— Никоим образом, мой друг, — ответил д'Артаньян. — Властью, данной мне Тревилем, я отпускаю вас… — он состроил зверскую гримасу, а потом расхохотался, — до самого утра!

— Ба, д'Артаньян, у вас еще остались силы, чтобы шутить? — воскликнул Портос, по виду которого никак нельзя было сказать, что он валится с седла от усталости. — Я надеялся, по крайне мере, на два дня спокойного отдыха.

— Обещаю, друзья, если капитан соблаговолит удовлетворить мое ходатайство, я пришлю вам кого-либо из сержантов с сообщением, — он отсалютовал мушкетерам и первым скрылся в темноте.

В кордегардии роты его встретил дежурный сержант и доложил, что капитан, вернувшись с охоты, почувствовал себя плохо и уехал в свой дворец.

— Может, это не из-за охоты, — хитро прищурился старый служака, — а потому, что старая королева сбежала из Компьенского замка, о чем вы, мсье, наверное, уже наслышаны?

Лейтенант не стал допытываться, о чем дежурный знает наверняка, а что предполагает.

— Кто из лейтенантов дежурит по роте?

— Граф де Коменж. Он в покоях короля.

— Де Тревиль оставил для меня какие-нибудь поручения?

— Нет, мой лейтенант. Приходил Дюпон, спрашивал, не появились ли вы.

— Что же ты молчал, черт тебя подери! С этого следовало начинать! — лейтенант метнулся к установленному в дежурной комнатушке умывальнику, но потом рассудил, что сейчас перед королем лучше появиться именно таким — запыленным, пропахшим конским потом, уставшим, — и поднялся на второй этаж.

Людовик дремал в своей огромной кровати. Толстенный фолиант в переплете тисненой кожи сполз с его колен, свеча догорела наполовину, лицо короля выражало умиротворение и покой.

Что-то кольнуло в сердце лейтенанта, вошедшего в спальню вслед за Дюпоном. Он любил своего повелителя, хотя и терзался ревностью. Десятки сражений, больших и малых, многочисленные стычки — сколько опасностей поджидало их на дорогах Италии, пройденных плечом к плечу, стремя к стремени! И помимо всего, это был Король. Может быть, и слабый, непостоянный, подмятый могучим кардиналом, но король, к тому же наполовину гасконец…

— Ваше величество! — шепнул Дюпон. — Мсье лейтенант королевских мушкетеров!

— А, д'Артаньян! — мгновенно проснулся король. — Я ждал вас раньше.

“Странно, он начал с упрека”, — подумал лейтенант, а вслух сказал:

— Мы чуть не загнали лошадей, ваше величество. Нам пришлось проводить ее величество до Арраса. Я так спешил, что даже не успел сменить цивильное платье на костюм мушкетера.

— Вижу, вижу, лейтенант, и даже чувствую, — король сморщил свой длинный бурбонский нос и, насладившись мгновенным смущением лейтенанта, милостиво рассмеялся. — Не волнуйтесь, это запах настоящей жизни! Рассказывайте. Вы поручили королеву-мать губернатору де Варду?

— Нет, ваше величество. Мы не рискнули показаться в городе, где могли узнать меня и, вполне вероятно, графа де Ла Фера.

— Графа? — переспросил Людовик.

— О да, ваше величество. Атоса. Если вы соизволите вспомнить, графство Ла Фер расположено в этих местах.

— Хм, граф де ла Фер… Славное древнее имя! Какого черта он служит в моей роте под какой-то кличкой, более приличествующей греческому пастуху, чем французскому дворянину? — вдруг заинтересовался король.

— Осмелюсь напомнить вашему величеству, что граф де Ла Фер был осужден за казнь свой неверной жены. Он воспользовался древним сеньоральным правом. Но потом выяснилось, что его жена осталась жива, более того, она принесла нам немало беспокойств. Вы о ней слышали, наверное. Она действовала под именем миледи Винтер, так как вышла замуж при живом муже за лорда Винтера.

— Кажется, она к тому же ярая кардиналистка?

— Да, ваше величество.

— И под покровительством кардинала?

— Да, ваше величество! — д'Артаньян благоразумно умолчал о том, что несколько лет назад они все-таки казнили миледи.

— Так почему ваш Атос не обращается ко мне с просьбой пересмотреть решение суда?

— Я передам ему желание вашего величества.

— Но рассказывайте, рассказывайте!

В середине повествования д'Артаньян закашлялся.

— Дюпон, налей вина лейтенанту, чтобы он смог смыть дорожную пыль в глотке. Продолжайте, д'Артаньян. Я словно читаю рыцарский роман!

Когда лейтенант закончил рассказ, король задумчиво произнес:

— Значит, оба де Варда в стане заговорщиков. А я всегда считал старшего завзятым кардиналистом.

— В наше время, сир, лагеря меняют так быстро, что не успеваешь привыкнуть.

— Увы… думаю, матушка уже на пути в Брюссель.

— Да, сир. Она не собиралась задерживаться в Аррасе. К тому же, у нас не было уверенности, что швейцарцы не догадаются и не пошлют небольшой отряд к Аррасу, чтобы перехватить ее.

— А если бы они догадались и послали за вами погоню по аррасской дороге?

— Швейцарцы плохие кавалеристы, сир. Кроме того, они не могли выделить более дюжины человек, а нас было четверо, да еще слуги и де Вард.

— Сказано по-гасконски, — ухмыльнулся король. — Матушка узнала вас?

— Да, сир. Меня и Арамиса. Ее величество еще изволили пошутить о скучающих без него двух герцогинях — де Шеврез и де Буа-Трасси.

Король оживился. Он сел, подтянув колени к себе, обхватив их руками, и положил на них подбородок.

— Да, равнодушная в своей любовной жизни, матушка всегда испытывала острое любопытство к чужим связям. И что же вы думаете?

— В каком смысле, сир?

— Чего нам теперь ждать?

— Я думаю, что его высокопреосвященство уже набросал несколько вариантов развития событий, сир.

— И?

— Возможно, он ожидает, что Испания вступит в открытую войну с нами.

— В этом случае мне придется посадить вас в Бастилию, д'Артаньян.

— Ваше величество! — с укоризной воскликнул мушкетер.

— Да, да, ибо вы окажитесь ее причиной.

— Но я действовал по приказу вашего величества…

Король поднял на него глаза, и д'Артьаньян вдруг с ужасом понял, что никакого приказа он не получал, что была лишь невысказанная просьба сюзерена о помощи. И если разразится война, то, в первую очередь, именно на него ляжет вся тяжесть вины за пролитую кровь, страдания людей, пожарища и разрушения.

— Впрочем, Тревиль уверен, что за пределами Франции королева-мать утратит свое влияние, так что ее побег — благо. Успокойтесь. Мы пошутили!

У д'Артаньяна сложилось впечатление, что король сполна насладился смятением на обычно непроницаемом лице своего лейтенанта и теперь спешит показать свое расположение к мушкетеру.

— Вы действовали, как истинный рыцарь. О вашем благородстве еще будут слагать поэмы. Я благодарю вас, лейтенант, — с этими словами король протянул мушкетеру руку для поцелуя. — Я ваш должник. Но, как, вероятно, вы догадываетесь, здесь у меня нет ничего. Напомните мне завтра. Каждый из вас получит по сто пистолей. А сейчас я, пожалуй, лягу спать. Утром я собираюсь пригласить кардинала и хочу, чтобы он вас видел, лейтенант.

“Да, — размышлял невесело д'Артаньян, ожидая, пока ему оседлают свежего коня, чтобы ехать домой и переодеться в форменное платье, — услуги королям и королевам растут в цене.

Мы начали с сорока пистолей на четверых… — вспомнил он. Теперь обещано по сто на каждого. Но кто, хотел бы я знать, осмелится напомнить королю о его обещании. А короли обычно так забывчивы…”.

Эту ночь все провели беспокойно.

Король вертелся на своей широченной кровати, проваливаясь в сон, в котором мешались мысли о судьбе королевы-матери и мечты о девице де Отфор.

Д'Артаньян, вернувшись в Лувр, подменил Коменжа — зачем находиться во дворце двум лейтенантам? — и теперь сидел с ногами в любимом кресле, в котором обычно так легко засыпал в ночи своего дежурства, и мучился бессонницей. Он проклинал тот час, когда рыцарская сторона его натуры толкнула его на очередной подвиг, и думал, что он скажет теперь друзьям, потратившим последние деньги? Он сел к столу и написал каждому из друзей по записочке, разрешая отдыхать три дня. Утром нужно будет послать за Планше…