- Я имею в виду, как сын с отцом?

- Говори уже прямо, что хочешь, - раздраженно потребовал Стен.

- Разве в такие минуты не приходит мысль, простить все обиды и помириться с близкими людьми? - Спросил Николас, остановившись с упреком взглянув на него.

- Во-первых, мы не близки. Во-вторых, у меня нет обид которые нужно прощать. В-третьих, что бы они появились, нужны хоть какие-то отношения, которых не было. Я знаю, что ты был близок со своим отцом, но у меня же другая ситуация. Ты так не считаешь?

- Иногда, мне просто хочется тебе врезать и спросить, насколько глубоко ты засунул свои эмоции, помимо злости и раздражения, которых оставив сверху, как защитную скорлупу. Тебе это действительно помогает?

- Осталось не так много, что бы было чего прятать.

Мужчина сверил его тяжелым хмурым взглядом, а потом, развернувшись зашагал вперед, хрустя под ногами свежевыпавшим снегом.

- Видать я еще слишком хорошо помню, каким ты был до тех событий, - заявил зельвар, уже болей примирительным тоном.

- Я еще помню времена, когда ты был брюнетом и ошибался в алхимических формулах, - сказал Стен, последовав за ним к цветочному магазину.

- Один раз ошибся, а каждый раз вспоминают, - проворчал он, но не достаточно сварливо, что бы выглядело, что это его задело.

Неспешным ходом они пересекли площадь перед входом на кладбище, заходя в теплое помещение, встретившее их ароматом свежих цветов. Молодая продавщица быстро сложила им два букета ярко желтых подсолнухов, перевязав красными лентами. Расплатившись, двинулись к фамильному склепу Майболов, который возвышаясь темнел над всеми остальными.

Каменные львы при входе, удостоили их лишь мимолетным открытием глаз и тут же вернулись в дрему охраны. Зато дюжина горгулий под круглым витражным потолком в холле, провожала долгим настороженным взглядом, пока не прошли к винтовой лестнице, ведущей на нижние уровни склепа.

С каждым новым витком воздух становился все болей тяжелым и затхлым, а их шаги поднимали ворох пыли, которая щекотала нос и горло. Спустившись на два уровня, направились в коридор, который уводил в право, вдоль множества ниш с погребальными урнами и именных табличек. В самом конце, вошли в просторное круглое помещение с отдающим голубизной от света горящих синим пламенем факелов, памятнику из белого мрамора.

В полный рост, юноша, полуприкрыв глаза смотрел на держащий в руках лавровый венок, острые концы листьев которого вбивались в плоть, а багровая кровь вытекающая с ран лилась в переполненную чашу на полу. Жидкость стекала по бокам к желобкам, обрамляла замкнутый на себе символ перерождения, уходила в землю. Перед скульптурой поминальный алтарь с табличкой из черного мрамора, выгравированной надписью:

"Последний Лев

Любимый сын

Внук

Брат

Возлюбленный

Друг

Герой Майской Тернии

Маг Энергии

Майк Майбол"

Стен, ладонью стер с нее улегшуюся пыль. Николас бросил в пламя жаровни завядшие букеты, освобождая место для новых. Поставив свежие цветы в вазы на двух краях алтаря, декан взял с чаши пригоршню благовоний, бросил в жаровню. Моментально поглощенное огнем оно создало ароматное облачко, начавшая рассеиваться в помещении, наполняя его цветочным духом.

Николос достал с внутреннего кармана плаща маленькую склянку, выплеснул содержимое в туже жаровню. Хлопок, вспышка и множество пестрых бабочек заполонили комнату, мельтеша тоненькими крылышками.

- Выпендрежник, - заявил Стен, но вытянул указательный палец, на который тут же села одна порхунья.

- А ему бы понравилось.

- Возможно, но сначала он бы возмутился, почему памятник такой маленький.

- И почему не на центральной площади Лионса.

- С трехъярусным фонтаном.

Теперь не удержавшись оба рассмеялись, отчего бабочки встрепенувшись, закружились над статуей. Наполняясь сиянием они таяли разноцветной пылью, медленно опускающейся к полу, где исчезала без следа.

Когда последняя исчезла, они направились к выходу. Подходя к лестнице их остановил шум падения, последующая за этим возня и ругательства. Переглянувшись, устремились вперед только для того, что бы увидеть спину неизвестного, который стремительно преодолел последний виток, вбегая в холл склепа. Но ожидаемого воя горгулий не последовало и когда сами оказались в помещение, увидели, что все летучие охранники неподвижно замерли, словно действительно были всего лишь каменным скульптурами.

Стен кивнув Николосу, создал поток воздуха, который подняв понес их из склепа, настигая мужчину в серой мантии с капюшоном и перекинутым через плечо мешком.

Декан создал второй поток, что бы сбить его с ног, но тот лишь взмахнул в их сторону рукой, как заклинания разрушились, бросая их на землю. Ничего не понимая, Стен приземляясь перекатился, вставая на ноги, направил магические путы, но и они оказались уничтожены, так и не дойдя до цели. У него видать какой-то мощный защитный амулет, а значит простыми заклинаниями не обойтись. Но чего он просто бежит, не пытаясь приметь магию, что бы уйти от них?

Переглянувшись с Николосом, Стен взлетел, пытаясь обогнать вора и преградить ему путь, бросая малые разрывные шары под ноги. Взрывы заставили мужчину остановиться, отходить назад на несколько шагов, пытаясь найти путь обхода. Не собираясь этого допускать, Зеус бросил еще несколько шаров и оказавшись перед ним, запустил серию воздушных лезвий, которые теснили противника назад прямо, в ловушку зельевара. В одно мгновение поднялись земляные стены, сомкнувшись над мужчиной, закрывая его в кокон, затвердевая в прочную породу.

Стен подлетел практически одновременно с подбежавшим Николосом, который вопросительно поднял бровь смотря на него.

- Установи щиты на обездвиживание, против воздействия и искажения, - дал ему распоряжение Стен, а сам начала просматривать неизвестного с помощью магического сканирования.

И это было лучшим решением, если бы начал на секунду позже у него бы не хватило времени, установить щит до взрыва.

21 глава

Казалось, что боль ворвалась раньше чем сознание удумало вернуться к нему. Лишь отработанный рефлекс помог Стену тут же не потерять сознание, отключив болевые рецепторы. Боль прошла отставив звон в ушах, ватное тело, мутное сознание и непонимание, почему так темно, холодно и где он валяется. Попытка пошевелиться вызвала тошноту и подкативший кашель, с металлическим привкусом, сдавивший легкие.

Когда кашель прошел и смог относительно глубоко вздохнуть, мог сосредоточиться на зрение. Привыкнув к темноте, стал различать очертания, но попытка перейти на магическое, пронзила голову острой болью, словно ему в висок вогнали гвоздь. Но еще большей болью врезался хоть приглушенный, но крик Николаса:

- Стен! Стен! Если слышишь меня не двигайся!

- С этим я согласен, - с трудом смог выговорить декан.

- Слава Основателям! Тебя завалило стенами склепа! Я попытаюсь разобрать завал, но у тебя серьезное ранение в живот и быстро теряешь кровь! Ты можешь остановить кровотечение?!

Стен попытался сосредоточиться на ощущениях, представить свое тело, как схему сплетенных нитей разной значимости, но у него не получалось. Так он терял контроль над болью и даже на мгновение вернувшись, сбивала сосредоточенность, делая все старания пустыми.

- Тебе стоит поторопиться и вытащить меня отсюда!

Выругавшись, зельевар занялся этим, содрогая окружающие мужчину стены, которые, опасно кренились к нему грозясь окончательно обвалиться. Но они выдержали и когда очередной кусок съехал, открывая проход дневному свету, Стен зажмурился. Потом чуть приоткрыв веки, различил темный силуэт друга, который уже заставлял выпить какое-то зелье.

Глотать оказалось сложнее, тело почти его не слушалось и чтобы оставаться в сознании приходилось прилагать много усилий. Но Николас был настойчив и вот уже легкость и тепло укутывают его падающего в темноту.