Ухмылка самоиронии клеймила его лицо буквой "П", виселицей, триумфальной аркой, от подбородка - до поперёк лба.
-- Квадрат окна. В горшках -- желтофиоль, -- подмигнул, озираясь через плечо на проспект, где рано или поздно должна завыть полицейская машина, -- и копы, проносящиеся мимо!.. Остановись, мгновенье!
За плечом не виден проспект, а только руинированный остов здания. С прожектором, бьющим насквозь.
Карл сложил щепоть и ударил себя в грудь:
-- Души ты моей не понимаешь! Не думай, я не пьян, юродствуем помаленьку. Сейчас пророчество изреку. Но вначале сеанс ясновидения. Ты уже наткнулся на них, да? И, конечно, не подошёл, нет? Ещё подойдёшь. Ещё трахнешь там какую-нибудь девчонку. Нет, не так... Встретишь еётусамую... И ты, молокосос, -- а я тебе говорю, что ты молокосос, -- решишь тряхнуть стариной. На её пушистых ресницах будут лежать снежинки... Тряся стариной, ты какое-то время походишь вокруг да около... Но куда вы денетесь. Вы проживёте вместе достаточно долго, чтобы она стала обычной грустной тёткой. Ты ещё изменишь ей в клубе с ржущей тупизденью в шортах и колготках. Выйдя из сортира, ты оглянешься вокруг... И обнаружишь в углу танцпола взрослую дочку своей туалетной пассии, которая дико стесняется упоротой мамаши. Есть такой тип молодящейся старухи, навязчивой, как адская вонь, которая к месту и не к месту суёт свою несчастную дочку. Эта девочка будет чище, ясней самого чистого зеркала -- ты не увидишь её, ты увидишь себя. Вы вернётесь домой минута в минуту с любимой и, молча, броситесь в объятья. Об измену, надеюсь, тебе хватит ума промолчать. И не беситься, когда ей не хватит. Об измене... Нет, об измену... Ложь большой порок, чтоб ты знал. Честность ещё хуже.
Карл сделал жест самострела:
-- Ты ещё увидишь, как на Оконном Фестивале лакают НОРМ и шмалят. Как на фоне инсталляции ОКНА, выложенного креветками и презервативами, современное искусство, суки херачат селфи. Заэпическая перспектива? От нашего стола -- вашему столу! Не думай, я не со зла, пророки все такие, приятно проблеваться. Без умолку безумная девица...
Задумался:
-- Всё возвращается на круги своя. Спите себе, братцы, всё начнётся вновь, всё должно в природе повториться... Твоё счастье, что у меня ларингит, а то б и без гитары спел. Хорошие всё песни! Когда метель кричит, как зверь - протяжно и сердито, не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта... Ты набаловался уже с ОКНАМИ? Окна это здорово, но через окна не ходят в гости, а... дверям закрытым - грош цена, замку цена - копе-ейка!
Как собака-подозревака, прищурившись, он забодал камеру:
-- Признавайся, нацелился, как я, зачитать своё окно вслух? Не смеши, рановато. Поживи ещё лет ...дцать. Я тебя в хорошей компании оставляю, а именно...
Обводя глазок видеокамеры, Карл помахал лучом джойстика на пальце, ловя ускользавшую мысль за хвост, как ящерицу, поймал хвост.
-- Понимаешь, дружок, не все вышли из гоголевской шинели, некоторые вот из этого кольца. Вопрос, понимаешь ли, друг мой, стиля. Как он бы сказал, стилистики. Чувствуешь, сквозняком потянуло? Открывай блокнот, имя файла...
Карл сощурился, глядя в небо, и раздельно продиктовал:
-- Великие. Мёртвые. Старики... Ты никогда не задумывался, как до странности неудобно устроены электронные библиотеки? Как часто виснут, постранично и вразнобой всё выдают? Это наро-о-очно сделано, -- протянул отнюдь без праведного гнева, ехидно, с удовольствием, -- это сделано, чтобы не найти! Я тебе больше скажу: это никакие и не библиотеки! Это сборники цитат для пабликов. Когда что и найдётся, якобы целиком, то в девяноста девяти случаях из ста -- не оригинал, а краткий пересказ для чилдров! Ванильный. А изначальные тексты они ведь, прямо скажем, не всегда ванильные. Далеко не всегда... Хочешь секрет? Авторы цитат, девять из десяти указаны неправильно! Думаешь, я облегчу тебе задачу? Как бы да не так! Записывай: Уильям. Ещё Уильям... Ещё... Ой, хватит, заблудишься ты в этих уильямах!.. Осип, Иосиф, стихи. Уистен Хью. Оскар в редингской тюрьме. Из уст его куст алых роз. Виктору за это поклон. Марк. Опять Ульям! Ладно, целиком назову: Фолкнер. Отметь восклицательным знаком, пропустить никак нельзя... Эдгар и Рей... Хорхе Луис, Герман... Венечка-Венедикт... Знаешь, что такое катарсис? Узнаешь в конце вальпургиевой ночи. Айда в Польшу на десерт: Станислав, Ришард. Какие имена! Ну, и дижестив для пищеварения, две штуки Фрейдов. Картинки внука ещё не запретили? Я не в курсе, у меня личная коллекция... Если запретили, тем вкусней!
Карл одобрительно кивнул и жестом памятника простёр на объектив руку:
-- В добрый путь, Янис: по цепочке, по ниточке... От цитаты к цитате, вычисляя истинного автора, как льва по когтям, складывая отрывок за отрывком, переходя от окна к окну. Так скоротаем ночь, с великими стариками.
Дальше он просто читал, отрывки, афоризмы, куски поэм. Голос терял обертона, садился.
Помехи, шипение. Звук сирены.
Карл исчез и на минуту появился снова, вплотную:
-- Хватит, давай побазарим за жизнь. Души ты моей не понимаешь!
И снова: имена, афоризмы, цитаты. Вой сирены, ещё сигарета...
-- Дымят ихтиозавры грязные на рейде. И прелых лавров слышен аромат... Слышен?
"Отчётливо".
Помехи, шипение. Интонации есть, слов не разобрать. Хлоп, видео есть, звука нет...
Карл долил в стакан что-то из фляжки, глотнул и поднял, типа, ваше здоровье:
-- Налить вам этой мерзости?
"Налейте".
Сирена. Радикальные помехи. Конец видеофайла.
Удар донышком кофемакс неудачно пришёлся по углу клавиатуры, вытряхнул сахарную пудру и раскрыл его больше, чем надо, с обжигающим горьким глотком.
