- Сама Анре была физиком и сделала своё открытие при проведении эксперимента по редубликации, - Петровская проницательно так взглянула на меня и уточнила для дураков:

- То есть получения копии предмета.

Не знаю, что она ожидала увидеть, может, мою глупую рожу. Внешне мой модуль выглядит как человек в скафандре с непрозрачным забралом, то есть как там с моим пониманием, не разберёшь.

Но она просто продолжила:

- Теоретически Митчински ожидала удвоения. А вот ничего он не удвоился, а раздвоился. Потом расчетверился, и так далее.

Ни фига себе! Я как-то это упустил, хотя физики что-то такое тоже вещали на первом курсе, доказывая, что физика очень нужна врачу. Как же, как же. Сдал и забыл.

А Леда Романовна продолжала:

- Интересно, что в качестве объекта была выбрана серебряная монета, рубль. То есть он уменьшался и уменьшался в размерах, а количество монеток увеличивалось.

Да, это в памяти у меня осталось, про много маленьких монеток. Я спросил:

- И до каких пор уменьшался?

- До нескольких кластеров атомов Кластер - организованная в структуру группа элементов, в данном случае атомов металла.

.

Ой-ёй, не ввинчиваю, ну ладно, не буду приставать с кластерами, а то совсем дураком посчитает.

Петровская между тем увлеклась, стала размахивать руками и сверкать глазами:

- Митчински получила Нобелевскую премию. Одна! Без соавторов и предшественников! - даже мне понятно, что дама мечтает о подобной славе.

Я позволил себе усмехнуться, всё равно не видно. Она помолчала, успокоилась и продолжила:

- Когда удалось сделать маленькими механизмы, оказалось, что предел уменьшения для них другой. Он связан с размером молекул и отдельных частей машины. Интересно, что название процесса так и оставили, редубликация.

Леда Романовна величественно поднялась с кресла, сделала пару шагов. В рубке больше и не сделаешь. Похоже, лекция подошла к концу:

- Уменьшение живого гораздо труднее, чем самой сложной машины. А человек - самое сложное живое существо, - она посмотрела вверх и куда-то вправо. И добавила величественно:

- И сеть тебе в помощь, информацию никто не перекрывает.

***

Лаледа устала вещать глупому студенту про научные достижения и удалилась в свой "кабинет". Кондрат ещё не доучился до курса "Нанотехнологии" и кое-что узнает сам, если ушами не будет хлопать. Или правда, пусть ищет в сети.

А у неё, увы, запас знаний на исходе. То есть в своём обычном виде, на берегу, Лаледа могла бы и два часа на эту тему лекцию читать. Но память микронела очень ограничена, хранит в основном профессиональные навыки. Иначе никак.

На всякий случай она полезла в сеть сама и погрузилась в чтение. Пропустив начало, нашла заголовок "Миниатюризация живого".

Это была популярная статья, то, что надо:

"Первые опыты проводили, как водится, на животных. Да не на мышках, что от малышки останется? В эксперименте участвовали шимпанзе. А откуда, ты думаешь, берутся домашние любимцы - маленькие ручные обезьянки размером с ладонь?

Оказалось, что половинки, четверти и, дальше, до квинты На языке двадцать четвертого века прижилось как "пятая часть", что-то меньше четверти, но не микроскопическое. На самом деле пятое деление, это одна тридцать вторая часть от целого. То есть квинта обезьяны, действительно, 1-2 кг.

, живых существ способны полноценно размножаться. А почему бы и нет? Квинта крупной обезьяны размером с кошку.

А вот после следующего разделения животные размножались только отчасти. То есть процесс шел, а результат был не всегда. Оказалось, что при дальнейшем делении он мог быть неожиданным.

Чаще всего у потомства наблюдали разные уродства. Для бедных выживших обезьянок-уродцев создали специальный виварий, впоследствии названный "монстро-парк".

Как только выяснилось, что уменьшенные животные жизнеспособны, да ещё и размножаются, этические комиссии забили тревогу. Опасность была - из человека можно получить толпу лилипутов. На эксперименты на человеке, конечно, было наложено строгое вето.

Поэтому сначала отработали технологию банка тел. Это удалось почти через сто лет, в двадцать четвертом веке, после того, как открыли стазис.

В стазисе человек может находиться довольно долго. Все жизненные процессы замедляются примерно в пятьсот раз. То есть сердце бьётся не один раз в секунду, а один раз за восемь - девять минут. Практически человек спит. Когда же просыпается, например, через год, в его личном времени проходит всего одна ночь. То есть за год он практически не стареет".

Леда улеглась и потянулась. Стазис. Это слово все дамы произносили с придыханием. Практически не стареешь. Мечта всех женщин.

Вот это-то Леде Петровской было хорошо известно. Стазис применяли для омоложения, и не каждый мог себе это позволить. А ей положено! По должности! От радости за свои достижения она даже рассмеялась.

"Однако, - подумала Лаледа, - дальше опять там, кажется, всё запутано. Я и не помню толком. А вдруг этот рудик опять пристанет с расспросами? Этот или другой... Такие пошли студенты любознательные. Вот мы в их время... Ну ладно, что вспоминать. Сейчас надо быть на высоте".

На самом деле она не могла вспомнить, даже что там было со студентами "в её время". Полная память дожидалась врача Петровскую на берегу, вместе с её обычным телом в стазисе.

Леда вызвала экран и снова погрузилась в чтение:

"Самое главное, технологии двадцать четвертого столетия позволяют отделить микро-человека, наделенного сознанием и опытом, а "большое" тело, лишенное сознания, заключить в стазис до возвращения хозяина.

Когда ученые, опять же в богатом открытиями начале двадцать четвертого века, разобрались с измерениями, оказалось, что редубликация по Митчински идет в многомерном пространстве.

Так что каждая "уменьшенная" монетка является только проекцией исходного рубля в нашем трёхмерном мире.

Чтобы монетки стали неодинаковыми, проведем первое деление так, чтобы проекции сместить. В этом случае одна монета останется почти обычной, а вторая будет микроскопической.

Этот метод и применили для миниатюризации человека. Одна часть, микронел, или "микроша", будет маленькой, а другая, назовем её макронел, "макроша", большой.

Микронел - так, в конце концов, и стали звать всех уменьшенных специалистов, работает, а макронел, то есть его обычное тело, отдыхает в стазисе. После работы, а обычно это вахта, которая длится несколько дней, сознания объединяются.

Уменьшение идет как с помощью истинной миниатюризации, так и за счет удаления лишних элементов. Например, волосяные луковицы приходится удалять полностью. Они вообще не уменьшаются.

Поэтому микронелы лысые, специальная технология это позволяет". - Это ясно всем и так. Леда зевнула. Уничтожение растительности вошло в моду. Молодежь вон сплошь и рядом ходит без волос, даже те, кто и не мечтает миниатюризироваться.

"В большом мире микронелы, если хотят, носят парик.

При уменьшении есть и ещё некоторые, менее заметные лишения. Например, микроши, так их тоже часто называют, не чувствуют запахи. У них значительно, непропорционально уменьшены органы пищеварения и размножения, нет селезёнки, потовых желёз и ещё кое-чего по мелочи".

Леда подумала: "Это-то хорошо известно. Что в сухом остатке? Смещение проекций и удаление элементов. Ну да, ну да. Крыша съезжает от вашей физики". В сон её тянуло неодолимо. Статья подходила к концу:

"В результате миниатюризации появились новые профессии: микро-микробиологи, микроагрономы, микроайтишники. Что делают айтишники? Ездят внутри разной компьютерной техники на специальных платформах и чистят контакты, делают пайку, проверяют шлейфы и прочие детали. Агрономы исследуют растения, микробиологи изучают..." - про айтишников и прочих пропускаем. Глаза у неё начали закрываться.