— Возьмитесь за руки, так вас скорее всего не разбросает по всему свету, и отправьте энергию туда, куда вы хотите, — сумбурно объясняла женщина, попутно расставляя нас так, как это требовалось. — А затем просто представьте, что здесь вас уже нет и все.

— Чудесно, ты готов? — Кетерния посмотрела на меня, я неуверенно кивнул, вспоминая ее квартиру, а точнее только кухню, где когда-то давно говорил с Бостоном.

— Надеюсь, что у вас все будет хорошо, — бабушка с грустью проводила нас взглядом.

— Мы еще… — я отправил силу прочь и, казалось, тело уже само не хотело оставаться на месте.

Я вновь оставил Норвегию позади.

***

Вокруг меня бы сплошная холодная тьма, я не мог дышать. Я вытянул руку и нащупал лед — глухой грохот — я вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух. Я переместился в Неву, лишь слегка промахнувшись: дом Кетернии возвышался на набережной.

— Кетерния! — крикнул я, не замечая чертовки рядом с собой.

Я нырнул под воду, рассеивая энергию: ее не было поблизости.

«Может, она не промахнулась», — с надеждой подумал я, заставляя воду вытолкнуть меня на лед, скрипящий под ногами.

Снег медленно несся к земле. Во дворе было пусто, ни одно окно не горело живым светом. Витраж над дверью подъезда выглядел мертвым. Я прикоснулся к замку, промораживая его насквозь — дверь легко открылась, жалобно скрипнув. Внутри было тепло, капли с моей одежды с грохотом падали на ступени, пока я бежал наверх, надеясь, что Кетерния будет там. Черная дверь слабо отражала серый свет, лившийся через окно. Золотая цифра шесть выглядела зловеще одинокой. Я осторожно прикоснулся к ручке, но дверь открылась сама. Я в нерешительности сделал шаг вперед, создавая в руках несколько ледяных кинжалов, источавших слабый голубоватый парок. Я хотел позвать Кетернию, но сам остановил себя: я не знал, кто ждал меня в полутьме. Я прислушался, «заглядывая» в каждую комнату, но везде было пусто.

«Чересчур тихо», — настороженно подумал я, проходя на кухню.

Я сел на диван, осматривая комнату, словно видел ее впервые. Ничего не изменилось с того разговора между мной, Бостоном и Кетернией, но странный привкус витал в воздухе. Я взглянул на холодильник и замер: около той самой фотографии была записка:

— Крыша, — слово эхом отлетело от стен, отдаваясь грохотом в ушах.

Я не знал, был ли отдельный выход туда, поэтому просто открыл настежь окно на кухне, вынул сетку и выглянул наружу. До карниза было метра три, а до земли четыре этажа. Я не боялся высоты. Я встал на отлив окна и сосредоточился, позволяя силам вырваться наружу. Воздух задрожал вокруг меня, когда я прыгнул, лед стремился поймать меня, но ветер справился без него — я глухо приземлился на заснеженную крышу. Тяжелые свинцовые тучи грозно нависали над нашими головами, снег осколками обрушивался на землю, заметая следы, завывания ветра вторили ему.

— Я ее не трогал, она неудачно переместилась, — Себастьян сидел на корточках подле Кетернии, лежащей без сознания; ее грудь мерно подымалась.

Ярость волной поднялась во мне, я занес кулак для удара, но, взглянув Леруаморо в зеленые глаза, замер. Я искал внутри него человека, но увидел лишь непреодолимую боль. Страж поднялся, отряхнув черный плащ, чему-то рассмеялся, а затем повернулся ко мне.

— Неужели даже не спросишь, почему? — он пытался меня раззадорить.

Я молчал, думая, как можно спасти Кетернию.

— Да, я бы тоже не спрашивал, просто бы убил, — Себастьян взглянул на меня с мольбой, его руки тряслись; казалось, что он сходил с ума. — Я бы с удовольствием умер, но не могу.

Он был совершенно безумен.

— Ты не хочешь закончить все до того, как она проснется? — Леруаморо кивнул в сторону стражницы. — Она любит вмешиваться, а это может обернуться плохо для нас всех.

— Ты… — мое сердце сковал холод, под которым клокотала лава.

— Я — убийца. Что ты с этим сделаешь? — садистская ухмылка расплылась у него на лице.

Я чувствовал, как силы иголками впивались в кожу, моля, чтобы я их отпустил, но его поведение казалось мне странным.

«Что с ним?» — спросил я сам себя.

— Не мешкай, Александер, — Себастьян поднял левую руку, вызывая пламя. — Мне не терпится начать…

Тогда я размахнулся, посылая в него воздушную ударную волну. Он не сдвинулся с места, лишь слегка покачнулся. Улыбка не сходила с его лица.

— Что, никак не отреагируешь?

Я сглотнул, понимая, что произошло: каждый унаследовал силы Мариссы. Себастьяну, похоже, подчинялся воздух.

«Драться только водой?» — я пытался построить стратегию, но не мог, один вид Леруаморо заставлял мурашки бежать по спине.

— Ты сошел с ума? — я не знал, почему спросил именно это, а не накричал, обвиняя в убийстве.

Огненный страж опешил и опустил руку вниз. Его глаза бегали из стороны в сторону, а бледность словно впиталась в кожу.

— Нет, совсем нет… — шептал он.

Кетерния пошевелилась. Нужно было действовать сейчас. Моргенштерн сам появился в руке, отдавая приятной тяжестью. Я побежал на Себастьяна, нашептывая заклинания — земля порастала ледяными кристаллами, словно луг цветами. Я замахнулся, не обращая внимания на то, что противник даже не пытался защищаться. Удар пришелся по правому плечу, а иглы воткнулись в ноги. Но Себастьян продолжил стоять, внезапно повернувшись ко мне. Моргенштерн разбился, разлетаясь на мельчайшие осколки, смешивавшиеся в воздухе со снежинками. Иглы не достигли цели. Я купился на каменный щит, спрятанный за воздушным.

— Неплохо, — Себастьян схватил меня за левую руку и вывернул ее.

Хруст, долгая секунда без боли, но затем вся кисть запылала огнем, я пытался сдержать крик. Я замахнулся правой рукой, отправив туда всю энергию — ледяная перчатка легко вошла в плечо Леруаморо, впиваясь в мясо.

— Ты же знаешь, что я не убью Кетернию? — огненный страж, слегка поморщившись, посмотрел мне в глаза и вынул мою руку из плеча. — Мне нужен был только ты.

Пламя охватило меня, я попытался отойти, но стебли с шипами заставили меня прирасти к обледеневшей крыше. Я с трудом удерживал водяной щит, но и он был готов треснуть в любой момент…

Снег запылал, собираясь в вихри. Я выглянул из-за плеча Себастьяна, сосредоточенного только на мне: огонь с каждой секундой приближался к груди, намереваясь выжечь мое сердце. Она была там, глаза чертовки горели злобой и ненавистью.

— А я не прочь убить тебя, — голос Кетернии рассек треск огня.

— А-а, —Себастьян только успел обернуться, когда она вонзила катар ему в спину и провернула.

— Тебе лучше присесть.

Его руки ослабли, а ноги подкосились, он действительно мог упасть в любую секунду, но что-то его остановило. Я рухнул на землю, кожа шипела от огня. Стражница вскрикнула: Себастьян вонзил в ее руку шип, разъедавший кожу.

— Умри, — бесстрастно прошептал я, метнув Gelidus Corde в него, но парень мгновенно прикрыл сердце ладонью.

Я знал, что этот кинжал уничтожал плоть, замораживал людей заживо: рука Себастьяна только вступила в этот болезненный процесс.

— Как жаль, что ты умрешь, — медленно выговорил Леруаморо, поднимая правую руку.

Я не понял, когда упал на спину. Не сразу осознал, что грудь была выжжена насквозь. Не почувствовал, что тепло, окружившее меня, было моей же кровью. Я потерял себя.

— Ну, здравствуй, — рыжеволосый мужчина, возвышавшийся надо мной, заглянул в блокнот, что держал в руках. — Александер Кай Бьёрн Йенсен. Меня зовут Кристофер Хайд, я — смерть. Ты можешь звать меня мистер Хайд, а лучше вообще никак меня не зови.

Я попытался заговорить, но не смог.

— А, ну, конечно. Ты умираешь, у тебя осталось буквально минут семь, — смерть сверился с часами. — Семь минут и тридцать четыре, тридцать три… Ну, ты понял. Знаешь, меня прокляли: во всем виновата пошлость Лондона и та прекрасная демоница… И вот, один теперь сидит в тюрьме, а на меня повесили вас, стражей. Вы, кстати, мрете последнее время как мухи, вот в течение часа умрете вы все, а мне только души собирать…