Спасите меня! Они там, они ищут тех детей, которых я отдал дяде на перевоспитание! Этот человек! Я не мог говорить, и меня не было видно, - внезапно Сахаб замер на полуслове, увидев испуганные глаза стражников, похоже, они и сейчас не видели его. - Вы, что не видите меня? - шепотом спросил он и шагнул к ним поближе.
Запрещенное заклинание, придающее невидимость, не было безграничным по своему воздействию и при определенном удалении от волшебника, его создавшего, теряло свою силу. Когда Сахаб вышел из воздуха в буквальном смысле этого слова, оба стражника едва не лишились чувств от потрясения, с трудом оставшись стоять на месте, у стены.
В-великий патир, - заикаясь произнес один из них. - Это и правда вы?
Ну, конечно! Меня не было видно, это сделал тот человек с серебряными волосами, перед этим он вообще сделал так, что я не мог говорить.
Да, но что вы здесь делаете? - неуверенно спросил второй стражник, склонный больше считать, что патир ему грезиться, чем то, что он видит его на самом деле.
Я не приходил сюда, если вы об этом, меня перенесли по воздуху. Я чувствовал потоки воздуха вокруг себя, а еще двое людей, женщина в брюках и мужчина в странной одежде летели на огромной черной птице.
Стражники смотрели на него с явным непониманием и недоверием. Сахаб даже разозлился - да как они могут не верить ему - он же патир! В свою очередь стражники гадали над тем, как они могут видеть патира, которого не должно быть здесь и который точно не должен был появляться таким вот образом.
Вы что мне не верите? - возмутился мальчик.
Что вы, великий патир, мы верим вам, - неуверенно произнес один из стражников, но другой все-таки спросил.
А где те люди сейчас?
Они в подвале, ищут детей, которых я отдал дяде на перевоспитание, - устало ответил Сахаб, с негодованием отметив, что они, похоже, еще и не слушали, что он им говорил.
Хорошо, мы займемся ими, а вы пока поднимайтесь наверх.
Что? Нет, я с вами!
Но великий патир, это может быть опасно!
Без стражи еще страшней! - с испуганными глазами, надтреснутым голосом ответил мальчик.
Хорошо, - кивнул стражник, - держитесь сзади.
Издалека увидев, что стражники направились в их сторону, Амалия побежала обратно, чтобы предупредить Дана и князя, но едва вбежав в коридор с камерами, она невольно подалась назад - из камеры вышел князь Дометьян, лицо его было перекошено от боли, гнева и лютой ненависти.
Когда Дан открыл дверь в камеру, то первым вошел сам и сразу подошел к девочке, князь бросился к сыну, он пытался привести его в чувство, звал, тряс за плечи, только после того, как ребенок ни на что не отреагировал, он дрожащей рукой коснулся артерии на шее мальчика и, поняв, что сердце его не бьется, схватился за голову. На какое-то мгновение потеряв способность видеть, он обрушился в бездну боли и отчаяния, но сознание выбралось оттуда и, увидев, как от рук Дана идет слабое свечение, аккуратно опустил сына на пол и вышел в коридор, где его и увидела Амалия, предположив самое худшее, она ни о чем не спросила его и зашла в камеру, где неподвижно на полу лежал ребенок, сквозь его рваную одежду были видны многочисленные синяки, а у виска виднелся рубец с запекшейся кровью. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Амалия перевела взгляд на Дана и немного воспряла духом: если он лечит девочку, значит, она жива, и значит, он ее вылечит. Быстро придя в себя, Амалия вернулась в коридор, и положив руку на плечо князя, сказала.
Он исцелит ее, но нужно дать ему возможность сделать это. Сахаб ведет сюда двоих стражников, нужно задержать их.
Князь молча кивнул и угрожающе достал меч из ножен. Сейчас он жаждал только одного, чтобы эти стражники пришли сюда как можно быстрее, чтобы он мог поквитаться с ними за своего несчастного сына. Конечно, он понимал, что вряд ли именно они убили его Ратибора, но эти люди так или иначе все равно были причастны хотя бы потому, что они являлись частью этого жуткого мира. Прав Данислав, решив разрушить все связи с этим кошмарным местом, ведь Пограничная река разделяла между собой не просто два участка земли, а целые вселенные, столь разные и столь непохожие друг на друга. С содроганием Амалия представила, что ждет сейчас тех двух стражников, но препятствовать князю она все равно не желала. Когда двое вооруженных мужчин вбежали в коридор, князь первым бросился на них. Так как Дан занялся исцелением, он, передав Сайдаре приказ подниматься как можно выше, прекратил поддерживать заклинание невидимости, потому стражники отчетливо увидели князя. Вбежавший следом за ними Сахаб едва не попал под удар, прижавшись к стене мальчик съехал по ней вниз и с ужасом смотрел, как упал сначала один его защитник, а потом и второй. Из камеры вышел Дан, он держал девочку на руках, увидев два окровавленных тела, он перевел взгляд на князя, тот убрал меч в ножны, подошел к нему и молча, вопросительно и с надеждой посмотрел на него.
С ней все в порядке, она проспит чуть более суток, а потом, когда проснется, будет полностью здорова.
Спасибо, - одними губами прошептал князь Дометьян и взяв девочку из рук Дана, прижал к себе.
Перешагнув через распростерное на полу тело, Амалия подошла к Сахабу и, взяв его за плечо, подняла на ноги. Меж тем Дан хотел вновь применить заклинание невидимости, но увидев перед своим взором Лукаша, замер на полуслове. "Я знаю, что ты скажешь".
"Если знаешь, тогда не делай того, чего не должен!"
"Но Сайдара не сможет незамеченным спуститься, и нас тоже будет видно!"
"Есть множество заклинаний, способных сейчас пригодиться тебе, и это - не одно из них"
Дан нетерпеливо вздохнул и вслух сказал.
Идем без прикрытия, нас будет видно.
Но, - заикнулась, было Амалия, но Дан оборвал ее на полуслове.
Я не могу! Это неправильно, но я в состоянии защитить нас всех. Идемте!
Но как же Ратибор, - неуверенно произнес Дометьян, - я не могу оставить его тело на поругание этим нелюдям!
А если я подожгу это место? - осторожно спросил Дан.
Князь мрачно и с огромной грустью и болью посмотрел на него, потом молча кивнул. Дан не мешкал и вновь погрузился в поле магии, в следующий миг с его рук сорвалась струя пламени, скакнув по тряпью на полу, по деревянному полу, она быстро взяла их под свое влияние. Видя это, князь Дометьян, не выдержал, по лицу его побежали слезы, в последний раз взглянув на сына, которому было всего-то семь лет, он резко отвернулся и пошел обратно. Как бы ни было это ужасно, он уже ничем не мог помочь ему, но мог помочь своей девочке, усталое тело которой держал в своих руках. Дан заключил загоревшееся тело мальчика в воздушную сферу, чтобы в здании не начался пожар и пошел первым, забрав у Амалии Сахаба, последний невольно содрогнулся, когда услышал "не могу оставить его тело", неужели тот мальчик-раб погиб? Но он не хотел его смерти, ему даже понравились оба тех ребенка, но его учитель настоял на том, что детей необходимо отправить на перевоспитание.
Я возьму у вас меч? - спросил Дан у князя Дометьяна.
Услышав его слова, Сахаб отчаянно рванулся, в мыслях он мог предполагать сейчас только самое плохое.
Успокойся, я ничего тебе не сделаю, если ты не дашь повод думать иначе, просто нам нужно как можно скорее покинуть дворец, и это, - указал он на меч в своей руке, - поможет твоим людям беспрепятственно пропустить нас. Так что будь хорошим мальчиком, не делай резких движений, и все будет в порядке.
Молись, что меч не у меня, - грозно сказал ему князь Дометьян, от одного этого голоса сердце Сахаба сжалось в комок.
Они пошли обратно, Дан с Сахабом впереди, затем Амалия и князь Дометьян. Сначала им никто не попадался, на кухне все молча проводили их внимательными взглядами, но, как только странная компания ушла, принялись активно обсуждать произошедшее, как и минуту до этого: ведь сначала через кухню прошли двое стражников и сам патир, а теперь их патиру угрожал человек с нереальными серебряными волосами, следом за которым шли женщина в брюках и мужчина с девочкой-рабыней на руках. Но никто из работников кухни не стал препятствовать им или о чем-то спрашивать. Все просто стояли и смотрели, как странная компания прошла в коридор, где ее почти сразу встретили двое стражников. Мгновенно среагировав, оба мужчины выхватили мечи, а один потребовал немедленно освободить патира. Но Дан лишь поближе придвинул лезвие к горлу мальчика.
