Сокровенный уголок выглядел под стать моему настроению: угрюмо, неприступно и непреодолимо одиноко. Я тяжело рухнул на землю, отпуская свои мысли на волю. Это место стало для меня своеобразным убежищем, только тут я мог вдоволь предаваться унынию, не стесняясь чужих глаз. Однако сейчас я лишь молча и безразлично замораживал всю округу. Я перевел усталый взгляд на пляж, по которому только что прошел. Казалось, будто зима пришла несколько раньше, чем было обещано.

«Как я могу забрать чужие воспоминания?» — возмущался я, запуская пальцы в легкий песок.

Северный ветер рьяно разбрасывал мои волосы, попадавшие в глаза. Волны на море становились все выше, их шепот перешел на рев дикого животного.

«У меня нет на это никаких прав, я не Бог», — продолжал я, не желая соглашаться с несправедливостью жизни.

Свинцовые облака медленно клубились в небе, закрывая вершины грозных Зубов Дьявола. Я нагнетал обстановку, безучастно промораживая землю.

— Я не хочу отнимать у нее ничего, тем более воспоминания, — сокрушенно прошептал я.

Ветер громко засвистел, скользя по горам. Море, словно чернила, безумно вылетало на берег, оставляя свой след на грязно-бежевом песке. Мелкие кусты, росшие на границе пляжа, безжизненно и покорно прижимались к земле. Громада облаков заплыла в бухту, создавая ощущение ночи. Первые капли звонко упали на каменных великанов, покрывая их незатейливым узором.

Я не обращал внимание на разыгравшуюся непогоду, хотя еще несколько минут назад сам хотел устроить бурю. Сейчас все было неважно.

Жидкие бриллианты свирепо рушились на землю, разбиваясь вдребезги. Случайные солнечные лучи прорезали толстую пелену туч, золотя бухту в последний раз. Ветер завыл сильнее, поднимая одинокие песчинки и закручивая их в вихри. Первые тяжелые градины заливисто обрушились в гремящую воду, следующие запутались у меня в волосах, словно в паутине.

Я растянулся на мокрой земле, прикрывая глаза. Я остался наедине с мыслями и чувствами.

«Зачем мне стирать ей память? Это же лучше для нашей команды, что у нас есть такой сильный страж», — рассуждал я.

Холодные капли слезами скатывались по лицу, затекали за шею, приятно охлаждая горящую кожу.

«Хорошо ли это для меня?» — внезапно спросил я сам себя.

Градины мягко ударяли по телу, отскакивая в стороны или собираясь в складках одежды.

«Действительно, если она будет слишком сильной, то как я смогу стать лидером?» — отметил я.

Я сжал кулаки, болезненно впиваясь ногтями в тонкую и чувствительную кожу ладоней — недавно зажившие порезы мгновенно лопнули, окропив мокрый песок алыми брызгами.

«Что мне дороже? Быть лидером? Или… — я тяжело сглотнул ком, подступивший к горлу. — Или быть рядом с ней? ..»

Шум дождя усиливался, мешая мне сосредоточиться. Сквозь закрытые глаза прорвалась яркая вспышка, через несколько секунд прогремел гром. Казалось, будто мир раскололся от этого звука. Я упрямо зажмурил глаза, отгораживаясь от внешнего, ненужного мне сейчас.

— Что мне важнее? — прошептал я.

Для меня все затихло, хотя буря продолжала бушевать, запуская свои призрачные крючковатые пальцы в самое сердце родного острова. Тяжелый выбор обременяющим грузом висел на душе, не давая дышать.

Кетерния или лидерство?

Девушка, которая мне никогда не будет принадлежать, или доказательство собственной силы?

Грохот бури с силой обрушился на меня.

Я сделал выбор.

Сердце противно саднило. Я поднялся с земли — вода тонкими серебряными струйками стекла с моей одежды. Ледяные капли иголками пронзали кожу, а гром заставлял меня вздрагивать от каждого удара, пока я шел домой.

***

Дверь дома привычно скрипнула, когда я вошел внутрь. Каждый мой шаг оставлял мокрое пятно на идеально чистом полу. Ступени лестницы лениво прогибались подо мной, вода градом катилась по ним вниз. Путь по залитому светом коридору показался мне вечностью. Я толкнул мощную деревянную дверь. Тепло комнаты приятно обняло меня, но сомнения о правильности моего выбора все еще сковывали мое сердце льдом. Такое не согреешь так просто.

Бабушка оторвалась от бумаг, выжидающе смотря на меня. Я сел напротив стола.

— Я согласен, — предательски сорвалось с моих губ.

Женщина отложила документы в сторону и сцепила руки в замок, одобрительно кивнув.

— Тогда мне стоит объяснить тебе процедуру, — просто сказала она.

Я промолчал, упрямо смотря на ее руки: я не мог взглянуть ей в глаза. Боюсь, что теперь я даже себе не смогу смотреть в глаза.

— Обычно полноценные стражи стирают память с помощью магии, без прикосновений, но ты так еще не можешь, поэтому тебе надо будет обнять ее или взять за руку, — начала женщина. — Это позволит тебе установить полный контроль над ее воспоминаниями.

Я методично расковыривал ладони, заставляя кровь тонкими струйками стекать на штаны.

— Чтобы проникнуть к ее воспоминаниям, тебе нужно очистить голову от всего постороннего, представляя, будто ты открываешь книгу и читаешь страницу за страницей, — бабушка обратила на меня испытывающий взгляд, но я не поднял головы. — Далее тебе нужно будет найти моменты, когда она применяла такую магию и стереть их все.

— А если я сотру не все? — тихо спросил я.

— Тогда она со временем вспомнит, а нам этого не надо, — холодно сказала бабушка.

Я кивнул.

— После удаления воспоминаний ты должен представить, как закрываешь книгу, и медленно разорвать контакт, — закончила бабушка.

Гробовая тишина, разрезаемая механическим тиканьем часов, повисла в комнате. Багряные пятна сплошь и рядом покрывали мои джинсы, выдавая мою слабость.

— Ты понял?

— Да, я сделаю это сегодня вечером, — стальным, будто не моим голосом ответил я, поднимаясь со стула.

Бабушка снова принялась внимательно читать бумаги, не желая, видно, более говорить на эту тему.

Я покинул кабинет, тихо притворив за собой дверь.

***

В глазах все помутнело, но я упрямо пошел в душ, желая согреться, растопить лед, засевший в груди. Однако даже пламя не смогло бы унять мою боль.

Я стоял под обжигающим потоком, уперев руки в стены. Розоватая вода скапливалась в ванной, перед тем как исчезнуть в водостоке. Комната наполнилась беловатой дымкой, мешавшей мне ясно видеть. Мышцы неприятно саднило: я слишком долго так простоял. Однако этого было мало. Я хотел сгореть заживо, но такой роскоши себе я позволить не мог. Я отнял руки от стены, стирая кровяные подтеки с кафеля.

«Нужно отвечать за свои слова», — наказывал я сам себя за свое решение.

Я повернул старый кран, выключая воду. Грязная и мокрая одежда с грохотом полетела в стирку. Я замотал полотенце на бедрах, другим вытирал волосы. Я подошел к зеркалу, стерев пар с серебряной поверхности. Из зазеркалья на меня смотрели все те же голубые глаза на бледном лице, обрамленном мокрыми золотистыми волосами. Все тот же я, но при этом совершенно другой. Навязчивая идея разбить зеркало пронеслась в моей голове — я поднял кулак. Сердце пропустило пару ударов. Рука бессильно опустилась, и я резко развернулся и вышел из ванной.

Быстро преодолев расстояние до своей комнаты, я рывком открыл дверь. Темнота окутала меня со всех сторон, я наспех оделся, не желая включать свет, и лег в кровать.

«Сегодня все точно закончится, — сожалел я, глядя в непроницаемую темень. — Оказывается, ей стоило все это время бояться не Стефана, а меня».

Я горько ухмыльнулся. Поздно что-либо менять. Игра окончена, и я в ней проигравший.

Я закрыл глаза, заставляя себя заснуть.

***

Тишина непривычно давила на меня.

«Угнетающая тишина, неправильная», — подумал я, резко поднявшись и открыв глаза.

Пылинки снова незатейливо вальсировали, а солнечные лучи любознательно заглядывали в окна.

Я у себя в комнате.

Я молниеносно вылетел из помещения.

«Как считаешь, мы скоро увидимся снова?» — услышал я вопрос Кетернии у себя в голове.

Кабинет был пуст, я ринулся к лестнице, поскользнувшись на половике и чуть не упав.