Глава 1. В пропавшем скафе

Всем правит случай. Знать бы ещё , кто правит случаем.

Е. Лец

Леда огляделась. Как хорошо, наконец, на своей родной лодочке, на двадцать третьей. Спокойный рейс со своим, почти родным Спиванским.

После всех событий она долго не давала ему проходу, скандалила, приставала с нелепыми упрёками и подозрениями. Иван лениво отбрёхивался, пока не надоело. И он предложил расстаться. Навсегда.

- И-ив! Как ты мог? - заламывая руки и поглядывая в зеркало, взывала Лаледа.

- Ну что - Ив? Что Ив? Меня зовут Иван, кстати. Что ты ко мне пристала? Раз я такой плохой... правда, не знаю, откуда ты насобирала эту всю ерунду... но давай закончим отношения.

Он рубанул ладонью воздух.

- Не семеро по лавкам в конце концов, - говорил Спиванский, втайне радуясь, что не стал узаконивать отношения.

Наконец они всё выяснили, кое-как помирились. Потом основательно так помирились. Да, оказывается, полезно поскандалить, попереживать... Лаледа стала вспоминать детали примирения. Хорошо. Надо будет устроить скандальчик ещё раз. Нарочно.

А сейчас снова в рейсе. Сегодня работы немного. Пациент в стазисе, обычный проверочный рейс. Модули неактивны. Конечно, кто-то дежурит и подключится при надобности, надо бы посмотреть в журнале, кто... Только Петровской было лень. Да и пока никаких таких надобностей нет.

Снаружи стоят обычные тройные маячки, там, где у пациента намечаются проблемы. Кэп ведёт лодку, врач осматривает. Два часа хода с осмотром, два часа отдых. На этого понадобится часов шесть, прикинула Лаледа.

Потом перерыв на сон. Скаф в это время отчистят, и они пойдут в следующего пациента. Спокойные две недели вахты. Всегда бы так. Лаледа улеглась в своём закутке, включила экранчик. Плоское видео. Здесь так мало места, что объёмные эффекты, всякие брызги, летящие щепки и прочее, будут попадать прямо в тебя.

Леда выбрала фильм. В последнее время ей нравились римейки давнего забытого кино. Она любила исторические драмы, приключения императоров или цариц. И чтобы с любовной интригой. Фильм по названию подходил: "Последняя любовь великого императора".

Она предвкушала богатые интерьеры, интересные исторические костюмы, постельные сцены, страсти и измены. На экране возникла панорама города начала двадцать второго века, ещё до Большой войны. Странные очертания, какие-то очень высокие, тонкие, а где-то и острые башни. Все в разном стиле, натыканы как попало.

Зазвучала музыка того века, грозная и какая-то даже на слух тоталитарная. Прошли титры. Появились герои. "Неужели они, правда, золотили лицо полностью? - подумала Леда, - Современные актёры, конечно, используют для этого эффекта маски".

Мужчина и женщина на экране молча рассматривали друг друга. Да, они ещё и татуировки наносили на лицо, как дикари. И ещё шрамы. "По морде можно было статус человека узнать? - вспомнила Леда. - Зачем, интересно? А зачем золотить?". Музыка всё играла. Люди молчали.

Наконец герои, всё так же, не говоря ни слова, покивали друг другу, взялись за руки и взлетели в каком-то тумане. "Что, уже были антигравы? - задумалась Петровская, - да нет, точно нет, это Кнеельзон и Мирский, конец двадцать второго, Нобелевская премия по физике".

Она гордилась своей эрудицией, специально следила за номинантами и лауреатами разных премий, чтобы блеснуть при случае. Интересно, что даты сохранялись и в памяти микроши. Иногда, правда, почему-то воспроизводились по обратной шкале, вроде шкалы Кальдекуза Генри Каттнер

. Да и о сути изобретения Кнеельзона и Мирского она не вспомнила ничего, кроме названия и обычного бытового использования.

Музыка стала тише, сменила тональность. Девушка сказала: "Меня зовут Салли". Мужчина промолчал, торжественно, даже подчёркнуто прикоснулся к своей татуированной щеке. Лаледа тоже прикоснулась к своей гладкой фарфоровой щёчке и засмеялась, подумав при этом: "Какая глупость!"

Проявилась из тумана окружающая героев обстановка. Оказывается, Салли в зелёном с головы до ног и её спутник в чёрном возносились на платформе открытого лифта. На вершину огромной башни, по наружной стене.

Леда вытянулась, зевнула. Хотела уже выключить экран. Тут раздался какой-то урчащий звук. Она рявкнула:

- Котангенс, брысь! Я не звала.

Звук стал ниже. Видео выключилось само собой. Леда нажала на кнопку громкой связи, спросила спокойно:

- Кэп, что происходит? - Никакого ответа. Она встревожилась и поспешила в рубку. Ив был без сознания. Экраны пустые.

Леда заметила закатившиеся глаза и нелепо раскрытый рот. Ей захотелось завопить и тряхнуть кэпа, но Петровская взяла себя в руки и по инструкции обратилась к баушке официально:

- Искрин МС 23, доложи, что происходит? - Тишина. Тут её накрыл страх. Голос пропал, и Леда прошептала:

- Ив, ты слышишь меня?

Кэп не ответил. Она испугалась, как маленькая девочка в тёмном лесу, и всё-таки завопила:

- Да что с тобой! Что случилось? - Он застонал. - Ну, хоть жив. Потеря связи.

У Петровской включились вбитые многочасовыми тренировками рефлексы. Она обратилась к капитану и почувствовала себя увереннее:

- Ничего, Ив, ничего. Терпи, прорвёмся. Была последняя инструкция по нештатным. Леда стала решительно действовать, приговаривая:

- Так, ручное... - Леда откинула панель, открывая доступ к ручному управлению. И тут краем глаза заметила голубое сверкание по правому борту. А на маленьком экране панели - только синяя муть.

- Синяя, синяя... Ив. Что там... Ага. Полный бакштаг. Полный назад! - Руки женщины уверенно легли на удобные шероховатые рычаги управления. Лодка послушалась, двинулась неизвестно куда, но точно назад по своему следу.

Лаледе казалось, что прошли часы. Она делала всё по инструкции. Спиванский опять застонал, она обернулась. Ив открыл на пару секунд глаза и снова вырубился. Котангенс что-то говорил, даже орал, но не лез и не мешал.

Вдруг сверкающие голубые сапфиры исчезли, экран пульта ручного управления очистился от синей мути и стал показывать нормальную обстановку за бортом, то есть кровеносный сосуд пациента.

Подобно оранжевым рыбкам мелькали в луче прожектора эритроциты. Прокатился, поворачиваясь, по стенке сосуда толстый прозрачный лейкоцит. Петровская облегчённо вздохнула. Вернулись. Ей захотелось запеть или подпрыгнуть. У неё всё получилось!

Перед Ледой на панели ручного управления скафа замигала зелёная кнопка, Петровская нажала на неё и доложила обстановку. Мигание прекратилось, что означало - её услышали! Инструкция требовала отключить ручное и ждать. Так Лаледа и сделала. Но руки непроизвольно снова вцепились в рычаги.

Раздались голоса, невнятное бормотание, потом ясный звук:

- Леда Романовна, вы меня слышите? - Главный. Она ответила:

- Да, Сергей Петрович.

- Как вы себя чувствуете?

- Я в порядке.

- Что с капитаном?

- Без сознания.

- Угрозы для жизни нет?

- Нет никаких видимых повреждений. Дыхание свободное. Сердце в норме.

Больше у микронела в скафе ничего пострадать не может, кроме мозга. Ну, тут уж пока никак не узнаешь.

- Он приходил в себя?

- Стонал. Не знаю, в себе или нет. Занята была, - в голосе прорезалось раздражение. Под ноги сунулся Котангенс со своим мурлыканьем. Леду просто пронзило воспоминание о мурлыкающем звуке, с которого всё началось.

- Это ты, чудовище, всё устроил!

- Леда Романовна?

- Да я не вам!

Андроид получил пинок и смылся, подвывая, как собака. А что тут скажешь? Что ничего не устраивал? Леда в этот момент окончательно решила поменять кота на панду. Или богомола.

Дежурный на пульте отметил потерю связи в пятнадцать десять. Сейчас же лодку стали искать. Прошло семь минут, и МС-01/23 снова появилась на радаре.