Если пришёл на чужую землю, как "хозяин" - будь таковым, веди себя как хозяин! Отправляясь на Восток - что знал из того, как ведут себя в таких случаях "хозяева" из аборигенов? Нет? Помогу: одной бабе "пересчитал зубы", а другая вмиг бы поняла серьёзность момента и что различные возражения и противодействия силе обойдутся дороже взорванной кельи. Так почему ты, бравый офицер Вермахта, отличный сапёр, не последовал чужим обычаям, и не заехал Матрене в физию, а после "малой экзекуции" не занялся ликвидацией "очага возгорания"!?
Господин офицер, к тому времени на вашей совести лежала "масса преступлений по уничтожению объектов недвижимости на захваченной территории", и ни одного против мирного населения! Вы не взрывали строений с находившимися в них людьми. Почему миновал стадию затрещины Матрёне и не настоял на своём? цена одной не отвешанной оплеухи средней крепости обошлась в семьдесят три кельи! Что прибавила одна иностранная зуботычина матрёне? Если не чтим своих матрён - с чего на тебя, иноземца, блажь накатила, и отступил перед воем!? Боялся обвинения в "жестоком обращении с мирным населением"? Лишил Матрёну гордости и славы в будущем: "получила по морде от немецкого офицера при защите своей кельи от уничтожения"? Затрещина Матрёне была на одно преступление больше, но и польза просматривалась громадная: в огне погиб один дом плюс два взорванных, но не семьдесят три единицы монастырского жилищного фонда! Цена одной оплеухи, кою ты, боевой офицер Вермахта, не захотел влепить протестующей русской бабе! Может, испугался совецкой бомбардировочной авиации? Тоже мне, "офицер Вермахта"!
До родной кельи оставались не тронутыми огнём пару изб и вопрос кончины "колыбели детства" был не за горами, а за стеной из кирпича старой выделки. На малое время пришёл интерес: "до какого предела могу подойти к горящим домам без опасения возгорания зимнего пальто из сукна немецкой шинели, но на советской вате"?
По всякому пожару проходит незримая линия, и пока огонь за ней есть надежда усмирить грозного бога, но если перешёл линию он победитель!
После отбытия пожарных врагов других "огнеборцев" в монастыре не осталось, и огонь спокойно, не торопясь, пересёк все "линии побед" над собой...
Когда первой занялась келья ничейной старушки у ближних соседей появилась фантастическая мысль, что огонь каким-то чудом не перейдёт дозволенную границу и ограничит аппетит одной кельей, или двумя, не больше. Обитатели ближних строений фантазировали в адрес огня "остановится", но страшный зверь избавлял фантазеров от пустых мечтаний, без препятствий переходил от одной кельи к другой, сставляя насельникам любование убийственной красотой.
В юго-восточной части монастыря пожар перешёл границу через малое время после отбытия немцев. Думаю, иной яркой точки на карте города тогда не было.
Через какое время следовало ожидать огонь на "крыше дома своего" не мог определить, но что келья сгорит - догадывался на подсознании и мыслями прощался с родимым домом.
Ждал начала печального, но интересного события? Были мелкие удовольствия прежде, но возгорание жилья обещало затмить прошлое, родные дома горят не каждую ночь.
В последующие времена видел пару пожаров среднего ужаса, но настоящий, обширный пожар был один. Такое моё устройство: одно событие остаётся основным, а последующие той же серии второстепенными. Не психиатр, а посему не могу объяснить: почему, отчего и до сего дня в деталях помню горевший монастырь? Ничем не отличаюсь от присутсвоваших на "мероприятии" сгорания жилищ, допускаю, что зрители "римского пожара" получили и сохранили больший объём информации, но главная и важная память моя. Было, и впредь так будет во всём: "своя рубашка ближе к телу". Почему частичное сгорание стольного града в известные времена далекое, второстепенно и не трогает, а костёр из семидесяти трёх домов родного монастыря не хочет уничтожаться?
- Не сочиняем о сгорании семи десятков келий в одно время?
- Нет. Чем были покрыты кельи?
- Дранью.
- Вот и ответ Если хорошие, "жирные" искры во множестве ложатся на сухие и разогретые августовским зноем крыши из драни - какого результата ожидать?
- Ну, может, и не одно время горели упомянутые кельи, но что-то похожее тогда происходило.
Когда кинематограф "военными" кадрами обманывает зрителя
сожжением декораций, выдавая за настоящий пожар, тянет за язык сказать создателям кинолипы:
- Ребята, не тратьтесь на сжигание декораций, ныне и они денег стоят, а хочется до нетерпячки впечатлить пожаром по ходу "шедевра" оставьте кадр тёмным и пустите титры "Пожар!" красного, огненного цвету. Вашим фильмам этого достаточно, и зритель своё скажет:
- Вот и постановщики и до пожара дошли!
Киношные "пожары" при всех тратах от начала и до конца остаются постановочными, умышленными.
Только сегодня понял, но не оправдал древнего Нерона, подпалившего "вечный город" с четырёх углов: горящие декорации не вдохновили бы его на создание "стихов" так, как это сделал настоящий пожар в Риме. Ему нужны были горящие подлинники Вечного города.
Повторяю: тогда хотелось выяснить вопрос: "как близко могу подойти к горящему родному дому без риска вспыхнуть самому"? - вопрос был очень интересный, важный и его выяснение обязательно бы состоялось. но какой-то, видимо ослеплённый пожаром и большой радостью от "удачного поражение вражеских объектов", штурман родной советской авиации, в пылу боя, дал команду первому пилоту: "сброс!".
Кто открывал бомбовые люки "краснозвёздных машин" на сброс смертоносного груза на головы освобождаемых не знаю. И бес не знает, иначе вылез с разъяснениями.
Не важно, кто из членов экипажа давал команду на открытие бомбовых люков "краснозвёздных машин" и кто выполнял команду "сброс!". Пользуясь своими соображениями скажу: о выходе на цель командиру машины докладывал штурман.
Нижних, получавших груз бомбовых люков, подробности распределения ролей между членами экипажа не трогали, нижних волновало одно: "разойдусь с "гостинцем сверху, или накроет к такой-то матери"?
Что думали управлявшие "летательными аппаратами тяжелее воздуха - не знаю, но отделившаяся от машины бомбочка неизвестного веса, напевая стабилизатором в заднице знакомую, привычную мелодию из одной ноты "СИ" четвёртой октавы - отправилась на встречу со мной...
- Эй, внизу, Achtung und Vorsicht! - не было предупреждений иноземным языком о сбросе бомб два года назад - чего предупреждать на родном, если ничего не меняется? Лишнее!
Мальчик, все бомбы и бомбочки, что до этого момента сыпались с неба предназначались всем и по правилу "на кого бог пошлёт", но эта, что так звонко и громко, весело и радостно поёт стабилизатором в заднице твоя, персональная, личная, собственная, какая угодно, а потому приготовься встречать имя существительное женского рода: бомбу!
- Сука драная, если собралась ни за что, ни про что лишать жизни! Какая ты "женщина", если летишь убивать!? - насладился созерцанием пожара, сыт, налюбовался работой огня на годы вперёд, запомнил, как этот хищный зверь сожрал две трети монастыря, красиво, ярко, грандиозно!
Но вой хвостового оперения бомбы выше любых зрелищ, это святой звук, достойный всяческого почтения и воспевания прекрасными словесами! Знакомый, родной, привычный и полюбившийся звук в этот раз необычно громкий и грозный, подобного прежде не слышал! Это симфония, это... - о "крещендо" не имел понятия, не знал о нём, потому и не волновало. Не знал и "пиано", не знал и "пианиссимо", многое не знал, на те секунды у малого работали звериные инстинкты:
