— Понимаю, — тихо произнесла Белла, повесив голову. — Просто… я боялась сделать ей больно. Мне казалось, как только Анюта узнает, что ты и Саша — родные, она будет чувствовать себя… Я не знаю… Лишней, что ли… Ей будет обидно, потому что у её брата есть отец, а у неё — нет.

— Милая, посмотри на меня, — позвал Каллен, проведя ладонью по склонённой голове женщины, и когда она подняла на него глаза, продолжил: — Я уже говорил тебе, но повторю ещё раз. Эта девочка давно перестала быть для меня просто твоей дочерью. Моё сердце открыто для неё. Более того, кусочек этого самого сердца давно принадлежит ей.

— Эдв…

— Подожди, — Каллен легко коснулся губ Изабеллы ладонью, не дав ей договорить. — Я не слепой, любимая, поэтому давно заметил, с какой настороженностью ты относишься к тому, что Аня всё больше привязывается ко мне. Как и я к ней… Ты словно боишься, что в любой момент я могу оттолкнуть её, потому что не веришь в искренность моих чувств. Ведь так?

Изабелла снова стыдливо опустила глаза.

— Я понимаю, что ты никогда не обидишь мою девочку, — прошептала она, осторожно отведя ладонь от своих губ. — Но, Эдвард! Её уже предали один раз, и это был родной ей человек! Сможешь ли ты сделать так, чтобы Аня никогда больше не страдала от того, что ощущает себя ненужной, брошенной?! Хватит ли у тебя сил и терпения?

— Всё дело в том, родная, что как раз для этого мне не придётся прикладывать никаких усилий, — улыбнулся мужчина. — Аня — часть жизни женщины, которую я люблю, значит, она часть и моей жизни тоже. Она — моя дочка, Белла. Пусть не по крови, но фактически. Она выбрала меня на роль отца ещё в самом начале нашего с ней знакомства. И я горд этим, можешь мне поверить. Прошу, позволь мне защищать и любить её!

Белла взглянула Каллену прямо в глаза, не сдерживая слёз. Именно сейчас она должна была принять решение, от которого зависело душевное благополучие её дочери. И, несмотря на то, что она уже нашла силы снова впустить Эдварда в свою жизнь, ей было страшно.

— Прости меня, — выдавила Изабелла. — У меня был слишком неудачный опыт в таких вопросах. Когда-то я поступила слишком необдуманно, доверив воспитание сына не тому человеку. Надеялась, что он сможет полюбить моего мальчика. А он… просто терпел его, не любя. Однажды наступил момент, когда на смену терпению пришло банальное раздражение со стороны Дмитрия. Знаешь, когда он уходил, то в сердцах признался мне, что рылся в моих бумагах и нашёл твои старые фото. Саша так сильно напоминал ему тебя, что он просто не мог, да и не считал нужным относиться к ребёнку хоть чуточку мягче.

Эдвард зажмурился, борясь с душевной болью. Через какое-то время, обретя такое шаткое, но важное для него внутреннее равновесие, он прикоснулся к дрожащим пальцам Беллы.

— Давай договоримся, — начал он, — ты никогда и ни при каких обстоятельствах не будешь сравнивать меня со своим бывшим. Я — не он. Пойми это, наконец, Белла. Ты говоришь, что он плохо относился к мальчику. Но и к собственной дочери он не испытывал сильной привязанности! Он был эгоистом во всём и остаётся таковым до сих пор. Но, как бы там ни было, я должен сказать ему спасибо, потому что, благодаря эгоизму Димы, рядом с вами сейчас я, а не он!

Белла молчала, внимательно вглядываясь в глаза Эдварда и ища в них подтверждение его словам. И, скорее всего, то, что она увидела там, её не разочаровало. Напротив, это посеяло в ней надежду и помогло принять окончательное решение.

— Хорошо, — прошептала она.

Эдвард присел рядом с ней на кровать и порывисто обнял женщину.

— Спасибо, — произнёс он. — Спасибо за то, что веришь в меня. Я люблю тебя.

— И я тебя, — пробормотала Белла. Она сидела, уткнувшись носом в его грудь, поэтому её голос прозвучал глухо.

Дверь за их спинами отворилась, и в комнате показалась Аня. На её лице были интерес и нетерпение. Эдвард выпрямился и протянул девочке руку. Как только она приняла её и подошла ближе, мужчина обнял её, прижав одной рукой к себе. Другой он ласково сжал кисть Изабеллы, сидевшей рядом с ним.

— Солнышко, мы обещали всё тебе рассказать, — начала Белла, с осторожностью подбирая слова. — Понимаешь, твой папа… он — не родной отец Саши.

— Ага, — Аня кивнула, — я знаю. Мне Сашка говорил уже давно.

— Знаешь? — удивилась её мать.

Аня просто пожала плечами, давая понять, что не видит в этом ничего странного.

— Аня, — продолжил разговор Каллен, — я — папа Саши. Так получилось, что меня долго не было рядом.

— Понятно, — протянула девочка задумчиво, потом нахмурилась. — А можно, ты будешь и моим папой тоже? Знаешь, моего настоящего папу заколдовала злая фея, и теперь его нет рядом. Ты — очень хороший Эдвард. Ты ведешь себя, как папа. Играешь со мной, гуляешь. Ты даже читал мне вчера сказку!

— Так и должны поступать отцы, малыш, — заметил Каллен охрипшим голосом и с усилием сглотнул.

— Ты даже вытираешь мне нос, если это нужно, — Аня застенчиво хихикнула. — Мне бы так хотелось, чтобы ты и вправду стал моим папой.

— И мне бы тоже этого хотелось, принцесса. И я им буду, если ты мне разрешишь.

Аня обняла мужчину и радостно взвизгнула, потом отстранилась и положила маленькие ладошки на щёки Каллена, поймав его взгляд.

— Ура! — крикнула она и снова крепко обняла мужчину.

Эдвард вернул ей объятия, облегчённо выдохнув. Белла тихонько всхлипнула. Аня, услышав это, протянула матери руку, и, когда та наклонилась поближе, обвила ладонью её шею. Никто из них не произнёс больше ни слова. Эдвард и Белла сидели рядом, положив руки на спину Ани, а та обнимала их обоих и прижималась виском к голове Каллена.

Очень скоро послышалось шлёпанье босых ног по паркету, и в дверном проёме показалась голова Саши.

— Привет, родители! — поздоровался он.

Эдвард улыбнулся сыну, почувствовав, как радостно застучало сердце. Даже несмотря на то, что мальчик так и не собрался с духом, чтобы произнести «папа» при обращении, мужчине было приятно, что сын назвал его и Изабеллу родителями. Это означало, что Саша рассматривал их, как единое целое, а самого Каллена в душе всё же признавал отцом.

— Саня, — откликнулась Анюта, — а Эдвард согласился быть и моим папой тоже!

— Поздравляю, — добродушно усмехнулся он сестре. — А я думаю, чего это ты визжишь от радости с утра пораньше?

— Как ты себя чувствуешь? — спросили хором его родители.

— Нормально, вроде, — мальчик пожал плечами. — Пластырь только мешает.

— Скорее всего, после новой перевязки его снимут совсем, — успокоил его Каллен, — на открытом воздухе рана быстрее заживёт.

— Правда? И я буду разгуливать с нитками, торчащими из головы? — удивился мальчик.

— Придётся, — сказала Белла.

— И в школу можно не ходить? — прищурившись, уточнил Саша.

— Ну, до новогодних каникул осталась всего неделя. Так что, я думаю, ничего страшного не случится, если ты пропустишь учёбу в это время.

— Класс! — Саня даже и не думал скрывать радости от перспективы не посещать школу и увеличить каникулы на целых семь дней.

Увидев, что мать смотрит строгим взглядом и осуждающе качает головой, мальчик стушевался, а потом быстро удалился из комнаты, пробормотав, что ему необходимо покормить Афанасия. Тот, и правда, уже несколько минут сидел на пороге комнаты. Он принёс в зубах свою пустую миску, шмякнув ею о пол с громким звуком, и теперь выжидающе смотрел на хозяев. Как только Саша направился на кухню, пёс засеменил следом за ним с надеждой в глазах. Аня спрыгнула с колен Эдварда и отправилась в том же направлении, обещая своему любимцу большую порцию собачьих консервов. В комнате, кроме Беллы и Эдварда, никого не осталось.

— Наше сегодняшнее свидание откладывается, извини, — водя пальчиком по груди мужчины, сказала Белла. — Не хочу надолго оставлять Сашу после вчерашнего происшествия.

— Всё в порядке, — успокоил её Каллен. — Я и сам хотел тебе это предложить. Если честно, я так вчера испугался за сына, что до сих пор не до конца пришёл в себя…