Джоча Артемий Балагурович
Джоча Артемий Балагурович
Тропинка в зеленый мир
ТРОПИНКА В ЗЕЛЕНЫЙ МИР.
Грубый тесак с громким стуком опустился на деревянную доску, и очередная крысиная голова, сверкнув усами в полумраке комнаты, полетела на пол к уже валявшимся там нескольким ей подобным. Крул привычным движением ладони катнул обезглавленную тушку крысы белесым брюхом вверх, сделал на брюхе продольный надрез, затем, вновь перевернув крысу, схватился за хвост и резким движением содрал с тушки шкуру. Освежеванная тушка казалась крохотной в мозолистых руках мутанта. Крул наклонил доску и смахнул тушку в стоящую рядышком помятую кастрюлю. Его рука протянулась к небольшой кучке, в которую были сложены убитые крысы. Выхватив новую крысу за хвост, Крул со смачным шлепком припечатал тельце к доске. Нож в очередной раз со свистом рассек воздух, отсекая голову.
- Ты это специально, Крул!? - возмущенно воскликнула Делайла.
Крул и ухом не повел. Все тем же отработанным движением он освежевал очередную крысу и потянулся за следующей. Делайла, до сего момента бездельничавшая, развалившись в углу комнаты на слишком короткой для женщины-мутанта старой кровати, резко вскочила. Кровать многострадально скрипнула, готовая вот-вот развалиться на части, но ей кажется повезло уцелеть на этот раз, вовремя избавившись от немаленького веса Делайлы.
- Прекрати! Я уже слышать не могу эти звуки! - раздраженно крикнула Делайла.
- Я всего лишь готовлю нам ужин, - невозмутимо ответил Крул.
Со стороны могло показаться, что огромный мутант непробиваем. Если же принять во внимание то, что Делайла была непосредственным командиром Крула в армии мутантов, это могло быть воспринято ей, как попытка игнорировать старшего по званию, граничащая с дерзостью, чего Делайла на дух не переносила в своих подчиненных. Впрочем, о какой субординации могла сейчас иди речь, когда в пустошах на мутантов устроена настоящая охота, и они все оказались равны вне зависимости от званий и прошлых воинских заслуг. Поэтому сейчас воспринимать отношения рядового Крула и мастера-лейтенанта Делайлы, как отношения командира и подчиненного уже не имело никакого смысла. И Делайла это неохотно, но вынуждена была признавать. Но, привыкшая повелевать, она не допускала даже мысли, что с ней могут обходиться непочтительно.
Окажись сейчас с ними кто-то рядом в хижине, он заметил бы, как сквозь каменное выражение лица черноволосого мутанта в уголках его прищуренных глаз уже начали просачиваться едва сдерживаемые капли давно копящегося раздражения. Крул пребывал в таком состоянии, что готов был взорваться и прекратить раз и навсегда уже номинальное, но от этого не менее деспотичное верховенство Делайлы, если она еще раз рявкнет на него. Скрутит ее по рукам и ногам и отшлепает, как маленькую вздорную девчонку с той лишь разницей, что такую девчонку под сотню с лишним килограмм весом не так то просто перекинуть через колено. Ну да Крул был не из слабых и даже среди мутантов считался гигантом.
Вот уже несколько недель они вместе шатаются от одного заброшенного поселения к другому. Прячутся по темным углам в каких-то развалинах, перебиваются чем попало, и крысиное мясо на ужин не такой уж и плохой выбор среди всего остального. Они стремились уйти подальше от тех мест, где недавно разворачивались ожесточенные сражения между войсками Мастера и подразделениями Братства Стали, пробираясь пограничными землями, которые не находились ни под чьей юрисдикцией. На этих ничейных территориях были изредка разбросаны запущенные фермы и обнищавшие малонаселенные поселки. Вот на одной из таких заброшенных ферм мутанты сейчас и скрывались.
- Мне уже надоели эти крысы! Эта грязь! Клопы и вечные скитания! - капризно, что ей было несвойственно, пожаловалась Делайла. - Неужели мы не можем просто пойти в поселок людей и хотя бы разок увести у них корову? Я уже и не помню, когда в последний раз пробовала нормальную пищу!
Крул в сердцах бросил нож, и тот, с бренчанием ударившись о доску, отлетел в угол хижины. Встав в полный рост, мутант едва не уперся макушкой в крышу строения. Уже начиная заводиться, он обманчиво спокойно поинтересовался:
- А кто из нас настоял, чтобы покинуть "Ржавую Банку" и уйти от людей? Полковник Хоукинс ведь предлагал нам остаться и обещал защиту! Но ты ведь не захотела! Ты слишком горда, чтобы принять покровительство человека! Ты так сильно ненавидишь людей, что не пожелала принять его предложение!
- Я никогда не пойду в услужение людям, рядовой Крул, - холодно отрезала Делайла. - И ты это прекрасно знаешь! Достаточно того, что мы спасли их жалкий городишко от полного уничтожения!
- Ну конечно! - с горечью расхохотался Крул. - Ты ведь еще продолжаешь воевать! Не можешь простить, что тебя, как селедку, засунули в стеклянную банку и продержали там, едва не заморив до смерти. А война уже закончилась, Дел! И удел проигравших..., - Крул схватил за хвост неразделанную крысиную тушку и потряс ей перед лицом мастера-лейтенанта, - ...довольствоваться объедками со стола победителей! А если кому-то из грязных мутантов вздумается по глупости привлечь к себе внимание, покусившись на брамина на одной из людских ферм, то на него быстренько устроят облаву, участие в которой с превеликим удовольствием примут стальные братья. Ты этого хочешь!?
Лицо Делайлы даже несмотря на свойственный мутантам землистый оттенок кожи заметно покраснело от гнева, уже не так сильно контрастируя с огненно рыжими волосами.
- Рядовой Крул, да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне!
Крул, поначалу безбоязненно встретивший пылающий гневом взор своего командира, в последний момент не выдержал клокотавшей в глазах Делайлы ярости и поспешно опустил взгляд, почувствовав неприятный холодок от прозвучавшего в словах мастера-лейтенанта стального тона. Нет, Крул не был трусом. Он открыто смотрел в лицо смерти, он не пасовал перед опасностью, бесстрашно шел в бой, но перед этой женщиной он был безоружен. Крул искал этому причину и не находя рационального объяснения своей робости, в итоге все списывал на укоренившуюся привычку подчиняться старшему по званию. Может быть, он боялся признаться самому себе, что уже давно любит Делайлу и потому готов покорно сносить все ее выходки?
Сама Делайла от подобных мыслей была еще дальше, чем Крул, и потому, видимо, желая закрепить столь сокрушительный успех, ради профилактики уже хотела обрушить на рядового очередную порцию забористых ругательств, но тут скрипнула входная дверь хижины, и внутрь скользнул тщедушный человек в замызганном темно-синем комбинезоне. Встав возле двери, он поправил на своем носу треснувшие очки и негромко заметил, воспользовавшись возникшей паузой в перебранке:
- Извините, что вмешиваюсь, но вас слышно за полмили отсюда. Если вы и дальше будете продолжать в том же духе, то вся малонаселенная округа вскоре узнает, кто поселился на заброшенной ферме, - человек в очках сделал многозначительную паузу, чтобы смысл сказанного дошел до взвинченных мутантов. Переводя ироничный взгляд с одного мутанта на другого, он назидательно добавил: - Сомневаюсь, что вам бы этого хотелось.
- Скорее ты их приведешь у себя на хвосте, шастая по округе, - язвительно заметила Делайла. - И какого черта, Майлз, ты вообще с нами увязался!?
Крул облегченно вздохнул, поняв, что внимание разгневанной Делайлы на какое-то время переключилось на Майлза, которого по неведению угораздило попасть под горячую руку разъяренной женщины-мутанта. Признаться, и самому Крулу был интересен ответ на заданный Делайлой вопрос. Питер Майлз был инженером в "Ржавой Банке" - форпосте Братства Стали, когда Крул и Делайла впервые познакомились с ним. Причины, побудившие самих мутантов отказаться от предложения остаться на базе Братства, были так или иначе, но вполне объяснимы, но вот почему вместе с ними базу покинул Майлз - в этом для Крула крылась загадка. Как сам не раз объяснял Майлз, он захотел посмотреть внешний мир, так как всю свою сознательную жизнь провел сначала в убежище, а потом в "Ржавой Банке", которая сама не слишком то отличалась от убежища. Он лишь изредка бывал на поверхности - и пробыл там ровно столько, чтобы обнаружить у себя симптомы врожденной агорафобии. По его словам, он твердо уверился в том, что будет неполноценным человеком, если не поборет в себе эту болезнь.
