На первый взгляд, положение двух герцогинь на светской лестнице уравнялось. Но только на первый взгляд. Лотарингский дом вел свое происхождение от Карла Великого и был в родстве со всеми династиями Европы. А предки новоявленного герцога ди Лима были упомянуты в испанских хрониках только два века тому назад, в связи с каким-то малозначительным эпизодом.

Тем не менее, дружба возобновилась.

Это и позволило двум красавицам вести разговор, откровенный настолько, насколько он мог быть между двумя женщинами.

— Но признаюсь вам, Агнесс, меня тоже кое-что заинтересовало в связи с нашим милейшим Арамисом. Понимаете, я целый день не видела ни его, ни его друзей, тоже мушкетеров.

— Портоса и д'Артаньяна?

— Вы их уже успели узнать? Добавьте еще к ним Атоса. Эта четверка неразлучна последние годы.

— Разве я вам не рассказывала? С шевалье д'Артаньяном я познакомилась в первые дни моего приезда в Париж. Он оказал мне важную услугу.

И герцогиня поведала историю появления лейтенанта мушкетеров в ее доме.

— Вы уверены, что ваша племянница произвела на него впечатление?

— О да, сразу же, буквально в одно мгновение! Это было так заметно.

— Бедный д'Артаньян… — де Шеврез покосилась в сторону лужайки. — Его первое увлечение, мадам Бонасье, очаровательная, надо сказать, горожанка, погибла…

Рассказывая, герцогиня плотоядно оглядела принесенные слугами блюда, выбрала запеченный бок молодого кабанчика и с ловкостью, сделавшей бы честь иному шеф-повару, принялась разделывать его острым, хищно изогнутым дамасским кинжалом, отделяя слой тонкого, еще не окрепшего к осени жира.

Ди Лима с завистью следила за Шеврез.

Успокоительные слова о привычках Арамиса облегчения не принесли, легкая болтовня немного раздражала, хотелось вернуться к разговору о мушкетере, расспросить, но герцогиня не знала, как это сделать, чтобы милейшая Мари не поняла, что она без ума от Арамиса и вот-вот потеряет голову от любви. Она схватила кубок, крупными глотками осушила его, вино ударило в голову, она, не глядя, подняла кубок, уверенная, что слуга заметит это и наполнит его вторично, как вдруг ее внимание привлекло странное поведение Мари. Та чуть приподнялась с подушек и делала едва заметные знаки кому-то в дальнем конце поляны. Герцогиня проследила за ее взглядом и обнаружила, что появилось новое действующее лицо. Это был тонкий, как хлыст, юноша в костюме пажа цветов дома Шеврез. Он держал за повод взмыленного коня и о чем-то расспрашивал слугу. Получив пояснения, он бросил слуге повод и уверенно направился в их сторону. Заметив герцогиню, продолжавшую подавать ему знаки, паж ускорил шаги. Когда он приблизился, ди Лима поняла свою ошибку — это был не паж, а девушка, переодетая в мужской костюм. Кое-кто из охотников тоже это понял, и один даже попытался ущипнуть ее за аппетитную попку, обтянутую узкими штанами для верховой езды. Она погрозила шутнику хлыстом и мило улыбнулась.

— Это Китти, моя старшая камеристка, — непринужденно заметила де Шеврез, отвечая на невысказанный вопрос испанки. — Что случилось, Китти?

Девушка подошла и ловко раскланялась на мужской манер перед незнакомой дамой. Вблизи она оказалась прехорошенькой, с блестящими карими глазами, в которых светились ум и ирония, что объясняло ее высокое положение при маленьком дворе герцогини и независимое поведение здесь, на охотничьем бивуаке. Повинуясь знаку своей госпожи, она села рядом с ней и быстро заговорила по-английски.

Ди Лима в который раз укорила себя за то, что поддалась высокомерию испанцев, не признающих чужих языков. Она и французский знала только потому, что была в свое время фрейлиной бывшей французской принцессы.

Де Шеврез что-то односложно ответила камеристке, и Китти достаточно громко выпалила длинную фразу. Герцогиня ди Лима смогла расслышать несколько раз повторенное “Шатонеф” и “ куин”. Последнее. Слово, она знала, “королева”.

— Простите, Агнесс, Китти вас не знает, кроме того, как англичанка, она предпочитает сложные вещи излагать на своем родном языке. Пока это еще секрет, и если вы приблизите ко мне ваше ушко, я поделюсь им с вами. Впрочем, через несколько часов он будет известен всем… — Голубоглазая герцогиня склонилась к черноокой и прошептала:

— Красный герцог получил почту, насколько я понимаю, из Компьена. Старой королеве удалось каким-то образом бежать. Она спустилась по веревочной лестнице с третьего этажа, это в ее-то возрасте! Сейчас она, скорее всего, уже пересекла бельгийскую границу и находится на пути в Брюссель. Там, как вам, несомненно, известно, находится тетка вашего короля, инфанта Изабелла, — Шеврез заглянула пытливо в глаза приятельницы. — Удивительное совпадение, не правда ли, милая Агнесс?

Де Шеврез гибко поднялась с подушек. По выражению ее лица нетрудно было понять, что полученные известия ее крайне взволновали. И, тем не менее, она не удержалась и пустила чуть приправленную ядом иронии стрелу в сторону испанки, вспомнив то пренебрежение, с которым та отнеслась к мсье де Шатонефу:

— Вот видите, Шатонеф может сослужить службу своей даме, даже отсутствуя.

Ди Лима не сразу поняла ее.

— Китти в прекрасных отношениях с его доверенным секретарем, — объяснила Мари.

Ди Лима никак не прореагировала на легкую шпильку. В уме она стремительно перебирала возможности, отрывающиеся перед испанской партией в связи с побегом королевы-матери.

— Я еду в Париж, — сказала Шеврез.

Китти, не дожидаясь указаний, встала и отправилась отыскивать карету герцогини, чтобы распорядиться об отъезде.

— Советую ехать и вам. Как только новость распространится, здесь будет сущий сумасшедший дом. Я предлагаю вам место в своей карете. Если получится так, что вы отправитесь не с королем и племянницей, ваше путешествии затянется на долгие часы и пройдет в ужасной толкучке и пыли, поверьте моему опыту.

Первым побуждением герцогини было принять предложение де Шеврез, но потом она подумала, что, скорее всего, короля будет сопровождать эскорт мушкетеров так же, как это происходило, кода он выезжал на охоту, а значит, во главе эскорта поедут де Тревиль и д'Артаньян, а в первом ряду, как и по дороге сюда, будет ехать Арамис. И она сможет поглядеть ему в глаза!

Ди Лима осталась.

Все произошло именно так, как предсказывала де Шеврез.

Герцогиня не уловила того момента, когда известие получили принцы: младший Конде и граф де Суассон, бастард Генриха IV. Но буквально через полчаса словно стадо быков промчалось по великолепным коврам и скатертям, давя, расплескивая, разбрасывая все на своем пути к каретам и лошадям. Последним появился король. Его лицо выражало крайнее неудовольствие, но никак не удивление по поводу столь поспешного и стремительного отъезда своих придворных. Обслуга короля, прекрасно знающая своего господина, поняла: скорее всего, он получил известие гораздо раньше и не пожелал нарушать столь удачно для него складывающуюся охоту, а негодует из-за того, что придворные посмели раньше него уехать в Париж.

Но герцогиня еще недостаточно хорошо знала Людовика, чтобы читать у него по лицу, да она и не наблюдала за ним. Ее глаза тщетно вглядывались в несуетливо выстраивающихся в привычные ряды мушкетеров. Ни д'Артаньяна, ни Арамиса, ни Портоса среди них не было.

В Париж она вернулась среди последних участников охоты.

Глава 20

Был тот поздний час, когда короткая июльская ночь властно заявляет свои права и окутывает все на земле непроглядным душным мраком.

Маленький отряд д'Артаньяна после недолгих переговоров с сонными стражниками въехал в Париж через северные ворота.

Узнав у караульных, что королевская охота внезапно закончилась, и не далее, как часа три назад, все ее участники вернулись в город, мушкетеры многозначительно переглянулись.

— Пожалуй, мне придется ехать в Лувр, — вздохнул лейтенант.

— Надеюсь, ваше служебное рвение не распространяется на нас? — спросил, зевая, Арамис.