"Большой и горячий, - согласился Петров - Я даже ощутил тогда его жар. Испугался уж потом, когда думать стал о том, чтобы с нами было если бы..."
"Ну, ладно - не будем о плохом. Живы мы с тобой и живётся нам хорошо. Вот и радуйся".
"А я и радуюсь", - весело воскликнул Петров, поднимаясь со скамейки вслед за Найдёновым.
Перед дверью электрички, которая должна была унести Найдёнова на Карельский перешеек, друзья обнялись.
"Ну, всё, жду твоего звонка", - сказал на прощание Владимир 148Михайлович и прошёл в вагон.
----------------------------------
Каретников встретил известие о том, что его приглашают на рыбалку без особой радости.
"Надо ехать, а то Машка уже ко мне пристаёт: что с тобой, да что с тобой", - помолчав, сказал он.
"Вот и правильно, - облегчённо вздохнув, сказал Семён Семёнович. - Теперь определи день, чтобы он мог тебя встретить".
"Чего тут определять - завтра и поеду".
"Тогда я пошёл ему звонить. Как ты будешь одет? Он же должен тебя узнать, когда встретит тебя на платформе", - спросил Петров.
"Чёрная прорезиненная куртка; рыбачья шляпа с большими полями - тоже чёрная; болотные сапоги, - Каретников подумал и добавил, - рюкзак за плечами".
"Хорошо, - сказал Петров, натягивая в прихожей плащ (на улице моросил дождь), - я переговорю с ним и к тебе зайду".
Они вместе вышли из квартиры Петрова. Один пошёл звонить, другой - к себе домой.
Семён Семёнович быстро справился с задачей и уже через 15 минут, стоя в дверях квартиры Каретникова, рассказывал ему о результатах разговора по телефону.
"Он просит тебя, чтобы ты ехал на девятичасовой электричке. Тогда у него ты будешь в одиннадцать часов. И ещё он просит, чтобы ты взял с собой удочки и держал их в левой руке, когда выйдешь из поезда на платформу".
149 Каретникову идея с удочками понравилась. Он сделал три хорошие разборные бамбуковые удочки, использовав при этом медные трубки, принесённые ему Иваном, в качестве стыковочных узлов. И испытать эти удочки ему уже давно хотелось. Но, всё же, выслушав просьбу Петрова, он удивлённо пожал плечами и сказал:
"Пожалуйста, мне не трудно".
"Чего ты удивляешься, Олег. Он же разведчик, а у них свои закидоны. Делай, как он просит, и всё будет впорядке", - сказал Петров.
----------------------------------
Каретников всё так и сделал. Он вышел на платформу, к которой его доставила электричка точно по расписанию. С ним из поезда на платформу из разных вагонов вышли ещё три человека. Но они быстро куда-то исчезли, как будто растворившись в сумраке дождливого дня. Каретников остался на платформе один. Он покрутил головой, но ни в одной, ни в другой части платформы не было видно ни одного человека. Подождав так минут десять, он стал уже прикидывать: как ему перебраться на противоположную платформу, чтобы ехать назад, когда сзади услышал голос с вопросительной интонацией: "Олег Палыч?"
Он повернулся и увидел перед собой человека в офицерском плаще и кожаной кепке на голове. Тогда - у Петрова, Каретников видел этого человека мельком, а вот теперь рассматривал его в упор. Гладко выбритое лицо давало возможность увидеть глубокие морщины, проходящие от носа к уголкам губ и массивный волевой подбородок с ямочкой на нём. Физиономистика, которую пытался изучать и усвоить Каретников, вначале своей научной деятельности и в которой разочаровался после того, как, вычислив по чертам лица характер одного человека, жестоко ошибся в нём потому, что в последствии оказывалось, что человек имеет абсолютно противоположные, вычисленным по законам 150физиономистики, качества. И вот сейчас он впился взглядом в лицо стоявшего перед ним человека, который, заметив это, всё понял, усмехнулся и сказал:
"Олег Павлович, бросьте это, я знаю, что вы психиатр, но физиогномика это же не наука. С её помощью даже темперамент человека не вычислишь. Я часто на этом обжигался".
"Вы правы, Владимир Михайлович, я тоже очень скоро отказался от этого лженаучного метода. А сейчас - это чисто рефлекторно так смотрю на вас, смотрю как врач на своего пациента. Извините".
"Не стоит извиняться, Олег Павлович. Я предлагаю следующий сценарий нашего общения. Сейчас мы идём ко мне, и вы мне всё рассказываете. И если мы поймём друг друга и, более того, окажется что можем быть полезными друг для друга - тогда завтра утром предлагаю вам совместную рыбалку. Как вы находите мои предложения?"
"Я согласен, Владимир Михайлович, идёмте", - сказал Каретников; и двое мужчин направились к спуску с железнодорожной платформы.
В доме стол был заранее накрыт к чаю и Найдёнов пригласил гостя "с дороги попить чайку".
Хозяин разлил по бокалам чай и тут же спросил:
"Значит, вы считаете, что у наших людей плохо с памятью?"
"Да, я так считаю, - несколько вызывающе повысив голос, подтвердил Каретников. - Более того, у советских людей абсолютно бытовое мышление и поэтому мы живём значительно хуже того, как могли бы жить. Я надеюсь, что с помощью моего препарата будет активизирована историческая память у советских людей. Есть в науке такое понятие - "генетическая память". Так 151вот, если такая память есть, то, значит, есть и орган за неё отвечающий, а если это так, то можно осуществлять гуморальную регуляцию этого органа".
"Что вы имеете в виду под выражением "гуморальная регуляция"? - попросил разъяснить Найдёнов.
"Гуморальная - это значит: через кровь, лимфу и другие жидкости, с помощью введения в них препаратов, можно добиваться желаемых изменений в соответствующих органах человека. - Каретников замолчал и после небольшой паузы добавил. - Вот, например, люди не помнят, что основная причина всех социальных потрясений - революций, бунтов, - экономическое неравенство среди них. Проще сказать - когда происходит слишком вопиющее расслоение общества на богатых и бедных - следует социальный взрыв. Римская Империя от этого погибла, царская Россия и мы неизбежно погибнем потому, что имущественное расслоение у нас налицо. Вы согласны?" - спросил он Найдёнова.
Тот задал уточняющий вопрос:
"Вы хотите сказать, что общество в СССР вновь разделилось на богатых и бедных?"
"Ещё не совсем разделилось. Или, точнее, разделение ещё не столь опасно, но оно полным ходом идёт к той роковой черте, когда исправление положения происходит через кровопускание".
Получив подтверждение тому, что он правильно понял собеседника, Найдёнов задумался.
"Ну, что же, - наконец сказал он, - может быть вы и правы. Наши люди в быту худо-бедно умеют осознавать и исправлять ошибки и, в основном, на 152одни и те же грабли не наступают. Другое дело - исторический процесс. Здесь я с вами, пожалуй, соглашусь - в этом человечество ходит по кругу. И если с помощью медицинских препаратов, кто-то сумеет разбудить, например, у советских людей память на ошибки их предков, то это будет очень хорошо. Бытовое мышление сделать..., или, лучше сказать, дополнить историческим. Здорово!" - воскликнул Найдёнов.
"Я рад, что вы меня понимаете", - расцвёл в улыбке Каретников.
К вечеру тучи куда-то разошлись. Диск солнца, подошедший к горизонту, сначала такой яркий, что и смотреть на него невозможно, как только коснулся края земли, - стал краснеть, яркость его поблекла, а когда половина его скрылась, то и совсем разрешил себя рассматривать.
"Завтра будет хороший день", - сказал Найдёнов, когда новые знакомые вышли из дома, чтобы подышать перед сном свежим воздухом. Им обоим было ясно, что сегодня каждый из них приобрёл, если не друга, то хорошего, порядочного знакомого. Такого знакомого, на которого, как на друга, можно было рассчитывать в трудную минуту жизни, зная наверняка, что такой человек не подведёт, не обманет, не предаст.
