- На связи, – совсем не весело мямлю я.

Мой язык все-таки с треском, шумом оторвался от неба, оставляя там ранки.

- Привет, – бодрым голосом здоровается Игорь.

Даже слишком бодрым, отчего я поморщилась. Приторный голос меня сейчас раздражает. Бодрость и жизнерадостность меня сейчас раздражает. Но это Игорь, и я должна улыбнуться.

- Ага, доброе утро, – вторю я, лениво разглядывая комнату, которую и так знаю, как свои пять пальцев.

- Как там Юля?

- С ней все в порядке, – без интереса отвечаю я, и мой язык подчиняется безразличию, – Ты и правда о ней беспокоишься? – эта фраза случайно срывается с языка.

Случайно… Я не удержалась.

- Конечно, почему нет? – удивляется он.

Сладкий врун-испанец. Сладкий, липкий, скользкий тип, которого я люблю. Тем не менее, люблю.

- Ладно, заканчивай, Игорь. Я все знаю, всю эту историю про недомолвки со мной, с Юлей. И твою смску я прочитала ночью.

- ...Д-да? – заикаясь, произносит сладкий мальчик.

Теперь он не мужчина. Не мужчинка, а мальчик. Сладкий, маленький, похожий на испанца. И он не знает, что ему делать. Кажется, его язык, как и мой, прилип к небу. В голове нет подходящих фраз, чтобы можно было что-то ответить. Он вспоминает все перечитанные книги, все анекдоты, шутки, но ничего не лезет в голову. Шутки кончились, мальчик мой.

- Расслабься, – смягчаю тон я, говоря это также тягуче-сладко.

- Ты же знаешь, что ты мне не безразлична, – пытается оправдаться он.

- Знаю, – коротко отвечаю я, – Знаю, поэтому понимаю тебя…

- Ну вот, – кажется, он улыбается, и с языком у него все в порядке.

Его книги не понадобились.

- Все хорошо, mio costoso, – томно произношу я и удовлетворенно прикрываю глаза, – Мы увидимся сегодня?

- Сегодня? – кажется, он растерян, – Сегодня? Не знаю… не думаю, что сегодня получится… понимаешь, у меня были планы…

- Да? Ты все еще злишься из-за вчерашнего вечера? Я же извинилась…

- Да нет, вечер ни при чем. Мне нужно на работу, – он зацепился за эту фразу, как за спасательный трос.

Главное, чтобы он не оказался китайским и не рухнул в самый ненужный момент. Ведь от такого достается больнее всего.

- Ну, что там еще? – нахмурилась я, – А вечером? Вечером ты свободен?

- Не знаю, у меня должна быть деловая встреча. Навряд ли…

- И что тогда?

- Я позвоню. Как найдется минутка – я позвоню, и мы все решим, – его язык уверенно говорит мне это, и я наивно смыкаю ресницы и улыбаюсь в трубку.

- Да, хорошо. Как найдется минутка – звони.

- Конечно. До связи.

«Конечно. До связи». Все кончено, mio costoso. Все кончено. Но через несколько месяцев мне стало практически все равно. Me da lo mismo, mio costoso. Твое сладкое… нет, даже приторное для восприятия «Конечно. До связи» совсем не было рассчитано для меня. Мог бы придумать что-нибудь пооригинальней. Например, послать мне букет гербер с любовной запиской. Это было бы куда романтичней. Это было бы куда сексуальней. И совсем не сладко. Не приторно, если быть точным. Но с фантазией у тебя были проблемы. И ты совсем не испанец. Ты даже не похож на него. Ты даже не избитый русский испанец. Нет-нет. Ты жулик, хулиган, мажор, совсем не бабник, ты влюбленный козел. И я ненавижу тебя. И до одурения люблю. И твое «Конечно. До связи» не так избито, как «Все, что было между нами – ошибка», «Давай останемся друзьями?», «Все было замечательно, но мы не подходим друг другу», «Тебе нужен кто-то лучше, чем я, я не достоин»… Ты любил меня и мы оба это знали. Но твои последние слова могли бы быть оригинальней. Что ж, это не совсем последние слова. Последним стала sms. Ты так любишь писать их? Тратя рубль пятьдесят на текст, который не отражает эмоций. Дрожания голоса, языка, прилипшего к небу. Ты потратил ровно рубль пятьдесят и тем самым решил все проблемы. С фантазией у тебя был напряг, все потому что ты не испанец. «Мне нужно срочно лететь в командировку в Мадрид. Я напишу позже…». Я не совсем дура, не совсем блондинистая овца. Хотя овца – не совсем то определение. А блондинистая – это всего лишь цвет волос. Позже не наступило никогда, что и стоило ожидать. Все твои многочисленные телефоны – заблокированы, все контакты – потеряны. А там, где якобы стоял твой офис (даже его адрес я удосужилась найти) – стояла автомойка. Ха, отличная причина помыть Юлькину тачку. Она совсем не дорогая. Такая же дешевая, как твоя смс. Как твои обещанные слова «Конечно. До связи». Аривидерчи, мой дорогой.

Он и в правду любил меня. Именно поэтому он покинул меня навсегда, решив, что борьба бесполезна. В таком случае это было единственным правильным решением. Я – всего лишь отражение Юли. А с ней бы он не был счастлив. Со мной тоже. Сладкие парни не бывают счастливы со мной. Тем более что конкуренция с Волковой – бесполезное дело. Беспонтовое, плеваное дело.

Так, со своими словами «Я напишу позже…» он и исчез в неизвестном мне Мадриде. Уехал в командировку, из которой так и не вернулся…

Es una pena, mio costoso.*

- мне очень жаль, мой дорогой

====== 52 ======

Сложно. Просто ужасно сложно. И этим все сказано.

Уйдя от Шаповалова в 2004 году, мы сами загнали себя в тупик. Точнее, он загнал нас в тупик, а мы попытались из него выйти. Куда идти дальше? От кого ждать поддержки? Почему Ване надоело все это? – это еще не весь перечень вопросов, на которые мы так долго искали ответы. Единственными и, наверное, самыми главными козырями в наших руках оказались заработанное мировое имя и, конечно же, самый крупный музыкальный лейбл в лице Universal Music. “Терять таланты жалко. Особенно жалко, если эти таланты приносят огромные деньги, поэтому нужно выжать из этих талантов всё”. Наверное, именно так рассуждало руководство UM, решившее дать второе дыхание нам и продолжить тянуть нас. Было решено записать альбом и дать еще одну жизнь проекту, стоявшему перед выбором «Быть или не быть». Были и огромные вклады, и команда профессионалов, и легендарные имена, и продакшн и, конечно же, надежды на баснословный успех своего детища. И что же получилось в итоге?

… До итога было далеко.

Но уже тогда я отчетливо поняла на всю свою оставшуюся жизнь – она та, кого я люблю, и буду любить всю свою жизнь.

И то, что славы много не бывает. Она либо есть – либо ее нет.

- Лена, ваш неожиданный уход от продюсера Шаповалова породил множество слухов. Что же в действительности произошло?

- Уход от Шаповалова не плюс и не минус. Это новая страница. Никаких претензий лично у меня нет. Наоборот, я очень благодарна Ване Шаповалову и Лене Кипер за их работоспособность и наш успех. Шаповалова я до сих пор считаю гениальным человеком. Что же касается нашего разрыва с ним..

У меня создалось впечатление, что после столь глобального мирового успеха ему стало неинтересно нами заниматься, и он начал сознательно губить проект. Мы должны были записывать альбом «Тату в Поднебесной». Все знают, что из этого получилось. Одни обкуренные, обдолбанные лица – и никакой работы. То один человек из команды уйдет, то другой, то мы пишемся, то нет.

Не исключаю, Ваня хотел, чтобы группа вообще исчезла, и никто не знал, где «татушки». Может быть, он боялся, что новый альбом будет хуже первого. А падать с Олимпа очень неприятно.

Не хотела этого говорить, но скажу. В большой степени поспособствовало тому, что произошло с «Тату» и Ваней Шаповаловым, окружение прилипал. Они, облепив его, вешали лапшу на уши и подносили «косячки». Вот и получилось, что «огонь и воду» Иван прошел, а с «медными трубами» не справился. Слава портит человека очень сильно.

Ваня, Ваня, Ваня…

Что они к нему привязались? Что они привязались к нам? Ну, к нам-то еще более-менее понятно. С тех пор, как шоу «Тату в Поднебесной» с громким скандалом провалилось, прошел уже почти год. Почти год, а такое ощущение, что несколько недель. С тех пор, как Игорь уехал в свою командировку, в свой Мадрид, в свою псевдо-страну Испанию, прошло почти полгода. И я почти забыла об этом. Теперь слишком много другого навалилось на мою несчастную голову. Но обо всем по порядку. Все лето, ну или почти все, мы записывали новый альбом в Лондоне. А если уж отличиться точностью и не соврать, записывались мы всего-то месяц. «Люди инвалиды» – название для него. По-моему, совсем не дурно (и все же эта фраза еще надолго засела в моей голове); совсем не дурно – это так, по-Ленчикову. С английским уклоном. «Люди инвалиды» – это скандально, эпатажно, это то, что может наделать шума. И это то, что в корне отличается от нашего первого диска «200 по встречной». За это время мы порядком выросли, как в физическом, так и в психологическом плане. Это как раз та пластинка, в которой – все мы. Самый живой, искренний альбом, в котором совсем «не дурные» тексты, совсем не простые. Лондон – отличное место для такого альбома. Лондон – это хорошо. Мы провели там половину лета, должны были улететь еще в июне, но получилось – как всегда. Этим все сказано. Как всегда – тормозят бумажные дела, визы и прочие вещи. Зачем они вообще нужны? Мы – Тату! Зачем нам визы? Беременная, в то время, Юлька уже притомилась в ожидании записи. Ей нетерпелось начать, мне – тоже. Она совсем изменилась – перестала курить, стала чаще прогуливаться по Москве, с прессой не общалась, дабы не испытывать негатив. Изменилось почти все. Она вновь помирилась с Пашей, и он даже полетел с нами на запись. А это означает только одно – я снова одна. Я – ее, а она – не моя. И все так сложно…