132 По информации из штаба Ленинградского фронта их дивизия прибывала в местечко под названием Лодейное Поле через два дня. Добираться туда Найдёнову предстояло наземным транспортом - на автомобиле. Колонна формировалась за городом, куда Владимир приехал на трамвае. Начальник колонны указал ему на потрёпанный ЗИС-5 и сказал: "Вон на этой лошадке и поедете. Водитель - Коновалов".

Коновалов понравился Володе своей спокойной деловитостью. Небольшого роста сорокалетний крепыш в чёрных ватнике и ватных штанах, заправленных в валенки серого цвета, проверял крепление какого-то агрегата, стоявшего в кузове машины. Убедившись, что с грузом всё в порядке, он подошёл к мотору, открыл правую часть капота и стоял, внимательно всматриваясь в подкопотовое пространство. Потрогал провода, ремень привода вентилятора, а на утвердительный вопрос Найдёнова: "Едем вместе?" - только молча кивнул головой, даже не взглянув на говорившего. Найдёнов отошёл от машины, закурил и, обернувшись, поймал на себе оценивающий взгляд прищуренных коноваловских глаз. Ещё больше он зауважал водителя, когда они проехали самый опасный участок пути - 30 километров по льду Ладожского озера. Перед тем, как въехать на лёд, Коновалов остановил машину, вышел, до упора открыл дверь кабины со своей стороны и проволокой привязал её к левому крылу через специально, видимо, просверленные для этого отверстия в дверце и крыле. То же самое он проделал с дверью со стороны пассажира. А на удивлённый взгляд, сидящего в кабине Найдёнова он дружелюбно констатировал:

"Вот так и поедем, товарищ лейтенант".

133 Владимир понял: для чего всё это было проделано тогда, когда они проезжали мимо, уткнувшегося в лёд радиатором, новенького ГАЗ-ММ. Передние колёса этой машины ушли под лёд, а сама она только и держалась на поверхности благодаря радиатору, да задним колёсам. Через открытые дверцы кабины было видно, что она до сидений заполнена водой, но людей там не было. Люди хлопотали вокруг машины и среди них, видимо, был и водитель, вовремя выскочивший из кабины благодаря открытым дверям.

"Давай поможем...", - рванулся было Владимир, но Коновалов резким голосом остановил его:

"Нельзя нам останавливаться. Там работают люди знающие своё дело. Мы же должны двигаться! - и, помолчав, - Недавно налёт был. Нам повезло, авось проскочим. - Но, видимо, устыдившись своей резкости, примирительно добавил, посмотрев на пассажира и улыбнувшись, - ... товарищ лейтенант".

Когда выехали на берег, прямо в посёлок Кобона, водитель заметно повеселел:

"Ну вот, теперь до Лодейного - по суше".

В Кобоне колонна разделилась. В Лодейное Поле были направлены только три машины. До места назначения ехали долго - почти 6 часов. Водителя - как подменили. Он не умолкал всю дорогу. Владимир такое услышал от него о начале войны, что если бы не те часы, проведённые с ним на льду в открытой кабине под пронизывающим ветром - водителя следовало бы арестовать прямо здесь - на месте за такую гнусную "ложь".

Рассказы водителя, видимо, на всю жизнь врезались в память Найдёнова - так его возмутило их содержание. Не раз в своей военной 134жизни он возвращался в воспоминаниях к тем рассказам Коновалова. Задавал вопросы, обречённые ещё на долго оставаться безответными:

"Как же так: на складах новенькие ППШ без патронов, а бойцы в бой шли с одной винтовкой на троих против фашистов с автоматами? Как же так: самолёты без горючего? Почему полками командовали капитаны? Куда подевались наши старшие офицеры? Почему фашисты так легко прошли эту тысячу километров от границы с Польшей до Ленинграда всего за каких-то полтора месяца? По 20 километров в день - как на параде?!"

Вначале лета дивизия формально поступила в распоряжение командующего Волховским фронтом, а фактически она подчинялась напрямую Москве - Ставке Верховного.

Комдив собрал всех офицеров и объяснил поставленную перед дивизией задачу:

"Мы будем располагаться в тылу наших войск в качестве заградительного щита. Ограждать будем наши тылы от всякой дезертирской трусливой сволочи. Не жалеть этих гадов!"

"А может от того немец так быстро идёт по нашей земле, что народ наш трусливый?"- подумалось Найдёнову. Но личный опыт общения молодого лейтенанта с этим "народом" говорил об обратном. Очень скоро у Найдёнова сформировалась своя стратегия: "По нашим не стрелять; наших отступающих ловить, но по ним не стрелять". В последствии эта стратегия оправдала себя полностью, хотя у Найдёнова с комиссаром полка и был неприятный разговор по этому поводу после ТОГО боя.

Предрассветный туман рассеивался, когда грянули залпы нашей 135артподготовки.

Перед войсками Волховского фронта была поставлена простая для понимания, но очень сложная, а скорее - не выполнимая в сложившейся ситуации, задача: прорвать укрепления противника, соединиться с войсками Ленинградского фронта, оттеснить немцев на юг, а северную отсечённую группировку фашистов - уничтожить. Таким образом город Ленинград будет разблокирован.

Найдёнов, сидя в ещё не просохшем от вчерашнего дождя окопе на расстеленной плащ-палатке, мысленно представлял себе как разворачивается операция: вот сейчас после гаубиц отработают гвардейские миномёты и в атаку пойдут танки, а под их прикрытием - пехота. Но что-то происходило не так, он это чувствовал - наши пушки очень скоро замолчали, а характерного хриплого воя стартующих снарядов "Катюш" он так и не услышал, хотя точно знал: вчера в километре от позиций его взвода батарея "Катюш" готовилась к работе. Всё чаще стали слышны разрывы немецких снарядов. Проанализировать ситуацию ему помешал страшный грохот. Найдёнову показалось, что снаряд разорвался прямо над его головой. Когда пороховой дым рассеялся, а звон в ушах сменился знакомыми звуками человеческого кашля - он понял что случилось. Снаряд угодил прямо в огромную сосну, стоявшую позади окопа метрах в десяти. Ветер дул сзади, поэтому их участок окопа накрыло облако порохового дыма. Осколком разбило пустой патронный ящик, а щепка от него вонзилась в щёку связисту, сидевшему рядом с Найдёновым и возившемуся с полевым телефонным аппаратом. Санинструктор щепу удалил и перевязал связиста так, что казалось будто у человека болят зубы 136и образовался громадный флюс. По адресу молодого связиста уже и шутки посыпались, когда зазвучал зуммер полевого телефона.

"Приготовиться к отражению вражеской атаки", - раздался в трубке знакомый голос комбата.

"Вас понял, товарищ третий - подготовиться к отражению вражеской атаки, - неуверенно продублировал команду Найдёнов. - Какую атаку? Мы же должны атаковать, а не нас?"- мысленный вопрос остался без ответа.

"Передать по цепи: "приготовиться к бою". По нашим не стрелять", - скомандовал Найдёнов.

День был безоблачный. Солнце уже стояло высоко, но удобно для людей найдёновского взвода - слева и немного сзади. В его лучах легко было различить на фоне дальнего перелеска группу людей как-то хаотично двигавшихся в сторону Найдёнова. В бинокль он узнал наших.

"Не стрелять!" - заорал лейтенант на солдат, которые уже взяли на мушку группу неизвестных. Через пять минут "неизвестные" были в двадцати метрах от расположения взвода. Найдёнов дал автоматную очередь по верху и скомандовал, высунувшись из окопа:

"Всем лежать, старшего - ко мне".

Вскоре в окоп рядом с Найдёновым свалился грузный человек в грязной разорванной гимнастёрке, с огромным синяком под правым глазом. Кулём свалившийся на дно окопа, прикладом своей винтовки он больно стукнул лейтенанта по ноге. Превозмогая боль и обращаясь к неизвестному, Найдёнов скомандовал:

"Докладывайте!"

"Старший сержант четвёртого отдельного стрелкового полка Груздев, - 137неожиданно звонко заговорил неизвестный. Указывая на запад, он продолжил. - Там прорвались два танка и около взвода немцев".