Глаза Изабеллы остановились на Танечке. Та устроилась в кресле и сидела, откинувшись на его спинку и закрыв глаза. Кажется, она даже успела задремать. И ни общавшиеся между собой гости, ни звонкие голоса детей ничуть её не смущали. Танечка сильно сдала за последние месяцы, и, осознавая это, Белла только надеялась, что судьба будет благосклонна к старушке, дав ей возможность остаться с ними как можно дольше. И конечно, упрямство Танечки (она всё ещё жила одна, так и не согласившись переехать к внучке) не добавляло Изабелле спокойствия. Очередной курс таблеток, подобранный врачом, на какое-то время стабилизировал ситуацию, но потом сердце Татьяны Тимофеевны снова начинало беспокоить свою владелицу. Совсем недавно, закрыв за очередной бригадой «скорой» дверь Танечкиной квартиры, Эдвард вежливо, но строго заявил, что ей всё равно не отвертеться и хочет она того или нет, но в один прекрасный день он самолично приедет и отвезёт её к себе в коттедж на постоянное место жительства. «И это не обсуждается», — добавил Каллен не терпящим возражений тоном. На что Танечка только взглянула на мужа внучки из-под висевших на носу очков и легкомысленно фыркнула. Но Белла, невзирая ни на что, всё ещё надеялась уговорить бабушку на переезд.

Размышляя о нежелании Танечки сдаваться перед старческими болячками и немощью, Белла не сразу заметила, что кто-то дёргает её за рукав блузы. А опомнившись, повернула голову и увидела Аню, стоявшую рядом с расстроенным видом.

— Мам, — звала та, ожидая, когда на неё обратят внимание.

— В чём дело?

— Мы с девчонками, — Аня кивнула на ожидавших её чуть поодаль дочерей Эллис, — отправились поиграть в мою комнату. А там… В общем, Даниэль опять добрался до моих рисунков.

— Эдвард? — Белла уставилась на мужа, вопросительно изогнув брови. Сегодня с самого утра она была занята на кухне, колдуя над блюдами к праздничному столу. А Каллен нянчился с Дэни. Поэтому именно от мужа Белла сейчас хотела узнать, как так вышло, что малыш остался без присмотра и влез в вещи своей старшей сестры.

— Эм-м, — Каллен слегка стушевался. — Прости, лисичка, я только на минуту отвернулся, а Дэни уже успел раскидать твои работы. Вечером я помогу тебе всё убрать.

— Обещаешь?

— Клянусь! — Эдвард вскинул вверх руку в характерном скаутском жесте.

— Ладно, — Аня удовлетворённо кивнула и, развернувшись, понеслась обратно к подружкам.

Эдвард проводил дочь грустным взглядом.

— Как она выросла за эти два года, — заметил он. — Неправы те, кто утверждает, будто стремительно растут только чужие дети. Со своими — та же история. Наверное, мы и оглянуться не успеем, как наша троица повзрослеет и упорхнёт из родного дома.

— Ну, открою тебе секрет, милый: дети вообще имеют такую особенность — расти. И, да, когда-нибудь они покинут нас, чтобы устроить свою жизнь по собственному усмотрению. Это нормально. Но давай не будем заранее сходить с ума, ладно? Может, это тебя успокоит, но у нас впереди ещё очень много времени, когда мы будем иметь возможность насладиться их воспитанием. Аня только закончила первый класс, Даниелю едва исполнился год, да и Саша пока не собирается начинать самостоятельную жизнь — ему всего двенадцать. Давай жить тем, что имеем сейчас.

— Твоя правда, — согласился Каллен. — Прости за то, что я хандрю, — произнёс он, не сводя глаз с дочери, которая в компании двоюродных сестёр возилась с Даниелем, помогая тому разложить игрушки на ковре. Будто почувствовав отцовский взгляд, Аня подняла голову и помахала отцу зажатым в руке плюшевым медвежонком.

Помимо учёбы в школе, Аня теперь посещала ещё и художественную студию в доме детского творчества, куда родители отдали её, зная о любви дочери к рисованию и понимая, что в этом деле Бог её способностями не обделил. Но кроме имевшейся теперь возможности заниматься любимым делом под руководством опытных педагогов, в посещении художественной студии был и ещё один плюс: Аня училась терпению и усидчивости. Она хорошо успевала по школьным предметам, но примерным поведением не отличалась. Соседом по парте у Ани был ни кто иной, как Алекс, которого Женька с Эмметом после долгих раздумий всё же решили отдать в обычную школу — русским языком к моменту поступления в первый класс Ал владел вполне сносно, да и с местными ребятами, своими ровесниками прекрасно находил общий язык. С Аней они оказались не только в одной школе, но и в одном классе и, конечно, не упустили возможность сидеть вместе. Но если Алекс добивался успехов в учёбе усидчивостью и терпением, то Аня, выполнив очередное, данное учителем, задание на раз-два, оставшееся время тратила, вертя головой по сторонам и невольно отвлекая от работы Ала.

— Поведение страдает, — часто вздыхала учительница, беседуя с родителями. — Ей бы усидчивости — вообще цены бы девочке не было.

— Цену может иметь предмет неодушевлённый, — однажды брякнул Эммет, сидя на собрании и вслушиваясь в пронизанную досадой речь педагога. — А моя племянница — живой человек. И по мне, пусть лучше она будет обычным ребёнком, чем существом, напоминающим дрессированную обезьянку.

Это резковатое замечание явно смутило молоденькую учительницу. Она смутилась и покраснела, впав в ступор. С того дня она предпочитала решать все вопросы, касающиеся Анны Каллен, непосредственно с Изабеллой или на худой конец — с Эдвардом. А от отца Алекса шарахалась, боясь в его присутствии произнести хоть слово. Эммет только пожимал плечами, видя такую реакцию, но от своей позиции не отступился. И даже устроенный ему Женькой разнос не заставил Эма сдаться.

— Я — за интересы ребёнка, — пояснял он.

С середины гостиной раздался тоненький голосок Даниэля. Тот, сбежав от девчонок, успел перебраться поближе к Саше и теперь сидел вместе с ним на ковре, с восторгом наблюдая, как старший брат распаковывает подарки. Их содержимое Саша складывал перед Даней, а яркую обёрточную бумагу и упаковочные коробки сваливал в отдельную кучку подальше от малыша.

— Ту-ту, — Даня ткнул пальчиком в большой пластиковый паровоз перед ним.

— Это паровоз, Дэни, — начал объяснять Саша.

— Не… — малыш энергично замотал головой, — ту-ту.

— Он такой упрямый, — со смехом заметил Александр, посмотрев на родителей, и снова повернулся к мальчику.

— Да уж, — тихо произнесла Белла, дотянувшись до уха мужа. — Упрямства нашему младшенькому не занимать. Саша в его возрасте был совсем другой — покладистый, спокойный. А Дэни… Знаешь, он порой так сильно напоминает мне Эммета.

— И у меня такие мысли посещают время от времени. Суд по всему, Даниэль пошёл характером в дядю, — хмыкнул Каллен. — Даже не знаю, расценивать ли это как удачу или как невезение — Эма иногда бывает… к-хм… слишком много, и для моего брата не существует такого понятия, как чужое личное пространство.

— Время покажет, — Белла легко прикоснулась к губам мужа своими и поймала его взгляд. — Не паникуй раньше срока, — попросила она.

Внимание Беллы снова вернулось к её мальчишкам, растянувшимся на ковре. Сердце наполнилось материнской гордостью при виде того, как терпеливо и по-взрослому рассудительно Саша обращается с младшим братом. В который раз Белла не смогла сдержать облегчённого вздоха от понимания, что Саня вновь стал похож на самого себя. Но ещё полгода назад ситуация была не такой радужной. По обыкновению уравновешенный, не склонный к истерикам мальчик сильно изменился, став вспыльчивым и раздражительным — так называемый негативизм, свойственный многим подросткам, не обошёл стороной и старшего сына Эдварда и Беллы. Любое незначительное замечание могло привести к вспышке гнева, а потом Саша просто удалялся в свою комнату, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью. Белла только растерянно моргала, размышляя, когда её сын из тихого доброго мальчика успел превратиться в горку легко воспламеняющегося пороха, и молча глотала слёзы. И тогда Эдвард взял дело под свой контроль. Он не стал тратить сил на долгие нотации, которые, скорее всего, не привели бы к желаемым результатам. Вместо этого он максимально увеличил время, которое предназначалось только им двоим. «Время отца и сына», — как окрестила его Изабелла. Эдвард с Сашей могли взять палатку и исчезнуть на несколько дней, уехав в какой-нибудь глухой уголок в одной из граничащих с Подмосковьем областей, чтобы порыбачить возле лесного озера. Иногда, если не было настроения наслаждаться матушкой-природой, они просто сидели в кафе неподалёку от их дома. Но чаще всего отец и сын проводили время в спортзале. Каллен ещё в юности, учась в Полицейской Академии, увлёкся айкидо. Так уж вышло, что несколько лет назад он забросил занятия, но теперь, подстёгиваемый идеей приобщить сына к спорту, решил возобновить тренировки. Поначалу Саша просто смотрел, как отец участвует в спаррингах и, Эдвард, исподтишка наблюдая за сыном, к собственному удовольствию отмечал, каким интересом вспыхивают его глаза, когда он наблюдал за отцовскими действиями. И тогда Каллен принялся обучать сына тому, что знал сам. Начав с самых основ, он постепенно переходил к более сложным элементам борьбы, с восторгом отмечая, что Саша впитывает в себя всё, словно губка, демонстрируя удивительные результаты. У сына обнаружились явные способности к единоборствам. И пусть до участия в соревнованиях и до медалей ему было ещё далеко, Каллен не мог не гордиться своим ребёнком, шедшим к желанной цели семимильными шагами. Здесь же, в спортзале, мальчик теперь оставлял и лишнюю энергию, не позволяя ей перерастать в злость и раздражительность. Он не просто стал самим собой, но вдобавок ко всему избавился от болезненной застенчивости, которая ему, интроверту по натуре, была присуща.