Это не иллюзия – это жизнь.
====== 47 ======
Сложно было чувствовать себя человеком, когда все простые и банальные вещи оборачивались неразрешимой задачей. И ничто уже не могло решить эти проблемы, и никто. Кроме меня. Наверное, вся проблема была, как раз таки, сосредоточена на мне. То, что раньше казалось мне пустяком – сейчас никак не было мелким делом. С тех пор, как мы разбили машину, и я встретила Игоря, который все же так мне напоминает испанца, каких полно в Мадриде, прошло уже несколько недель. Несколько мучительных недель, на которые меня нужно было куда-то день, да было бы куда. Юля немного подутихла и более-менее прекратила бегать и распушать хвост перед Игорем, а он, в свою очередь, стал больше обращать внимания на меня. И, кажется, что все вернулось в свое русло, если бы не вечные но.
Если бы не Юлькина беременнось, если бы не моя симпатия к ней, если бы не моя симпатия к Игорю, если бы не терки с Пашей, если бы не нюансы с юристами, если бы не планы Бориса, если бы не хмурые дни, если бы не мои переживания, если бы не ухаживания Игоря. И это далеко не все но, которые я бы могла назвать, но мне так отчаянно не хотелось травмировать свою нежно-романтическую душу этими противоречиями. Я просто и даже тупо (другого слова для этого ощущения не найти) не могу ни о чем думать, я не знаю, что мне делать. Я даже не знаю, что я чувствую. Я даже не знаю: любовь ли это? То, что я чувствую к ней. Или привязка, или я просто скучаю. Сама не знаю почему. Может быть по старому беззаботному времени с Ваней и Кипер, может быть по посиделкам в стареньком офисе, где даже здание с побитой краской (ремонт так никто и не удосужился сделать), может быть я скучаю по теплой ванне вместе с Юлькой, да в придачу с бутылкой противной «Риохи», а может быть я просто скучаю по тому, что было.
Но прошлого нет, и будущего тоже нет. Есть настоящее: все те же рыжие кудри, веснушки. Я немного выросла, но сама того не замечаю. В моем доме теперь не так пусто, как раньше. Теперь он завален подарками от фанатов, и даже некоторые письма (те, что самые романтичные, как я и люблю) можно найти в моем шкафу. Если очень постараться, то, безусловно, можно. Но мне так лень с этим возиться. Вокруг меня многое меняется, но сама я не хочу наблюдать за этим. Единственное, что до дрожи в теле беспокоит меня – Юлькина беременность. Она предала меня. И это вовсе не любовь. Это я, наивная нежно-романтичная душа, придумала себе эту сказку, которую однажды рассказал нам Ваня. И мы – две абсолютно гетеросексуальные девчушки, у которых показатель сексуальности просто зашкаливает, полюбили друг друга. Взяли и полюбили. Абсолютно гетеросексуальные. Только такая наивная идиотка, как я, может поверить в эту сказку. И несколько тысяч фанатов.
Но и их теперь нет.
А чего стоило ожидать после того, как мы оказались такими же простыми, как и все? Когда мы перестали целовать друг друга и клясться в вечной любви, мастурбировать в ванной и взрывать парней друг друга в порыве ревности? Все это такие же сказки, каких полно. Мы просто убедительно играли, – утешаю я себя и еще больше расстраиваюсь. Еще больше мне хочется реветь и винить себя, такую наивную. Но я держусь. Так или иначе, нужно жить. Хотя бы так, как говорил Ваня – сегодняшним днем. Но его больше нет, и он никогда не повторит это, просто я вовремя запомнила это. И еще одну важную вещь: публика требует ярких личностей. Теперь нам нужно быть яркими и без поцелуев, и без любви друг к другу. Теперь мы – две псевдолесбиянки, недолесбиянки, одна из которых то ли случайным, то ли специальным образом залетела. И все так просто. Вот тебе и лесбиянки. Стоило посмеяться над этим.
But I’ll never forget you.
Игорь почти такой же, как герой-любовник из романов Виктории Платовой: страстный, неудержимый, но иногда сдержанный и скромный, на хорошей машине, с хорошим котом и работой. Он тоже любит джаз, предпочтительно кул-джаз или же джаз-модерн, что тоже совсем не плохо. У него есть цель в жизни, и он следует ей, осторожен с выбором партнера и совсем не выглядит бабником. По крайней мере, в моих глазах. После того, как он совсем интеллигентно отшил Юльку, его внимание приковывала только я. Скромная, почти девственная, тихая и покорная. Неужели это то, что его привлекает? А не такие, как Волкова: дерзкие, сексуальные, напористые, строптивые и такие желанные? Таких мужчин можно было пересчитать по пальцам одной руки. И Игорь по счастливой случайности входил в пятерку фаворитов. Он всегда был вежлив со мной, да и к тому же из него получился отличный собеседник, он был здорово начитан и даже мог бы посоревноваться со мной, я лишь уступала ему в языках. Но даже это недоразумение можно было бы исправить, если бы я только захотела. Но мне неистово хотелось уступить ему, быть слабее, чтобы в очередной раз он обхватывал меня своими сильными, мужскими руками. И это странно. Раньше я ловила себя на мысли, как я люблю Юлькины руки: нежные, заботливые, но мужские руки совсем не хуже, и я абсолютно чувствую себя в безопасности. За это время мы заметно сблизились с ним и стали чаще проводить время вместе, перезваниваться, списываться, съезжаться и беспрерывно ходить по самым лучшим барам Москвы, чтобы хоть как-то восполнить утрату площадей Мадрида с множеством кафешек и ресторанов.
Он был щедрый и никогда не скупился ни на что. Зная мою страсть к винограду, он чуть ли не ежедневно угощал меня им, пока меня не стало тошнить от него. Все хорошо в меру. За последнее время я порядком привязалась к нему, привыкла, как и к огромному списку вещей, и смело могла его назвать если не несостоявшимся любовником, то хотя бы объектом для непринужденного флирта. Он был хорош, впрочем, как и все испанцы. Но он был особенный русский испанец. Вот такой парадокс.
Юлька вела себя странно и, как мне казалось, совсем по-детски. Она просила проводить меньше времени с Игорем, объясняя это тем, что он дурно на меня влияет. Когда я спрашивала, в чем это выражается, она отвечала что-то невнятное, так что особой конкретизации в ее мыслях я не наблюдала.
Так и проходили дни за днями...
Перед тем, как это случилось, он позвал меня на очередной ужин, где обязательно присутствовала бы бутылка хорошего красного полусладкого вина и много винограда, а так же изысканные закуски, названия которых я так и не старалась запоминать. Он всегда был креативен в своих идеях. Именно это мне и нравилось в нем больше всего. Очередной раз я пришла к нему и по привычке прошла в просторный зал, где уже был сервирован стол. Где как обычно стояли аккуратные свечи, и горел один ночник, где подушки лежали на полу, где открывался шикарный вид на вечернюю, предночную Москву.
- Ты сегодня, как всегда, неотразима! – он окинул меня взглядом и одобряюще улыбнулся.
- Я смотрю, ты сегодня очередной раз организовал все замечательно! – не скупилась на комплименты я и присела на подушки.
Мы снова стали разговаривать обо всем, что приходило в голову, мы пили, веселились, и я чувствовала себя полностью счастливой.
- Лен, – неожиданно стал серьезным он, – мы давно с тобой общаемся, и я ловлю себя на мысли, что ты мне не безразлична.
Я на секунду замолчала, прекрасно осознавая то, что рано или поздно это должно было случиться. И это только придало мне смелости для взаимного шага навстречу. Терять мне было нечего.
Все, что у меня было – я уже потеряла. Юлька залетела, и пути назад не было.
- Ты тоже мне не противен, – отшутилась я, но видимо он был настроен серьезно, – Да я шучу, что ты как первоклассник? Игорь, в самом деле!
- Ты мне правда очень нравишься, с того самого момента, когда я встретил тебя в Мадриде! – было заметно, как он волнуется.
Странно, но волнения я почти не испытывала, только облегчение на душе от того, что он все мне это рассказал. Именно поэтому я подсела к нему ближе и молча поцеловала его в уголок губ. Таких желанных, медовых губ. Его короткая самая сексуальная щетина на свете осторожно коснулась моего подбородка. Я улыбнулась ему, отстранившись на несколько сантиметров.
