а что оставалось на завтрашний день.

Я удивленно уставился на свою писанину. Половина написана по-норвежски, а половина — по-русски.

«Адаптация проходит успешно», — подумал я, пробегаясь глазами по пунктам.

С едой будет решено завтра, украшу квартиру с утра, атмосфера будет…

«А вообще, что она имела в виду? Может, мне нужно будет прийти к ней в гости, а тут вообще ничего готовить не стоит?» — внезапно задумался я.

Я взял телефон в руку и глянул на время: восемь вечера. Я зашел в контакты, нашел имя Кетернии и завис над значком звонка.

«Звонить или нет? Что мне ей сказать?» — нервничал я, но все же нажал на кнопку.

Первый гудок, второй. Кровь глухо стучала в висках.

«Какого черта я вообще волнуюсь? Всего лишь разговор», — я крепко сжал телефон в руке.

— Алло, это кто? — Кетерния спросила с привычной саркастично-вопросительной интонацией, я нервно облизал пересохшие губы.

— Это я, Александер, — глупо ответил я.

Было слышно, как у нее дома работает телевизор, а ее тетя кричит, что пора ужинать.

— Чего звонишь? — спросила девушка.

Я практически видел, как она отходит к окну и говорит с легкой улыбкой на губах, пока заходящее солнце играет у нее в волосах. Она нервно перебирает прядку, вечно выбивающуюся из любой прически. Ее глаза, не задерживаясь ни на чем, блуждают по расстилающемуся виду.

— А… Твоя записка. Мне к тебе приходить? — способность связно говорить была внезапно утрачена мной.

Она звонко рассмеялась с легкими придыханиями, отчетливо раздававшимися в телефоне.

— Если хочешь устроить мне праздник самостоятельно, то так и быть, я приду, но я бы это сделала в любом случае, — она говорила заговорщически, улыбка так и слышалась в ее словах.

— Окей, тогда я все устрою, — ответил я, немного переоценив свои божественные организаторские способности.

Девушка фыркнула:

— Чудненько, к какому часу приходить?

Я задумался на секунду, представляя, какое время будет лучшим для того, что в моей голове горело ярким пламенем.

«Здесь темнеет поздно летом», — отметил я препятствие, стоявшее у меня на пути.

— К девяти вечера, наверное, — предложил я. — Отпустят?

Девушка промычала что-то невразумительное в трубку:

— Я спрошу и напишу ответ. Это ведь твой мобильник?

— Ну, а чей еще? — поинтересовался я.

— Мало ли Стефан залетел на огонек, — кинула девушка. — Ладушки, я кушать, пока!

— Приятного, — ответил я за секунду до того, как эта грубиянка отключилась.

Я легко отбросил более не нужный телефон в сторону и встал с дивана, отмечая, что завтра у меня будет практически целый день на поиск идеального подарка.

«И украшение этой безумно большой квартиры», — подумал я, сонливо потирая глаза.

Последнее время я уставал сильнее обычного: общение с чертовкой жутко выматывало, да и тренировались мы с ней так, словно в последний раз. Я прошел на кухню и сделал себе бутерброд, отмечая, что выбор еды, представленный в холодильнике, изменился с момента появления Жени. Это значило, что она отлично выполняет свои обязанности, предписанные ей французским пижоном. Я приостановился около телевизора, раздумывая, стоит ли посмотреть фильм, который мы хотели глянуть.

«Без нее будет совсем не то», — подумал я и отправился наверх, предварительно захватив телефон.

Балкон моей комнаты встретил меня приветливой прохладой и злющим ветром, прижимавшим легкую ткань футболки к телу и заставлявшим волосы бесконтрольно летать по лицу. Я приподнял руку, останавливая бушующую стихию. Санкт-Петербург не был Норвегией, поэтому казался мне несколько непонятным. Но вечера здесь были приятнее и теплее.

Перистые облака мягко разлились по рдеющему небосводу, лениво перелетая с места на места. По расписанию включилась подсветка зданий. Исаакиевский собор (Кетерния мне все рассказала) тяжелой громадой золотого купола ярко выступал на персиково-розовом небе. Кораблик на шпиле Адмиралтейства легко парил в облаках, рассекая их, словно волны неспокойного океана. Я облокотился на кованые перила и глубоко вдохнул драгоценную вечернюю прохладу. Я знал, что вот-вот город оживет: большинство людей, уставших на работе, вернутся домой и будут проводить вечер за любимым сериалом или за ужином с семьей — именно тогда на улицу выйдут вампиры, фейри и прочая нечисть, которой так нравится жить в больших городах. Они пойдут в бары, клубы или просто завалятся к кому-то на квартиру и будут кутить, пока первые солнечные лучи не опалят их кожу. В такие моменты мне становилось страшно за людей, оставшихся на улице, не подозревающих, что этот бармен может легко осушить их самих, а та стриптизерша убить ради пьянящей капли жизненной энергии. Тогда же я радовался тому, что мне судьбой было уготовано стать стражем, защищать людей от ужасов мира нечисти. Я чувствовал себя нужным.

Я постоял еще немного, всматриваясь в людей, бегущих по улицам, а потом прошел в комнату, оставляя балконную дверь приоткрытой.

***

Солнечные лучи настойчиво били в глаза, мешая досматривать прекрасный сон. Я недовольно накинул подушку на голову, мечтая увидеть конец, но Морфей уже покинул эту комнату. Я лениво сел, потягиваясь и зевая. Спокойные сны казались мне даром свыше после наших с Кетернией приключений. Я торопливо поднялся, увидев время, и пошел принимать душ. Стоя под мягкими струями, я прогонял в голове каждую деталь, которую нужно было учесть, каждую мелочь, которую нельзя было упустить из виду. Я быстро слетел по лестнице вниз, вытирая волосы на ходу. Чашка кофе, яблоко в зубы.

«Опаздываю», — панически думал я, завязывая непослушные шнурки на старых кроссовках.

Проигнорировав лифт, я понесся по лестнице, не касаясь руками перил, и выскочил на улицу, распахивая зачем-то надетую толстовку. Несмотря на то, что было всего-то десять утра, солнце палило нещадно.