«Ну, про экспертизы и стилистику мы еще поговорим. Тут вы сами себе выкопали яму», — подумал следователь, а вслух продолжил:

— Итак, у вас есть основание полагать, что Гаврилов украл у вас идею изобретения, будем называть вещи своими именами, и выдал ее за свою.

— Думаю, что так и было, — без недомолвок согласился Юрий.

— И у вас, как у всякого нормального человека, должна была возникнуть мысль о восстановлении справедливости. Это, согласитесь, естественная реакция. И что же вы предприняли в такой ситуации?

Александров давно понял, куда клонит этот простоватый с виду следователь военной прокуратуры, и решил немного поиздеваться над ним:

— А что бы вы предприняли на моем месте? Вызвали бы его в коридор, отвели в сторонку и сказали: «Как вам не стыдно?» А он бы покраснел до корней волос и извинился, мол, «Ой! Я больше не буду». Или вызвали бы его на дуэль и получили заряд в собственный живот — мол, пусть теперь он всю жизнь корчится в муках совести? Нет, уважаемый гражданин следователь. Я сделал по-другому — нанял киллеров и шлепнул его. Вы ведь к этому клоните?

— А в вас есть изюминка. Колорит какой-то особый, — нисколько не обижаясь на Александрова, произнес Паламарчук. — И все же вы не ответили на мой вопрос.

— Если вы подметили во мне изюминку, то это заблуждение. Во мне целый мешок изюму, могу поделиться, А что касается ответа на ваш вопрос, то скажу так: мне казалось, его и убить мало, простите за откровенность. На земном шарике только немного чище бы стало. Но я его не убивал.

— Ну, ладно. Вернемся тогда к вопросу об экспертизах, которых, как я понял, вы не отвергаете, так?

— К чему вы это?

— К тому, что экспертиза установила авторство еще одной заявки, о которой мы пока не говорили. Ее прислал из Серовска некий гражданин Барабашкин Ю. А. Так вот, этот Барабашкин не только взял на вооружение вашу тактику, ваши результаты, ваш стиль и даже пунктуационные и грамматические ошибки. Экспертиза говорит, что у заявок, подписанных вами и Барабашкиным, один автор. И автор этот — вы!

— Что вы говорите! Это такая новость для меня! Может, вы поведаете и о том, каков результат рассмотрения заявки этого Барабашкина? — Юрий продолжал играть со следователем. Видимо, он чувствовал свою стопроцентную неуязвимость и мог себе позволить игру с огнем. — Может, вы мне скажете, что изобретение, подписанное Барабашкиным, так же как и предшествующее, подписанное мной, тоже отвергнуто? И тоже на основании отрицательного заключения, данного неким научным светилом С. И. Гавриловым? Впрочем, когда вы мне об этом сообщите, я не знаю, потому что сейчас мой обеденный перерыв закончился. Если я вам еще нужен, а думаю, что нужен, то вызывайте меня по всем правилам. Все равно без протокола нам не обойтись. Ведь так, гражданин следователь? Я правильно употребляю терминологию?

— Вы все употребляете правильно, — сделав ударение на слове «все», ответил Паламарчук. — И об отрицательном результате вашей же заявки, посланной якобы из Серовска, тоже намекаете правильно, и, думается, неспроста. А повестку я вам обязательно пришлю, по всем правилам.

За те три дня, которые поместились между этими разговорами и появлением Александрова в прокуратуре по повестке, следователь сделал все возможное, чтобы докопаться до истины и понять, где собака зарыта. Он уже нисколько не сомневался, что смерть Гаврилова как-то связана с тем, что тот похитил и воспользовался чужими изобретениями. Но как? Ему выделили в помощь трех лучших спецов — компьютерщиков, и они буквально файл за файлом перерыли содержимое компьютерной памяти. И молодой старлей, из тех, что консультировали Василия Аполлинарьевича при первом его знакомстве с обстоятельствами дела, нашел-таки какие-то фрагменты неизвестной программы. Он доложил об этом следователю, пояснив, что его внимание привлекли некоторые сохранившиеся комментарии, в которых фигурировали термины «infrazvuk» и, в русскоязычном написании, «ОСПА». Но что это была за программа и каков смысл и назначение этих терминов, установить невозможно. Про программу по некоторым признакам еще можно предположить, что это могла быть самонастраиваемая программа управления каким-то процессом оптимизации. Причем в ней задействованы и каналы управления звуком, да и колонки действительно были подключены. Но это все, что смогли установить спецы-компьютерщики, большего они были не в состоянии сделать.

Теперь у Паламарчука появилась хоть какая-то, пусть и микроскопическая зацепка, есть с чего начать разговор с Александровым. Тот пришел в назначенное время и с лицом, ничего не выражающим кроме скуки, уселся на предложенный стул напротив следователя. После обязательных протокольных вопросов, касающихся личности и паспортных данных свидетеля, следователь еще раз попросил повторить все, что Александров говорил при первом неофициальном разговоре, чтобы протокольно зафиксировать эти сведения. Затем спросил:

— Вы признаете, что вторую заявку, посланную из Серовска, написали вы и подписались вымышленным именем Барабашкин Ю. А.?

— Да, ее написал я и подписался вымышленным именем Барабашкин Ю. А.

— С какой целью вы скрыли свое подлинное?

— Дело в том, что доктор технических наук Гаврилов С. И., осуществляя экспертизу моей первой заявки и дав на нее отрицательный отзыв, в то же время воспользовался ее материалами. Через некоторое время в закрытом научном журнале он опубликовал статью, в основу которой и легли эти похищенные материалы.

— Постойте, но вы в первом нашем разговоре не упоминали об этой статье. Мы говорили о закрытых научно-технических отчетах, которых не было, и о появившемся изобретении якобы Гаврилова. Чем вы можете доказать, что эта статья после вашего разговора с ним действительно была?

— А что тут доказывать? Пожалуйста: «Морской вестник», серия «К», № 6. А то, что основа этой статьи содрана с моей заявки, легко установить, если положить рядом оба эти материала. Кстати, таким же образом можно установить и то, какой материал был опубликован первым. Мой был заявлен чуть ли не на год раньше.

— И после этого вы встретились с Гавриловым на предмет научной дискуссии по поводу вашей заявки?

— Нет. Мы с ним встретились после того, как по его заключению мое изобретение было отклонено, но до того, как появилась его статья в «Морском вестнике». Тогда, во время той встречи, он только вскользь упоминал о том, что у него есть закрытые научно-технические отчеты по этой теме. Но это была ложь, таких отчетов не существовало.

— О чем же тогда был у вас разговор с Гавриловым?

— Да, в общем, ни о чем. Он сказал как-то мимоходом, что моя идея не неосуществима, будто бы он этот вопрос уже досконально проработал. Но и это была ложь. Мои материалы, когда Гаврилов их увидел, его явно заинтересовали, и на нем печатными буквами было написано, что видит он их впервые. Вот тут он и предложил дать мне свою, по современной терминологии, «крышу». То есть защиту своим именем, своим ученым авторитетом. Предложил ставить под моими работами и его авторство. Но только чтобы его фамилия, несмотря на нарушение алфавитного порядка, стояла первой.

— И вы отказались? Почему? Насколько я знаю в научном мире это широко распространено.

— Ну, широко не широко, я в таких сараях с подобными крышами не нуждаюсь. Да и не в этом, в конце концов, дело. Главное — я разобрался, что за гусь этот Гаврилов.

— Ну, узнали. И дальше что? Какой смысл в этих ваших шаржах со второй заявкой? Зачем было ее писать и направлять под вымышленной фамилией, да еще из Серовска?

— Серовск — это случайно. Просто приятель отправлялся туда в командировку и по моей просьбе послал оттуда бандероль с документами. А именем я подписался другим для того, чтобы проверить, частный ли это для Гаврилова случай воровства чужих мыслей. Может, это эпизод, и он так поступил только в отношении меня, или у него это система — интеллектуально грабить беззащитных авторов. Ведь я специально подбросил ему приманку в виде такой программы, которой ему недоставало в его, в свою очередь, украденной у меня же заявке.