– Да ладно тебе, Савчук, – пожал повисшую в воздухе руку младшего лейтенанта полковник Царев. – Что это ты в спортивном костюме?
– Решил соединить приятное с полезным: и на место происшествия прибыть и утреннюю пробежку совершить, а заодно и деньги сэкономить – трамваи сейчас еще не ходят, а частника поймать – дорого, вот я и…
– Да, да, ты же, кажется, в частном секторе живешь, недалеко от моря, – показал Царев рукой в сторону моря. – А почему же не на оперативной машине?
– Да их пока дождешься… Так быстрее, – отмахнулся Савчук.
– Ну вот, видишь. Как тебе парень? – обратился Царев к слушавшему их разговор Полозову.
Высокий, под метр девяносто, широкоплечий, атлетически сложенный двадцатипятилетний Савчук выглядел не последним парнем на деревне, но тем не менее, немного оробев перед начальством, слегка неуверенно переминался.
– На первый взгляд ничего себе парень, – окинул удовлетворенным взглядом Савчука майор Полозов, – а там посмотрим.
– Надеюсь, майора Полозова ты знаешь? – обратился к Савчуку полковник Царев, указывая на стоящего рядом майора.
– Конечно… – только и смог выговорить Савчук, пожирая глазами своего обожаемого кумира Полозова, ставшего легендой криминального сыска. – Майор Полозов… – добавил, запинаясь, Савчук
Вообще, при первом взгляде на лицо Савчука поражало буквально портретное его сходство со знаменитым мраморным изваянием Давида работы Микеланджело Буонарроти – имеется в виду, конечно же, сходство выше плеч, поскольку дальнейшее сравнение исключалось в связи с тем, что Савчук, в отличие от Давида, посторонним взглядам представал обычно одетым – так что о Савчуке можно было сказать, что он был вылитый Давид, только очень коротко остриженный. В данный же конкретный момент выражение лица у Савчука было таким, как если бы Давид вдруг увидел Голиафа, но не хулиганистого верзилу-Голиафа, который явился с преступными намерениями, а большого доброго дядю Голиафа, который бы пришел, например, помочь мальчику Давиду пасти овец, и тогда Давиду не пришлось бы из рогатки убивать бедного дядю Голиафа, а надлежало бы лишь безмерно возрадоваться, восхититься и восторженно оцепенеть, открыв рот, в связи с такой встречей, чем собственно и был занят в данный конкретный момент младший лейтенант Савчук.
– Да, да, я именно майор Полозов, – снисходительно вывел из оцепенения своего коллегу Юрий Михайлович, дружески подав ему руку для пожатия. – А вы Савчук Александр?… Извиняюсь?..
– Андреевич! – выпалил Савчук.
– Очень хорошо, Александр Андреевич…
– Можно просто Саша, – поспешил он добавить.
– Хорошо, Саша. А не могли бы вы нам, Саша, сказать, что вы думаете по поводу данного происшествия, – показал Полозов на лежащего перед ними Басова.
– Значит так, – засуетился Савчук.
– Только спокойно, не спешите, соберитесь с мыслями.
– Значит так, – более спокойно начал Саша. – Шел Басов оттуда, – показал он рукой вдоль улицы, – из недр этого, тридцать с лишним лет тому назад возведенного, спального района, так называемого спального района, – поправился он, – под названием Даниловка, названного так в связи с названием бывшего ранее на этом месте населенного пункта Даниловка…
– Ну историко-топографические подробности мы можем опустить, – улыбнулся Полозов.
– Хорошо, шел Басов, значит, оттуда, – показал Савчук снова в сторону недр Даниловки.
– А почему оттуда?
– Да потому, что вон там, – Савчук показал в сторону, противоположную ранее указанной, – где эта улица метров за двести упирается во двор вон той жилой многоэтажки, с другой стороны двора этого дома Басова и ждал на машине его шофер и охранник Федор Кабанов, а не дождавшись, пошел по этой самой улице, нашел труп своего хозяина и сообщил о случившемся в милицию.
– Совершенно правильно, – согласился с ним Полозов, – и было это в три часа ночи…
– Вернее в три часа пятнадцать минут, – поправил его Савчук, – поскольку Басов приказал Кабанову ждать себя ровно в три часа ночи, Кабанов приехал на место без пяти минут три и, прождав хозяина двадцать минут, обеспокоился, поскольку Басов был очень пунктуален и обычно никогда не опаздывал, а обеспокоившись, пошел навстречу своему хозяину и нашел его труп.
– А откуда вы все это знаете, Саша, вы что, успели допросить Кабанова?
– Допросить, не допросить, а так, успел перекинуться, так сказать парой слов с Кабановым.
– Проявили, так сказать, инициативу. Вообще-то, инициатива, конечно, наказуема, но в данном случае я думаю вашу инициативу можно простить, – Полозов перекинулся лукавой улыбкой с полковником Царевым, молча наблюдавшим со стороны за этим своеобразным экзаменом.
– Простим, – улыбнулся Царев.
– Хорошо, Саша, – Полозов снова обратился к Савчуку – И откуда же, вы думаете, шел Басов?
– Да ясно откуда, от женщины конечно же!
– А почему именно от женщины?
– А откуда еще, вернее, куда и откуда еще Басов бы ходил пешком, если не к женщине и не от женщины?
– Ну а если, например, какая-нибудь тайная деловая встреча, или что-либо подобное?
– Ни на какую тайную либо явную деловую встречу, или еще куда-то Басов сам бы не пошел – он даже в туалет без охраны, наверное, не пошел бы, а вот к женщине…
– Почему же все-таки именно только к женщине, – продолжал допытываться Полозов, – я, конечно, понимаю, что сам процесс общения с женщиной Басов не стал бы демонстрировать охраннику, но почему бы, например, Басову не приказать шоферу подъехать к подъезду дома, где его женщина живет?
– Много причин, – ответил Савчук. – Главная из которых – это не желание компрометировать ни себя самого, ни эту женщину. Басов ведь все-таки, как-никак, человек женатый, вполне возможно, что и женщина эта не свободна. Ну и много еще можно привести доводов…
– Ладно, – наконец согласился с ним Полозов, – хватит с этим вопросом.
– Тем более, – добавил наконец Савчук, – что, откуда именно шел Басов, наверняка знает его шофер Кабанов.
– Почему?
– Да потому, что он пошел встречать Басова именно сюда, именно в эту сторону, а не куда-то.
– Правильно, – удовлетворенно согласился Полозов, – правильно, молодец Саша, давайте дальше.
– Шел, значит, Басов оттуда посреди улицы, – продолжил Савчук.
– Почему именно посреди улицы?
– Во-первых, Басов Леонид Антонович, ранее известный как Лёнька Туз, вообще был парнем центровым и не стал бы жаться по обочинам, ну это причина, так сказать, психологическая, второстепенная, не главная, есть и еще несколько таких, такого рода причин…
– Ну а главная?
– А главная причина, почему Басов шел посреди улицы – это опять же в том, что Басов был парнем не только центровым, но и ушлым в вопросах безопасного хождения по ночным улицам, Басов не стал бы идти ночью по тротуару близ домов из-за опасности подвергнуться внезапному нападению из какого-нибудь подъезда – идя посреди улицы он всегда успел бы среагировать на такую опасность и успел бы ее отразить.
– Хорошо, принимается, – снова согласился Полозов с доводами Савчука, – шел Басов посреди улицы, и что из этого следует?
– А следует из этого то, что человек, напавший на Басова был хорошо знакомым Басову человеком, возможно, даже близким человеком, возможно даже у них была назначена здесь встреча, тут Савчук остановился и улыбнулся. – Ну это я, наверное, уже перебрал насчет встречи, но главное в том, что напавший на Басова был хорошо ему знакомым.
– А вот это уже интересно, – на лице Полозова возникло выражение
неподдельного удивления. – Вот с этого места, и поподробнее, пожалуйста.
– Пожалуйста, – голос Савчука становился все уверение. – Как я уже говорил, шел Басов посреди улицы, тут же посреди улицы он и лежит сейчас, только тело его лежит не вдоль улицы, а поперек ее, то есть Басов перед смертью остановился посреди улицы и повернулся лицом вон туда, – показал Савчук на подъезд дома, открытыми дверями выходивший на улицу прямо против убитого Басова, лежавшего ногами в направлении этого подъезда, – оттуда убийца Басова и вышел. Вышел и окликнул Басова, когда тот поравнялся с этим подъездом, если бы убийца окликнул Басова, выйдя из подъезда, раньше, чем Басов поравнялся с подъездом, то Басов, узнав в этом убийце знакомого человека, свернул бы с центра улицы и пошел бы навстречу своему убийце к тем дверям, и лежал бы тогда сейчас труп Басова где-то возле тех дверей, во всяком случае не посреди улицы, где он лежит сейчас.
