- Нет, но когда я встретил тебя на дороге, то собирался убить. Если бы не Маташ, так бы и было. У тебя есть выбор - умереть или служить.

- А если я убегу?

Почему-то это заявление рассмешило мнимого судью, он поднял голову вверх и долго смеялся.

- Беги, беги, мой мальчик... если сумеешь. Я даже не буду брать с тебя слово, что ты здесь останешься, будет приятно понаблюдать... Но помни одно - ты жив, пока ты нужен Маташ. Надоешь, твои кости обглодают вороны.

- Кто вы такой?

- Не сейчас, мой мальчик, в свое время все узнаешь. От тебя я таиться не буду. Ну, играйте, а у меня дела.

Мнимый судья встал и исчез, только маленький смерч закружил в этом месте. А потом и он пропал. Ишан сжал кулаки, заставил себя побороть страх. Нужно привыкать, раз попал в такой переплет.

- Есть хочешь?

Ишан кивнул - есть не хотелось, но это от пережитого, он давно не ел.

Они зашли за скалу. Там был разбит просторный шатер ярких цветов, а перед ним стоял и слабо дымил каменный очаг. Маташ усадила Ишана в шатре и вскоре вернулась с вкусно дымящим казаном. Ишан глубоко втянул носом запах, зажмурился от удовольствия, потом быстро стал пихать в себя еду...

Слопав миску плова, Ишан подобрел. Конечно, положение у него отчаянное, но разве зимой, когда их застала вьюга на горном перевале, было легче? Зинак не выдержал, бросился бежать, и его так и не нашли. А Ширшан обнаружил щель в скале, туда они забились и переждали непогоду.

- Понравился плов? Это я сама сделала.

Ишан с удивлением посмотрел на Маташ.

- Я думал, слуги.

- Здесь никого нет, кроме меня и отца, поэтому я так и скучаю. Давай играть.

Ишан не хотел, чтобы девчонка сразу взяла над ним верх, а то не успеешь глазом моргнуть, оседлают и на спину сядут.

- Во что? - спросил он, когда они вышли наружу.

- Во что дети играют.

- А во что именно?

- Ты что, не знаешь?

- Мальчишки и девчонки играют в разные игры. Я ваших игр не знаю.

Маташ опешила.

- А что, вместе они не играют?

- Нет.

- Ну, давай в мальчишечьи.

- Хорошо. Давай в бараний лоб.

- Это как?

- Подходим к камню и по очереди стучим лбом по скале. Я твоим, ты моим, и каждый раз все сильнее. Пока кто-то пощады не попросит.

Маташ испуганно посмотрела на камень.

- А это не больно?

- Зато весело.

У нее был такой обескураженный вид, что Ишан не выдержал и расхохотался:

- Тебя провести много ума не нужно!

Маташ слабо улыбнулась:

- Ну да, меня никто никогда не обманывал.

- А у нас это запросто, зазевался, а тебя уже провели. Ладно, давай в принцессу и дракона играть.

- Давай.

- Я принц, ты принцесса...

- А дракон?

- Дракон вот этот камень.

Девочка с сомнением посмотрела на скалу.

- Это скала, а не дракон.

- А ты присмотрись. Вот ухо, вот нос, вот глаза...

Маташ удивленно открыла рот:

- Правда... А где второе ухо?

- Второе ухо ему уже отрубили...

Маташ оказалась неплохим товарищем. Она не зазнавалась, Ишана слушалась. Врать совсем не умела, Ишан никак привыкнуть к этому не мог. Такое впечатление, что с маленькой девочкой общаешься. Да и смех у Маташ приятный - звонкий, как у жаворонка. Когда дракон был побежден, а принцесса освобождена, у Ишана было чувство, что они давно знакомы. Тем не менее, он не забывал о своем положении и старался узнать как можно больше об этом месте.

- А почему твой отец так смеялся, когда я сказал, что хочу убежать?

- Так отсюда нельзя убежать. Этот мир очень маленький - эта равнина и все.

Ишан не поверил, пошел, посмотрел. Да, действительно, равнина оканчивалась обрывом, а сама скала плыла в воздухе, словно серое облако.

- Вот видишь, - вздохнула Маташ. - Только отец знает, как отсюда уйти, даже я не могу.

- Твой отец див?

Она вздохнула.

- Давай не будем об этом.

Ишан сделал вид, что обиделся.

- Не обижайся, он сам все тебе расскажет, а если нет, я расскажу.

- Завтра?

- Завтра.

Вскоре живот снова дал знать, что не прочь бы поесть. Хитрый, дома Ишан после такой еды до вечера бы не ел, и еще бы до следующего дня хватило, а тут живот знает, что плов неподалеку, вот и начинает бунтовать.

- Не перекусить бы нам?

- Хорошо.

На этот раз Маташ принесла темный плов. Он был острее и имел сладковатый вкус. Ишан ел и нахваливал. Маленькая хозяйка расцвела и поспешила похвастаться.

- Я умею готовить двадцать блюд из риса.

Ишан поспешил осадить ее.

- Двадцать блюд - дело нехитрое, если разные сорта риса. Попробуй приготовить двадцать блюд из одного сорта. Сможешь?

Маташ задумалась.

- Семь смогу, нет, восемь, больше не смогу.

- Вот видишь. Кстати, откуда у вас пища?

- Рис, муку, масло отец приносит, мясо - Шамсин.

- Кто это?

- Ты его увидишь.

- Ты же говорила, здесь, кроме вас, никого нет.

- Людей нет.

- Значит, Шамсин не человек.

- Нет... Ты поел, чай будешь?

- Чай?

- С халвой.

- С халвой?!

- Почему ты так поразился?

- У вас и халва есть?

- Есть.

- Каждый день?

- Каждый день, если хотим, а у вас?

- У нас... я халву раз в жизни ел. За халвой я в город шел. Три дня туда, три дня назад, день там.

- Ты так ее любишь?

- Не для меня, для Ашат. Она заболела, все ей кажется горьким, а ей молоко пить нужно. Вот я и подумал, если достать халвы, может, ей станет лучше?

Маташ задумалась.

- А кто такая Ашат?

- Ашат? - Ишан прикрыл глаза, вспоминая образ. - Она высокая, почти такая, как я, стройная, как кипарис. Волосы у нее черные, как самая темная ночь, а глаза синие, как небо. Ее улыбка похожа на радугу после дождя...

Когда он замолчал, Маташ долго ничего не говорила, смотрела вдаль, и взгляд у нее был странный.

- А я? - наконец сказала девочка, - какая я?

- Ты? Ты маленькая, гибкая, как молодая ива, волосы у тебя черные, как перья в крыле ворона, глаза бирюзовые, как глубокие озера, а смех, как журчание весеннего ручья...

И опять Маташ долго молчала.

- Отец мог тебя убить, - наконец сказала она.

Ишан поколебался, но сказал:

- Мне кажется, твой отец многих убил.

Но Маташ не обиделась.

- Все - это все. А ты в камне разглядел дракона, в моих глазах - озера, в улыбке Ашат - радугу. Ты особенный.

Пользуясь случаем, Ишан попросил:

- Отрежь мне халвы... не для еды.

Она молча отрезала длинный узкий кусок, положила в тыквенную бутылку с широким горлышком:

- На.

- Спасибо.

- Ты давно ее знаешь?

- Ашат? Все четырнадцать лет, мы вместе росли.

- А теперь ты меня будешь видеть четырнадцать лет, ты не уйдешь отсюда.

Маташ негромко сказала, но зло. Поделом тебе, Ишан, нечего язык распускать, не забывай, где ты и в качестве кого.

Ближе к вечеру появился Сакрам. Ишан как раз Маташ рассказывал сказку деда Ширшана. Сначала в воздухе возник маленький смерч, а потом на его месте оказался человек. На руках у него был уже знакомый Ишану черный волк.

- Иди, - сказал Сакрам, опуская животное.

Волк отбежал в сторону и лег невдалеке, глядя на Ишана.

Сакрам казался довольным.

- Ну как провели день? - весело спросил он.

- Хорошо, - сказала Маташ.

- Я рад, что ты не ошиблась. Ну, угощай отца.

Пока поели, село солнце, наступила темнота.

- Спать, - зевнул Сакрам, - завтра тяжелый день, спать.

Утром Ишан проснулся рано. Увидел купол шатра, сначала не понял, где он, потом вспомнил. С утра все беды кажутся не такими страшными, хоть понимал Ишан, что положение его непростое, не хотелось ему унывать. Остальные еще спали, и Ишан осторожно, чтобы не разбудить их, вышел наружу.

Холодный утренний воздух взбодрил тело, Ишан поежился и замер - в двух шагах от него сидел Шамсин и смотрел не отрываясь. Это был взгляд полный ненависти, взгляд хищника. Ишан почувствовал, что хочет бежать; знает, что бесполезно, волк в два прыжка его догонит, и все равно хочет. Потому что в Ишане говорит страх. Так дело не пойдет, сам себе сказал Ишан и направился к очагу. Там он набрал в ладонь мяса из вчерашнего плова и подошел к волку.