После того, как Дан забрал рабов, Сулим выбрался из своего укрытия и побрел к своему знакомому, хозяину тех самых рабов, что чудом избежали смерти. Постучав в красиво расписанную деревянную дверь - дерево было роскошью в Союзе, обычно двери делались из плотно плетеной соломы, шкур или тканей, а сам дом из камня и малопрочного кирпича, Сулим буркнул открывшему дверь рабу свое имя, но его и так узнали и сразу впустили в дом, как и в доме отдыха, внутреннее убранство здесь отсутствовало: так предписывал Алин, когда говорил о греховности и людской низости, а также о том, что люди должны стремиться к лучшему - это подчеркивал внешний интерьер зданий. Сулим прошел во входную комнату, сел на скамью, взял со стола хлеб, жадно откусил кусок, едва уместившийся во рту. Он уплел всю буханку прежде, чем ему навстречу вышел Рахим.

Сулим! Какими судьбами? Без обид, но выглядишь ты не очень, что случилось?

Здравствуй, Рахим, я с площади, где должны были казнить твоих рабов, но не казнили.

Рахим с интересом посмотрел на него.

Мне некогда было пойти на казнь, значит ты оттуда. Расскажи, что видел. Мальчишка-раб прибежал оттуда как с пожара, какую-то околесицу нес.

Раб принес поднос с едой и горячим питьем на травах. Сулим сразу же стал жадно уплетать содержимое подноса за обе щеки, только после того, как он немного наелся, он стал рассказывать еще более невероятную историю, так как начал с момента встречи с Амалией. Рахим слушал его молча, с блуждающим по комнате взглядом, отчего Сулим начинал злиться.

Ты зря не веришь мне!

О нет, что ты, я тебе верю, просто, извини, но это все звучит... неправдоподобно.

Думаешь, я сошел с ума и мне это приснилось? Выйди на улицу, Рахим, и послушай, что люди говорят.

Рахим сощурился и внимательно посмотрел на Сулима, с минуту он молчал, потом подался чуть вперед и негромко спросил.

Как же такое возможно? Думаешь, это гнев Алина?

Не думаю, что это - гнев Алина, потому что та нечисть, древесные люди, плохо говорили об Алине, пусть я не понял слов, но интонация, они говорили о нем так, словно он был каким-то отъявленным головорезом! Представляешь?!

Но ведь это же ересь! - взбудоражено прошептал Рахим.

И я так думаю, не зря мы всегда говорили, что за рекой мир грешников. Грешники там и живут! Разве могут праведные люди зло говорить о всемилостивом и всеблагом Алине? Разве могут праведные люди не считаться с законами, которые он даровал нам, недостойным? А теперь они еще создали нечисть, которая может разговаривать, думать. Это ужасно!

Оба долго молчали, создавшуюся тишину нарушало только негромкое, но навязчивое чавканье Сулима. Наконец, Рахим решительно заявил.

Я считаю: нужно объявить священную войну!

Но во главе них человек с серебряными волосами! - не без тени страха в голосе произнес Сулим. - Он управляет воздухом, повелевает гигантской птицей и ожившими ветками. А глаза, это глаза демона, и я вспомнил, где их видел! Ты ведь бывал в главном храме в Кхабаде?

Рахим кивнул.

Помнишь, там есть изображение, где всемилостивый и всеблагой Алин свергает свою сестру? Она как две капли воды похожа на своего брата, но у нее такие страшные злые серые глаза, большие серые глаза, как у него.

Рахим слушал его с открытым ртом, отказываясь верить в то, что все это правда, но Сулим тем временем стращал еще больше.

А на руках у него выжжены какие-то обезьяны с крыльями. Он само зло, и он едва не задушил меня, при этом даже меня не касаясь! Только с ней он добр и мил, с женщиной, которую он называет своей женой, позволяя ей вести себя неподобающим образом. При этом она старше его лет на пять - шесть или даже больше!

Рахим даже ахнул, не в силах справиться с собой, он встал, прошелся по каменному полу и твердым голосом повторил.

Война! Только священная война! Алин с нами! Он поможет нам!

Алин с ним, иначе, как он спасся и вернулся на родину? Хотя сначала Сулим жутко испугался, что Алин покинул его, оставив умирать в той яме. Но, находясь там, в кромешной тьме, Сулим изо всех сил молил Алина, чтобы он простил его, сжалился над ним и позволил вернуться домой. О том, что это могло быть простое великодушие со стороны Данислава, тот даже мельком не предположил, удачно вписав все в привычное ему понимание действительности. Вместе Сулим и Рахим до самого вечера обсуждали событие, взволновавшее весь поселок. В дом Рахима приходили люди, некоторые из которых видели, как огромная птица летела обратно к ним, а кто-то уже побывал у переправы и обнаружил, что от нее осталась лишь груда камней, по которым теперь скользили быстрые потоки воды. Как и все господа, Рахим относился к рабам, как к говорящей мебели, в разговорах между делом он указывал им, что делать, и он абсолютно не давал себе отчет о том, что они услышали и из уст в уста передавали весть о возможном пришествии Освободителя. Того самого Освободителя. Рабы были взбудоражены не меньше своих хозяев, они переговаривались в различных уголках домов, на улице: то, что казалось таким желанным, невероятным и неосуществимым стало реальностью сегодняшнего дня! Даже замечания Сулима о рисунке в храме Кхабада, они восприняли по-своему: там изображена Алина, женщина, посмевшая думать и перечить мужчине, так причем здесь их Освободитель? В свою очередь рабы также по-своему понимали учение Алина, они признавали власть хозяев над собой как данную по закону и слову всемилостивого и всеблагого Алина, но когда-нибудь он, памятуя об их послушании и искренней их любви к нему, должен был отправить на землю своего посланника, отметив его знаками, чтобы тот освободил рабов.

Наутро в дом Рахима пожаловали люди из города, выслушав невероятный рассказ Сулима, они забрали его с собой - пусть сам пересказывает все это доверенному патира.

На следующий день Дан и Амалия решили отпустить Сайдару, чтобы он отвез Ладу домой, а себе подарить день спокойствия. Но, понимая, что лучше не тянуть с закрытием переправы, уже завтра они должны были отправиться на разрыв чудоградской дороги, через которую жители Союза смогли соорудить подвесной мост, больше такого узкого места Пограничная река нигде не имела. Айна отпросилась слетать с Ладой, которая пообещала, навестив родителей и сказав им, что с ней все в порядке, вернуться к древням, учить их современному языку, а пока Айну - порядкам и обычаям Истмирры.

Древни меж тем решили вернуться в свой город, в место, где жили испокон веков их предки. Сейчас от того города не осталось даже руин, все здания, будучи созданными из дерева, за столько лет стали частью леса. А когда-то некоторые здания здесь выглядели настоящими замками, и только при близком рассмотрении становилось понятно, что эти колонны, стены, башни и купола сплетены из веток. Почти все древни, за исключением разве что маленьких детей, помнили свой город, и сейчас мечтали возвратиться в свои дома, которые теперь им предстояло восстановить с нуля.

Десять древней Агний отправил наблюдать за противоположным берегом реки, после того, как властитель магии разрушил переправу, с той стороны можно было ожидать чего угодно. Что если люди из Союза умудрятся проложить подвесной мост, чтобы пройти по нему и отомстить за разрушенный перевал, а также потребовать возвращения отнятых у них рабов? Дан одобрил это и попросил Агния докладывать ему через Лукаша, если люди Союза начнут проявлять какую-то подозрительную активность.

На следующее утро Сайдара с сумками, закрепленными у седла, которое соорудили вчера две древенки, ожидал скорого отправления, с наслаждением пока греясь на солнышке. Сайдара томно зевнул и закрыл глаза. Почему бы пока еще не подремать. Перед его мысленным взором замелькали загадочные образы, то это были смеющиеся древенки, то те две девочки, но потом они в превратились в прекрасных дам птиц рокха, и Сайдара собрался взлететь, чтобы, красиво перебирая крыльями, приблизиться к ним и завести разговор, но разговор завелся совсем иной.