- Давайте, скорее, скорее, – подгоняет кто-то из организаторов нас, – девочки, через десять минут выход.

- Понятно. – Брякает Юлька, подкрашивая губы. – Лен, передай мне румяна.

Я одной рукой подкрашиваю глаза, второй нащупываю румяна и протягиваю ей.

- Хорошие ребята эти, – задумчиво протягиваю я, пребывая в вечном мечтании, – вон, подарки подарили, такие общительные, искренние.

- Чего? – Тормозит Волкова. – А! Те фанаты? Да, прикольные! Давай, пошли уже…

- Почти иду, подожди.

- Где, бл*ть, мои туфли? – Теперь девчонка суетливо бегает по гримерке, ища свои туфли. – Ты видела их?

- Не. Одень другие…

- Какие – другие? Бл*ть! Как обычно! Че за срач?

- Посмотрим под диваном. – Подсказываю я.

- П*здец! – Провывает она. – Ты их туда засунула? Че они там делают?

- Не знаю, одевайся, пошли! – Я стремительно вылетаю из гримерки, на ходу поправляя прическу. – Шапку не забудь!

…Интро. Громкое, сексуальное. Ведь не только тела, голоса могут быть сексуальными. Когда музыка замолкает, по нашей программе, по нашей задумке, мы выходим, и не успев ничего произнести, зал взрывается криками и визгами, еще громче, чем на самом сексуальном интро. «Чужого не бери, свое не отдавай, зажмурься и умри, люби и умирай», – уверенно начинаю петь я .Famous tour начался. С самого теплого, с самого романтичного города – Сочи. А дальше… громкие, уверенные в себе барабаны, гитара…

У всех такие разные лица, я теряюсь в них, я улыбаюсь им, я просто не могу быть не счастливой. Не могу! Я так рада всему, что происходит. И я всматриваюсь в эти лица, ловлю их взгляды, их ресницы, их умиляющиеся слезы и умиляюсь им еще больше. Одни лица – растерянные, потерянные в своем мире, почти, как мое, в моменты медитации. Другие – сияющие от счастья, возбужденные, которые вот-вот сорвутся, пошлют все к черту и будут кричать на весь мир. Третьи – сердитые, недовольные охранниками, которые загораживают весь вид, которые сверлят все своим холодным, безразличным взглядом, но все же большинство фанатов это не волнует. И правильно! К середине концерта все уже разогрелись, все уже разделись. Волкова, совсем раскрепостившись, что присуще ей, во время песни «Нас не догонят» слезла со сцены и начала бегать в зале, протягивая всем руки, а охранник, спокойный, как дуб, маячил за ней. Весело! Прежде чем она собралась залезть на сцену обратно, она несколько секунд задержалась около того самого охранника и протанцевала перед ним, вследствие чего бедняжка покрылся багровой краской. Главное, чтобы штаны не порвались!

На песне «Полчаса» история практически повторилась, охранник снова маячил за ней, хотя она несколько раз махнула ему, мол, отвали, все путем. Затем, заметив свободное место в зале, пошла и попросила присесть рядом:

- Можно сесть? – Ей кивнули с дурацкой, блаженной и удивленной улыбкой. – Спасибо!

Расположившись поудобнее в кресле, она кинула взгляд на сцену, на меня.

- Ленок, Ленок, я на тебя смотрю! – И помахала мне рукой, как преданная фанатка.

- Давай для тебя буду петь? – Я подошла ближе к краю сцены и вцепилась взглядом в ее взгляд. – Сорвалась и как все, как во сне, я не я, не моя карусель и мечта не моя…

Она, резко вскочила, и хотела было подойти ко мне.

- Сиди! – Я не дала ей выбора, просто я хотела, чтобы она сидела напротив и так же смотрела на меня.

- Хорошо. – Она согласилась и села обратно, улыбаясь мне.

Просидев еще немного, она все же встала и подошла ко мне.

- А можно мне сесть с тобой?

- Нет, ты что! – Серьезно сказала я, смеясь в душе.

И она осталась стоять рядом, положив свою руку на мою коленку. Я накрываю ее руку своей рукой и чувствую себя самым счастливым человеком на свете…

-…Постойте! – Кто-то хватает меня за плечо, и я вздрагиваю.

Это происходит на полпути от сцены до гримерки. Кто-то хватает меня. Наверное, очередной фанат хочет очередной автограф. Но он хватает совсем не грубо, не резко, и даже как-то не по-фанатски, как-то по-другому, странно.И еще, мне кажется, что где-то это я уже чувствовала, где-то слышала этот голос. Почти такой, похожий. А может… повзрослевший. И мне совсем не хочется оборачиваться, чтобы разочароваться или же наоборот – обрадоваться, я хочу жить в мечтаниях, рассуждениях, думая об этой руке на плече, думая об этом голосе. Ведь я могла бы предположить, кто это мог быть, но, к сожалению, или даже счастью, догадок у меня не было. И во время того, как я думала эти секунды – я не удосужилась остановиться, так же упорно идя вперед, боясь потерять черный затылок Юльки, который стремительно терялся в силуэтах людей. А потерять ее – самое страшное, поэтому я бежала за ней…

- Стойте же! Лен, остановись! – Рука, на миг потерявшаяся с моего плеча, вновь обхватила меня.

Только теперь их было две. Сквозь шум людей, я понимала – это мужской голос. Я понимала, что руки обхватывают мои плечи, прося их остановиться и обратить на того человека внимание. Пошел бы к черту Юлькин затылок, раз совсем не собирается ждать меня. И я останавливаюсь.

- Да что такое? – Я крайне раздражительна, и это вовсе не из-за нежных рук, а из-за потерявшейся в толпе Юльки.

Я небрежно оборачиваюсь и замираю. Глаза расширились до неузнаваемости, и чтобы не закричать, я заткнула себе рот рукой. Тут же подлетел мой охранник и отпихнул парня.

- Стой, остановись, не трогай его. Пошли, – я взяла его за руку и повела с собой в гримерку.

Мы почти бежали, не слушая никого, не смотря ни на кого. Черт, как же он изменился, я боялась заплакать от нахлынувших воспоминаний. Его руки практически такие, какими и были, только стали больше, мускулистей, мужественней. И мы бежали все быстрее и быстрее, так, словно, ворвавшись в гримерку, непременно накинулись бы друг на друга. Как же он изменился… Стал совсем обаятельным, и парфюм другой теперь. Черт, откуда он здесь? Что он тут делает? Зачем пришел? Мое сердце вновь и вновь повторяло такие трюки, что внутри всю сжималось. А он преданно бежал за мной, схватив крепко мою руку и я боялась, что спустя столько времени, мы могли накинуться друг на друга. Просто так. Просто если захотелось бы…

Черт, как же он изменился…

Боже мой…

====== 61 ======

Он совсем не изменился, только волосы стали темнее, теперь он темно-русый, а не прежний натуральный светловолосый парень, с родинкой под губой. Он совсем не изменился – делаю вывод я, от него по-прежнему веет корицей. Его аромат намного более взрослый, не тот, который кричит о юношеском максимализме, не тот, который кричит о романтике, а самоуверенный, едва заметный аромат взрослого, состоявшегося мужчины. Вот хрень, я не видела его столько лет. Сколько уже не сосчитать. И пока мы бежим в гримерку, я на ходу обдумываю, что скажу ему, едва мы закроем за собой дверь. Все это время он терпеливо молчал, ожидая момент, когда мы остановимся и спокойно поговорим. И он дождался.

Войдя в гримерную, я закрыла за нами дверь. Странно, но Юли здесь не было. Во всяком случае, Юля волновала меня в данный момент меньше всего. Больше всего меня волновал – он. Тот, с которым связаны все самые лучшие мои воспоминания.

- Славка… – Я тихо, совсем ностальгирующе, выдохнула и накинулась на его шею, прижавшись к мужскому телу покрепче.

Его руки бесцеремонно, но немного поколебавшись, обняли меня за талию. Своей шеей, я почувствовала, как он так же, как я выдохнул. Спустя минуту, я взяла себя в руки и отлипла от него.

- Что ты здесь делаешь? – Кроме этого у меня был миллион вопросов в голове, но я задала именно этот.

- Живу. – Он расплылся в самой добродушной улыбке. – Ты помнишь? У меня здесь дом…

- Черт подери! – Я засмеялась и легонько пихнула его в плечо. – Я помню, тот самый дом недалеко от моря! Я помню, конечно же, я помню… вот хрень, как ты здесь оказался?

- Как и все остальные. – Он присел на кресло и подозвал меня к себе, я присела рядом. – Услышал рекламу по радио, пошел и купил билет на ваш концерт.