Существо перед глазами Тайти обладало внешностью [Инабы], но, несомненно, Инабой не было.

По этой безмолвной атмосфере Тайти почувствовал, что там – Нагасэ.

– Салют, Тайти, – произнесла Нагасэ все тем же неизменным тоном – тем же тоном, что и сегодня утром.

– Привет, Нагасэ, – так же бодро ответил Тайти.

Удивительно, но сердце Тайти успокоилось. Он подумал: чем горевать и страдать, сейчас гораздо важнее как следует впитать эти мгновения.

– Хм?.. Тайти, почему-то ты один такой же, как всегда… У всех остальных такие лица, как будто они все собрались на мои похороны.

– …Мне тоже сделать такое лицо?

– Не-не, не надо, не надо. Когда у человека такое лицо, с ним трудно разговаривать. Так, сейчас время последнего, самого важного разговора. …Кстати, Тайти, спасибо тебе. Я же тебя до сих пор не смогла поблагодарить. После тех твоих слов все, что меня парило… ну, не то чтобы вообще исчезло, но… стало куда легче. Я смогла полюбить самых разных «себя».

Судя по ее словам, Нагасэ сумела саму себя принять – это хорошо. Чтобы снова двигаться вперед, может понадобиться больше времени, но, по крайней мере, отсюда уже можно начинать. Хорошая стартовая точка.

Только вот времени этого уже нет.

– И тогда в самом конце ты сказал… признался, что меня любишь. А я тебе до сих пор не ответила. Вот, сейчас отвечу.

Нагасэ [Инаба] явно нервничала, но в то же время лицо ее было серьезным и полным решимости.

Тайти принял смиренный вид и стал ждать слов Нагасэ.

– …Но ты наверняка надеешься, что сначала я скажу прикол, ага?!

– Я нисколько не надеялся, но предполагал, что так может быть!

Даже в такой ситуации она все равно отмочила. Просто несгибаемая.

– Хи-хе-хе-хе, – проказливо рассмеялась Нагасэ [Инаба] – и оборвала смех.

Внезапно ее лицо исказилось.

– Ну что… почему… Тайти, почему ты такой же, как всегда… Остальные все… более грустные…

Конечно, Тайти тоже было грустно – настолько, что хоть плачь. Но все же…

– Мне грустно, до смерти грустно. …но ведь тебе, Нагасэ, тоже грустно?

…Нагасэ ведь не плакала, верно?

При его последних словах внутри Нагасэ словно плотину прорвало. И потекли слезы.

Вполне естественно, что она плакала. Странно, что не плакала до сих пор.

Ведь Нагасэ была на пороге смерти.

В таких ситуациях люди всегда рыдают, кричат, грустят так, что выть хочется. А Нагасэ всего этого не делала.

Тайти подумал: это, должно быть, ради того, чтобы остальные, которые и так печальны, не печалились еще больше; это ее способ проявить участие. Сам он, скорей всего, вел бы себя так же.

Однако в этом уже не было необходимости.

Тайти шагнул вперед и обнял Нагасэ.

Было мягко,

тепло,

мучительно.

Хотя это [тело] и принадлежало Инабе.

– Ааа… не хочу умирать… хочу еще жить… еще… Почему… почему… на меня… все должны так смотреть… В чем я… виновата…

Нагасэ выжимала из себя этот вполне естественный крик души. Слезы текли безостановочно.

Тайти все это безропотно терпел.

Поэтому его собственные слезы не текли.

Будут ли его за это обзывать самопожертвовательным олухом?

Нет. Так не должны говорить, если он не ублажает свое эго, а действует реально ради других – от проявления сочувствия до попыток спасти кого-то, рискуя жизнью. Где именно проходит граница, он понять не мог, но чувствовал, что самую малость понимает что-то.

– …Хотя ты сказал… что любишь меня…

В груди Тайти вспухло что-то горячее. Он сдерживал это что-то, пока оно не превратилось в капли. И в то же время он запрятал в самую глубину души кипящую ненависть к Халикакабу. Сейчас, в самые святые и драгоценные минуты своей жизни, он не хотел об этом думать.

Вскоре Нагасэ [Инаба], вытирая слезы с глаз, отодвинулась.

– В самом конце… я должна… сказать как следует.

Нагасэ [Инаба] глубоко вдохнула, потому выдохнула, словно собираясь с духом, и улыбнулась одними только красными, заплывшими глазами.

В этой улыбке виднелось будущее.

Яркое, сияющее будущее.

Даже несмотря на всю эту ситуацию.

Это само по себе чудо.

– Я… я… люблю Тайти Яэгаси. Поэтому, пожалуйста… не встречайся со мной.

– Коне-… а?

Что это сейчас было?

– Хи-хи-хи, потому что я ведь умру. С такой тебе встречаться нельзя. Это ведь какой же геморрой был бы, ага?

– Да как ты можешь –

Нагасэ [Инаба] оборвала этот выкрик Тайти, закрыв ему рот рукой.

Нежно, нежно, нежно, нежно, сверхнежно; грудь Тайти словно разрывалась.

– Вместо этого лучше подари мне воспоминания. То есть… давай поцелуемся?

«Инабан меня простит», – в последний момент пробормотала Нагасэ с внешностью [Инабы].

– Ээ… Сейчас я должен спросить… Кто?

То есть – кто умрет?

Этот тяжелый, способный сбить с ног своим весом вопрос Халикакаб в [теле Гото] задал с усталой интонацией. Перед Халикакабом на скамейке молча сидели Нагасэ [Инаба], Тайти, Кирияма и Аоки.

– Я. …Я, Иори Нагасэ, умру вместе с [телом Иори Нагасэ], – встав, без намека на нерешительность произнесла Нагасэ [Инаба]. От этой возвышенной манеры Тайти и остальные застыли, не в силах вымолвить ни слова.

– Что ж… это разумное решение… Аа… Как и ожидалось, чудесных изменений не произошло…

– Но можно напоследок еще кое-что спросить? – неотрывно глядя на того, кто вел ее к смерти, спросила Нагасэ [Инаба].

Она не выказывала ни страха, ни тревоги. Она приняла свою судьбу и смотрела ей в лицо.

Иначе такое выражение лица было бы просто невозможным.

– Это все в конечном счете… Что это было?

Чуть больше месяца назад между ними пятерыми начались хаотичные обмены личностями, и в итоге одному из них приходится умирать – что это все было?

– …Что это было… Ну, в общем… Об этом вам всем беспокоиться не следует. И в дальнейшем тоже…

Полный искреннего волнения вопрос Нагасэ Халикакаб отмел со скучающим видом.

– Такое мы принять не мо-… уа?!

Яростно вскочившую Кирияму остановила Нагасэ [Инаба].

– Да… я так и думала, что ты не ответишь… Ну и ладно. Но одно я тебе не позволю и не прощу, поэтому спрашиваю…

И с таким прекрасным и решительным выражением лица, что дух захватывало, Нагасэ [Инаба] произнесла:

– Больше ни с кем такое не случится?

Похоже, Нагасэ во что бы то ни стало хотела в этом удостовериться.

Конечно, об этом просто нельзя было не думать. Придется ли в будущем Тайти и остальным снова проходить через такие же кошмарные, бессмысленные испытания? Это действительно вопрос жизни и смерти.

Но неужели именно это сейчас грызло Нагасэ?

Неужели именно это сейчас может грызть человека?

Человека, стоящего на пороге смерти.

Надевший [тело Гото] Халикакаб, услышав этот вопрос, какое-то время стоял неподвижно. В лице он, конечно, не изменился, однако все равно Тайти показалось, что он чуть-чуть удивлен.

– …Конечно, нет.

В его голосе прозвучало что-то вроде искренности.

– …Аа, уже пора, – внезапно произнес Халикакаб.

Он не дал даже шанса подготовиться.

[Тело Инабы] на миг застыло. А потом легонько покачало головой.

– Что… – и тут, едва успев раскрыть рот, [Инаба] уткнулась взглядом в Халикакаба в [теле Гото].

– Ах ты!.. Нет, главное не это: Иори –

Халикакаб с [внешностью Гото] на эти слова никак особо не отреагировал, и Тайти понял, что «обмен», судя по всему, закончился.

Одновременно с возгласом Инабы открылась дверь палаты интенсивной терапии.

В этот момент –

Все-таки слова Халикакаба –

Не в силах дышать, вся четверка вглядывалась в то, что там, за дверью.

Пожалуйста, пусть окажется, что ты соврал – молились все.

Пожалуйста, пусть это будет еще не конец.

Пожалуйста, не дай всему закончиться.

Не швыряй в нас эту реальность.