Я моргнул, подтверждая, что я с ней согласен. Бабушка уже не могла услышать слов чертовки.

— Готово, — объявила женщина, отходя от меня.

— По шкале от одного до десяти, насколько все плохо? — я глянул на Кетернию.

— Ну, где-то на… — она сделала вид, что задумалась. — На единичку, причешись и все будет отлично.

Стражница внезапно замерла, взглянув на бабушку, и ретировалась из комнаты, не сказав ни слова. Я посмотрел на родственницу: ее плечи еле заметно тряслись, а руки впились в столешницу. Я в нерешительности поднялся и обнял бабушку, почувствовав, что это то, что было нужно нам обоим. Женщина вцепилась в меня, словно боясь, что я растворюсь в воздухе. Через пару минут бабушка отодвинулась, к ней вновь вернулась отстраненная манера, к которой я так привык.

— Знаешь, сейчас ты очень сильно напоминаешь мне Джонатана, — она вздохнула. — Раз теперь ты уже страж, то пора бы отдать его тебе.

Женщина положила Gelidus Corde на стол.

— Теперь он не появляется по моему желанию… За всю свою жизнь и я, и твой дед передали в него колоссальное количество энергии, используй с умом.

Я взял кинжал в руку и почувствовал, как мелкая дрожь побежала по коже: я словно сросся с оружием.

— Он всегда рядом с тобой, рассеянный в воздухе. Взмахнешь рукой — он сразу вернется.

Я кивнул, заставив Gelidus Corde исчезнуть.

— Спасибо, я сохраню его.

Бабушка снисходительно улыбнулась и собралась уходить из комнаты, бросив на ходу одну единственную фразу.

— Будет лучше, если он сохранит тебя.

***

Вокруг было темно, я цеплялся за странные выступы, с которых постоянно соскальзывали мои руки. Впереди тлел жалкий огонек, к которому я так отчаянно стремился, но стоило мне приблизиться к нему, как он улетал прочь, продолжая дразнить издалека.

— Тебе помочь? — голос Мариссы раздался позади, я резко развернулся, стараясь не упасть.

Два дорогих кресла, украшенных кровью. Два человека: убийца и убитый. Сердце остановилось, стоило Себастьяну улыбнуться мне, когда голова Мариссы безвольно упала с плеч и покатилась по полу, превращаясь в обглоданный временем череп. Уступы вторили ее превращению, мертво смеясь надо мной…

***

Я резко подскочил на кровати, мне не хватало воздуха, одежда липла к телу из-за холодного пота. Я поднялся на ноги и открыл окно, впуская пронзительный ледяной ветер в комнату.

«Надо успокоиться», — я вышел в коридор, тихо спустился по лестнице, не желая разбудить Кетернию, спящую на диване в гостиной, и зашел на кухню.

Вода действительно помогла привести мысли в порядок: я понял, что это был просто кошмар, и Себастьян был лишь плодом моего воспаленного сознания. Я налил себе еще стакан и пошел в гостиную, только чтобы убедиться, что стражница спала.

— Кошмары? — ее голос встретил меня еще до того, как я успел шагнуть в комнату.

— Ага, — честно ответил я, садясь на подлокотник, противно скрипнувший подо мной. — У тебя?

— Тоже, именно поэтому я предпочитаю бодрствовать, хотя стоило бы поспать.

Мы замолчали, я продолжал сидеть подле нее, потому что не хотел возвращаться в обитель ужаса.

— Когда у меня в детстве бывали кошмары, первой ко мне всегда приходила мама, она старалась меня успокоить, но получалось у нее не всегда, — размеренно говорила Кетерния. — Тогда приходил папа. Обычно он разбирал антиквариат допоздна, говорил, что ночью просыпаются истории вещей. Именно поэтому он отправлял маму спать, брал меня под руку и вел к себе в кабинет, где я выбирала три вещи, а он рассказывал мне про них все, что знал. «Смотри, гравировка на кольце намеренно поцарапана: брак был неудачным, размер небольшой, значит, женское. Похоже, что кто-то в семье бедной Жозефины изменял. Я думаю, что это был муж, ведь его жена точно была дурна собой, красавице никогда не подарили бы такое дешевое кольцо», — Кетерния сделала вид, что показывает мне старинное украшение. — Когда закачивалась третья история, все кошмары уходили прочь, и папа вновь укладывал меня спать: теперь мою голову могла занимать только Жозефина и ее муж-изменник.

Девушка вздохнула, укутываясь в одеяло.

— Жаль, что сейчас такое не сработает…

— Да, — с грустью подтвердил я ее сожаления.

«Меня в детстве спасали от кошмаров? Или я сам справлялся?» — спросил я сам себя.

— Та женщина на остановке, твоя мать, — я боялся, что она заговорит об этом. — Расскажешь о ней?

Слова практически слетели с языка, но я остановил сам себя: я не хотел рассказывать ей сейчас.

— Однажды, — пообещал я.

— Что ж, мне не к спеху. С Рождеством, кстати! — в темноте мелькнула белозубая улыбка Кетернии.

— Тебя тоже.

И вновь тишина повисла между нами. Я не знал, о чем еще можно было поговорить, но очень хотел сказать хоть что-нибудь.

— Саш, дай руку, — стражница притянула меня к себе. — Я решила, что все же стоит поспать и не только мне. Спокойной ночи.

— Спокойной, Кетерния.

Я неловко лежал около нее, пока не услышал, что ее дыхание выровнялось. Только после этого я позволил себе закрыть глаза.

Кошмаров больше не было.

***

Солнечные лучи проникли в гостиную, подсвечивая все золотом. Мне всегда казалось, что солнце особенно ярко сияет зимой. Кетерния мирно сопела в кольце моих рук.

«Если все, что я чувствовал к Мариссе, было ложью, то я все еще люблю чертовку?» — спросил я сам себя, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Я знал ответ, но моя совесть не позволила бы мне быть честным с самим собой, я не мог поверить в эти чувства после смерти британки.

Огненная стражница нахмурилась, промычав что-то невразумительное, затем она потянулась, ударив меня кулаком по лицу.

— Доброе утро, — сказал я, позволяя растянуться предательской улыбке.

— Доброе, — девушка перевернулась и вновь уткнулась лицом в подушку.

Я лег на спину и рассматривал старый деревянный потолок, украшенный замысловатыми узорами.

— Вставайте, надо завтракать, — бабушка спускалась по лестнице.

Я подскочил с дивана, мягко потряс Кетернию, продолжавшую бурчать какой-то бред себе под нос, и пошел на кухню. Поставив чайник и стащив кусок хлеба, я упал на стул, чувствуя себя необычайно спокойным. Бабушка копошилась рядом, стараясь сделать яичницу. Кетерния все не шла и, хотя беспокоиться не было смысла, я все равно вернулся в гостиную. Я сразу понял, что что-то произошло: уже знакомый ужас застыл на лице у чертовки, склонившейся над телефоном; ее руки тряслись, она уже успела прокусить губу до крови.

— Что? — тяжело спросил я.

Было ясно, что Себастьян бы долго не прятался, он бы точно дал о себе знать в скором времени, но почему-то я был уверен, что у нас в запасе было хотя бы пару дней. Похоже, что это было не так.

— Час… — прошептала стражница, поворачиваясь ко мне лицом, в ее глазах стояли слезы. — У нас всего один час, чтобы вернуться.

Она показала мне телефон — я сразу узнал ее дом на фотографии, подписанной: «Остался час». Тетя Кетернии была в опасности, как и предполагала чертовка, а я ей не поверил. Меня словно парализовало на секунду: мысли вихрем неслись в голове в поисках решения.

«Что делать? Я снова подвел ее. Должен же быть выход? Она меня не простит, если с тетей что-нибудь произойдет», — я рванул на кухню.

— Бабушка, как ты перемещаешься в пространстве? — женщина слегка вздрогнула, испугавшись.

— Объявился? — это слово красноречиво говорило о том, что бабушка предполагала такой исход и тоже считала наш визит ошибкой. — Сосредоточься, собери энергию и швырни ее в то место, что представляешь в голове.

— Это все? — Кетерния влетела в комнату, застегивая кофту на ходу, она была бледнее мертвеца.

— Нет, это будет мучительно больно и затратно в плане энергии пока вы еще не побывали в Совете и не получили…

— Сейчас не до этого! Просто скажите как это сделать! — огонь на плите с шипением охватил чайник. — Мне нужно домой! Сейчас же!

Бабушка еле заметно поморщилась: она ненавидела, когда ее перебивают.