- Я хотела бы посмотреть. Жаль, сейчас нет времени.

- Мы обязательно еще приедем и посмотрим, - заверил ее Виктор.

Под конец экскурсии они подъехали к зданию, чем-то напоминающему церковь, если бы не фасад с колоннами и дорическим портиком, украшенным декоративными деталями. Машина остановилась, и когда смолк шум мотора, они услышали звуки органа. Нина замерла, повернув ухо навстречу доносившейся музыке, а потом воскликнула:

- Бах! Токката ре минор! Откуда эта музыка?..

- Отсюда, - сказала экскурсовод и указала на здание с колоннами. - В этом здании раньше был Свято-Никольский Казачий Собор - самая старая церковь Омска, построенная еще в тысяча восемьсот тридцать третьем году. Долгое время здание находилось в запустении, но недавно его отреставрировали, и в нем установили орган. Теперь это - зал органной и камерной музыки. Как раз сегодня вечером здесь состоится концерт. Играет известный столичный органист. Наверное, это он сейчас разыгрывается. Вы будете выходить?

- Да, мы хотели бы немного послушать орган, - сказала Нина. - Можно нам будет зайти?

- Сейчас попробуем узнать, - сказала девушка.

Они вышли из машины и прошли в здание. Экскурсовод представилась сидевшей у входа женщине и сказала, что их московские гости хотели бы немного послушать орган.

- Пожалуйста, - разрешила женщина. - Можете пройти в зал и присесть.

- Ну а я с вами прощаюсь, - сказала девушка. - Желаю приятного отдыха в нашем городе.

Виктор и Нина попрощались с ней, прошли в зал и сели недалеко от входа.

Освещение в зале было выключено, горели только две тусклые лампочки у входа да лампа на столе дежурной. Самого органиста видно не было, и это кажущееся неприсутствие исполнителя в сочетании с полумраком пустого зала создавало иллюзию, что музыка рождается без участия человека, что она создается какой-то таинственной силой, опускается с небес. Густые, сочные, сияющие всеми красками обертонов звуки органа заполняли зал до самых дальних уголков. В этих звуках слышались то веселые танцевальные ритмы, то журчание лесного ручья. А то вдруг откуда-то сверху обрушивался ниагарский водопад музыки, и тогда ее становилось так много, мощь ее звучания достигала такого драматического накала, что, казалось, не выдержав ее напора, стены Собора вот-вот рухнут, и музыка вырвется наружу.

В конце пьесы напряжение достигло высшей точки. И вот - развязка. Словно борьба добра со злом - попеременное звучание мажорных и минорных аккордов, а в финале - как грозное предупреждение, как наказ людям - полный драматизма минорный аккорд.

Когда музыка смолкла, Виктор повернулся к Нине и увидел, как по ее щекам текут слезы.

- Ниночка, что случилось?

- Ничего... Витенька... Я тебя очень люблю. Очень! - сказала она и приклонила голову к его плечу.

Он взял ее руку и стал гладить, и они еще немного посидели так, давая улечься нахлынувшим эмоциям.

- Ну ладно, пойдем, - Нина сказала это, как сбросила тяжелую ношу, и улыбнулась светлой улыбкой.

Они поблагодарили дежурную и вышли на улицу. Когда немного отошли, Нина оглянулась, посмотрела внимательно на Собор и сказала:

- Мне почему-то это здание сразу напомнило церковь, хотя тут мало что от нее осталось. А ведь церкви раньше строили не абы как, а чтобы акустика была хорошая, чтобы голос священнослужителя до каждого прихожанина доходил. Вот и у этого зала богатая акустика.

Они подошли к поджидавшему их такси, и Виктор попросил водителя отвезти их в гостиницу.

Когда сели в машину, Нина, продолжая начатую тему, спросила:

- Тебе в Москве не приходилось бывать на концерте в бывшей церкви?

- Нет, не приходилось.

- Сегодня стало модным устраивать там камерные концерты, - продолжала Нина. - На Степана Разина, ты знаешь, есть несколько старых церквушек. Я была пару раз. Мне понравилось. Благодаря хорошей акустике - необыкновенное качество звука. А еще: помещение небольшое, музыканты сидят почти рядом со слушателями, и такое впечатление, будто ты не в концертном зале, а где-нибудь в хорошей компании друзей, и музыка играет для вас.

Они подъехали к гостинице и поднялись в номер. Виктор достал из шкафа коробки с туфлями и сказал:

- Я сейчас отправлю водителя в салон новобрачных отвезти лишние туфли. Вернусь - пойдем в ресторан.

Он вырвал из блокнота исписанный с двух сторон листок, достал из бумажника увесистую пачку купюр, вложил вместе с листком в приготовленный заранее конверт и, прихватив коробки, понес все водителю.

27

Когда он вернулся, Нина стояла перед зеркалом, поправляла прическу.

- Как я выгляжу? - спросила она, поворачиваясь к нему и не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале.

- Ты самая красивая из всех женщин, которых мне приходилось видеть в своей жизни, - сказал Виктор, обнимая ее.

- Да я тебя спрашиваю, не какая я, а как я выгляжу, - нарочито капризным тоном сказала Нина.

- Потрясающе!

- Да ну тебя!.. - Нина шутливо махнула на него рукой. - Ну что, идем?

- Идем. Все готово.

В ресторане метрдотель проводил их в кабинет.

- Мы что - будем в отдельном кабинете? - спросила Нина.

- Да. По-другому не получалось. Столиков на двоих у них нет, только на четверых. А я хотел, чтобы нам никто не мешал.

Стол в кабинете был уже красиво сервирован, на нем стояло шампанское и ваза с тремя красными гвоздиками. Нина вынула гвоздики, положила на край стола, а в вазу поставила свой свадебный букет. Поправила его, отошла, посмотрела оценивающим взглядом и, удовлетворенная, села на место.

В кабинет вошел официант, поздоровался, спросил, можно ли подавать закуски. Получив утвердительный ответ, вышел и через некоторое время вернулся с большим блюдом, на котором были красиво уложены различные деликатесы. Официант открыл шампанское, наполнил бокалы, пожелал приятного вечера, сказал, что вызвать его можно кнопкой, которая находится в стене, и удалился.

- А кто же будет кричать "горько"? - с шутливым недоумением произнесла Нина.

- А давай сделаем так, - предложил Виктор. - Сначала отметим событие здесь, вдвоем, потом на Веерной, в компании с моими хорошими приятелями-сотрудниками, а потом еще в Москве.

- Как купцы в старой России: неделями гуляли. Я согласна, - сказала Нина и озорно посмотрела на Виктора. - А в Москве - когда?

- Что, уже потянуло назад? - шутливым тоном спросил Виктор.

- Нет, не потянуло... Просто у меня там незаконченные дела остались.

- Я сейчас жду вызов из ЦК, - отвечал Виктор. - Как только он придет, так и поедем. Вызов должен прийти дней через десять или немного позже. Ну что, - продолжал он, поднимая свой бокал, - давай приступим к первому этапу нашей перманентной свадьбы. Сегодня самый счастливый день в моей жизни...

- И в моей! - с нарочитым упреком вставила Нина.

- Конечно, и в твоей, - согласился он. - Сегодня самый счастливый день в нашей жизни. Давай пожелаем себе долгих лет любви и счастья. Я тебя очень люблю.

- Я тоже тебя люблю, - с чувством произнесла Нина.

Они чокнулись, выпили шампанского и поцеловались.

- И почему это всегда на свадьбе кричат "горько"? - спросила Нина после некоторого перерыва, в продолжение которого они с аппетитом дегустировали яства, красовавшиеся на блюде. Она еще раз поцеловала его в губы. - Ничего и не горько. Очень даже сладко.

- А кричит-то кто? - откликнулся шуткой Виктор. - Одним горько, что их ряды редеют, а другие поняли: супружеская доля - это не только сплошные удовольствия и хотят...

... И хотят пожаловаться на судьбу, - продолжила за него Нина.

- ...Хотят предупредить, - закончил свою мысль Виктор.

- Да уж поздно предупреждать: дело сделано. Остается только жить так, чтобы как можно дольше было "сладко". - Нина вдруг сделалась серьезной и продолжала: - Мы с тобой чуть во второй раз не проворонили свое счастье. Это должно стать нам уроком на будущее. Надо подумать, как сделать, чтобы такие ситуации исключить, или, если исключить нельзя, то хотя бы научиться грамотно их разруливать... Я поняла, что вела себя неправильно. Но тогда для меня твое сообщение было таким неожиданным, что я потерялась, была как в параличе: плохо соображала, не могла членораздельно, внятно выражать свои мысли. Было такое ощущение, что жизнь кончается, и ничего уже сделать нельзя.