33

Но долго расслабляться ему не пришлось. Уже в начале второй декады января его вызвали к проректору. Симбирцев сообщил, что в Министерстве геологии заинтересовались его методикой и, чтобы обсудить возможность ее практического применения, приглашают их на научно-технический совет.

В назначенный день они были на Большой Грузинской. Прошли в зал заседаний. Там, рассредоточившись мелкими группками и тихо переговариваясь, уже сидело десятка полтора членов Совета. Во главе длинного стола, накрытого зеленым сукном, сидел мужчина. Приглядевшись, Виктор узнал в нем собеседника Симбирцева, с которым они перешептывались на его защите. По тому, как тот время от времени придирчиво-хозяйским взглядом окидывал аудиторию, Виктор решил, что он здесь главный. Догадку подтвердил Владимир Петрович, шепнув ему на ухо, что это - зам министра и председатель Совета Трегубов Геннадий Степанович.

В ожидании начала заседания Виктор присматривался к сидящей в зале публике. Этим людям предстояло сегодня решить судьбу его детища, от них сейчас зависело, станет ли его методика рабочим инструментом изыскателей, разведчиков недр, инструментом, способным значительно повысить продуктивность их нелегкого труда, сократить непроизводительные затраты сил, времени и средств при поисках нефтяных залежей.

Если взять теоретическую часть работы, то здесь он чувствовал себя достаточно уверенно: методика составляла основу его диссертации, а диссертация прошла через сито рецензирования оппонирующих организаций и через строгий контроль компетентной комиссии при защите. Но он знал, что новое не всегда оценивается категориями научного порядка. Тут часто определяющими являются факторы совсем не научного плана, такие, как техническая политика, корпоративная ревность, личные пристрастие или неприязнь, наконец, инертность.

Что касается корпоративной ревности, то ему не однажды приходилось слышать в среде изыскателей, что при поиске нефтеносных пластов они меньше руководствуются рекомендациями ученых, а больше полагаются на свой опыт и интуицию. Бальзак сказал, что идея выше факта. Эти считают, что для них такой идеей, которая выше научного факта, является шестое чувство, ниспосланное им как богом избранным еще при рождении.

Ну ладно, их хотя бы можно понять: эмпириоснобизм служит им средством самоутверждения. Что же касается их полемического задора, то его хватает только на кулуарные диспуты. Сложней - с остальными "ненаучными" факторами. Бороться с ними - трудная, а порой и непосильная задача. Их надо принять, как данность. Особенно - инертность. Эта - живуча, как лернейская гидра, и часто находит поддержку в широких массах, потому что прикрывается миссией позитивного консерватизма, сдерживающего фактора против расплодившихся новаторов, или как их еще презрительно называют, кулибиных. Сколько полезных технических идей утонуло в вязких бюрократических болотах технического истеблишмента, не способного вовремя отрешиться от старых представлений, настроиться на новую волну!

Но как бы там ни было, он должен найти понимание у этой аудитории, если не хочет, чтобы его методика осталась очередной публикацией в специальном научном журнале.

...Его раздумья прервал поднявшийся из-за стола председатель. Выдержав непродолжительную паузу, чтобы дать утихнуть разговорам, Трегубов открыл заседание.

По повестке дня Виктор выступал первым. Председатель отрекомендовал его собравшимся и предоставил слово.

Начал Виктор немного волнуясь, но постепенно, шаг за шагом преодолевая начальную скованность, вошел в колею и дальше продолжал уже говорить уверенно, со знанием предмета, убедительно подкрепляя свои доводы статистическими данными и результатами экспериментов. Да и как же иначе? Столько им накоплено наблюдений, наработано материала, передумано, столько сотен километров истоптано по тайге в поисках ответа на вопросы, что нужно сделать, чтобы облегчить нелегкий труд изыскателей, нефтяников, труд, полный лишений, неудач, разочарований, как сократить путь от первого колышка до пуска эксплуатационной скважины?

Когда он закончил свое выступление, зал выждал паузу, словно собираясь с силами, а потом разразился потоком вопросов.

Вопросы были непростые, с пристрастием, а некоторые - просто колючие, что называется, "на засыпку". Чувствовалось, что тема доклада была сидящим в зале специалистам небезразлична, и с предметом обсуждения они знакомы не понаслышке. Спрашивали, какова вероятность невыхода по его методике на "сухую" скважину, каково соотношение затрат по новому и по уже принятому в практике методу "от общего к частному", когда назначают точки для бурения сначала по периметру района нефтеразведки, а затем постепенно сужают площадь поиска? Выслушав ответ, одни молча, в недоумении пожимали плечами, как бы пытаясь показать так свое несогласие, другие свое несогласие выражали в категоричной форме, эмоционально, с напором. В какой-то момент у Виктора появилось ощущение, что его ответы все чаще наталкиваются на стену непонимания, недоверия и, накапливаясь, переплетаясь с не удовлетворенными и как бы зависшими в воздухе вопросами и контрдоводами оппонентов, создают непроходимые завалы, преодолевать которые ему становится все трудней и трудней.

Но тут слова попросил Симбирцев. Он начал с того, что изыскателям пора уходить от хоть и ставшего привычным, но малопродуктивного поиска залежей наудачу, или как еще выражаются профессионалы, поиска методом "дикой кошки", сказал, что нужно шире использовать наработки советской и зарубежной геологической науки. Без этого невозможно сделать прорыв в нефтеразведке и резко повысить добычу, чего требует от нас последнее постановление партии и правительства. Предлагаемая методика, сказал он, уже сейчас позволяет исключить из цикла поисково-разведочных работ этап бурения поисковых скважин, а в перспективе, по мере накопления статистического материала, позволит отказаться и от бурения опорных скважин. Это позволит значительно сократить период от начала изыскательских работ до ввода в действие эксплуатационной скважины. Далее проректор сказал, что методика уже не однажды доказала свою эффективность при разведке нефтяных залежей. Так, после корректировки технологической схемы, сделанной с ее использованием, на одной признанной бесперспективной скважине в Западной Сибири буровики вышли на хорошую нефть. Другой случай ее успешного практического применения был на Ямале.

...Виктор хорошо помнил обе эти буровые. На первой буровики не вышли после прохода прогнозной глубины на ловушку2 потому, что ее границы из-за сложной конфигурации геологами были определены очень приблизительно. Это делало вероятность выхода на нее с первого захода чрезвычайно низкой. Но по его расчетам получалось, что выйти на нефть можно и с этой буровой, нужно только вернуться на горизонт шестьсот метров, а оттуда бурить уже не вертикальную, а наклонно-направленную скважину.

Виктор уговорил начальника участка сутки повременить с демонтажом вышки и вылетел на вертолете в территориальное геологическое управление. Встречался с начальником геологоразведочной экспедиции, главным геологом, начальником геологического управления. С цифрами в руках доказывал, что переход на новый участок вместо продолжения работ на старой буровой по измененной технологической схеме обойдется в полтора раза дороже. В конце концов ему удалось отстоять свою точку зрения. Начальник экспедиции при нем связался с начальником участка и распорядился продолжить работы по измененной схеме.

Когда Виктор вернулся в район разведки, работы по переналадке буровой шли уже полным ходом, а через три недели здесь вышли на большую нефть.

На другой буровой проходчики уже достигли прогнозной глубины, но керны показывали отсутствие в породе следов нефти. Поэтому было решено работы свернуть и перейти на новую точку. Но Виктор был уверен, что нефть здесь есть, и ее немало. Об этом говорили результаты проведенной им геологической съемки, характерные изломы выходящих на поверхность пластов горных пород, гравиметрические и магнитометрические замеры. Он засел за расчеты и сутки не выходил из бытовки.