Оправившись от первого шока и продолжая оптическую перестрелку с этими глазами-лазерами, Сергей на минуту отошел к угловому столику, за которым сидели свободные официанты, и, поговорив о чем-то с одним из них, черкнул несколько цифр на бумажной салфетке.

Столик со стреляющими глазами, а там кроме них еще были две пары женских и пара мужских глаз, вскоре освободился. Находящийся все еще во власти призрачного очарования, Гаврилов все-таки довел обед со своей спутницей до логического завершения в своей однокомнатной квартирке возле метро, иначе он не был бы самим собой. Но делал он все механически, без эмоций и, прощаясь с подругой на пороге своей квартиры уже в девять вечера, виновато развел руками. О дальнейших встречах разговора не заводил.

Телефонный звонок в его квартире каждый вечер звонил почти беспрерывно. Сегодня, как и обычно, звонков было много, мужских и женских, нужных и не нужных. Но самый нужный раздался после двадцати трех часов. Низкий, слегка поскрипывающий голос произнес:

— Здравствуйте! Это вы?

В обычных условиях Гаврилов бы посчитал этот тембр голоса неприятным, но сейчас он видел за этим голосом только глаза его обладательницы. Он безошибочно догадался, что это именно она. Он был уверен, что она воспользуется телефонным номером, который ей при выходе из кафе приватно передал официант.

— Да, это я. Зовут меня Сергей Ильич… Сергей, — поправился он. — Я очень рад вас слышать. А вы так и желаете остаться приятной незнакомкой?

— Ну, нет, отчего же. Познакомиться мы можем. Но только, вероятно, по телефону. Отзываюсь я на имя Зинаида Петровна.

«Банальная оригинальность», — отметил про себя Гаврилов, но посчитав, что женщине, да еще с такими глазами, это простительно, ответил:

— Очень приятно! Но кто вы и откуда, и почему считаете, что знакомство должно остаться только телефонным?

— Я звоню из гостиницы, это на Московском проспекте. Судя по номеру вашего телефона, на другом от вас конце города. И через час уезжаю домой, в Москву. Такси внизу уже, наверное, ждет. Я с трудом до вас дозвонилась — все время занято. Вы такой занятой и интересный молодой человек. Но Бог, видимо, есть, и в последний момент он все-таки соединил меня с вами. Я имею в виду — по телефону!

— Ну, почему я такой не везучий? — почти не притворяясь, заныл Сергей. — Только встретил женщину, которую видел лишь в мечтах, и на тебе…

— Да уж не скажите, — проворковала незнакомка, — а та красавица, что с вами в кафе пальцем на хлеб намазывала кабачковую икру? Не будете же утверждать, что это ваша жена?

Гаврилов утверждать этого не стал. Он посмотрел на часы. До отхода «Стрелы» оставалось ровно столько времени, сколько нужно, чтобы заказать такси и, если повезет, и заказ сразу примут, доехать до Московского вокзала.

— Какой у вас номер? — спросил он, уже переодевая брюки и натягивая ботинки.

— Номер чего? — спросила Зинаида Петровна.

— Да вагона, вашего вагона, поезд я знаю, часто на нем езжу.

— Кажется, десятый. Да, точно, десятый. Какой вы сумасше…

— Пока, до встречи!

С такси повезло, и уже через три-четыре минуты он сидел в машине. Назвав водителю время на пять минут меньшее времени отхода «Стрелы», Сергей спросил, доставит ли тот его к указанному времени на Московский вокзал. Таксист с сомнением покачал головой, мгновение колебался, затем назвал цену.

— Вперед! — скомандовал Сергей и попросил еще проехаться мимо чего-нибудь такого, где можно купить цветы.

Когда он, запыхавшись, добрался до десятого вагона, объект его страсти уже попрощалась с провожавшими ее все теми же двумя женщинами и мужчиной и вошла в вагон. Сергей успел вскочить в тамбур, оттеснив проводницу, и, протянув крайне удивленной Зинаиде Петровне цветы, неожиданно прикоснулся губами к ее щеке:

— Телефон! Ваш московский телефон?

До нее, наконец, дошло. Она сунула руку в сумочку и протянула, по-видимому, заранее приготовленную визитку. Он сжал ее руку, поднес ее к своим губам и, утонув на миг в этих бездонных блестящих глазах, спрыгнул на перрон. Поезд набирал ход. Так красиво начиналась одна из многочисленных, порой не менее красивых поначалу любовных историй.

Вернувшись уже последним поездом метро к себе домой, он только там, заварив чайку и отхлебывая его в одиночку на кухне с коньячком, позволил себе посмотреть на визитку. На белом прямоугольничке плотной бумаги стандартным красивым шрифтом вытиснено: «Торлин Клавдий Николаевич», и ниже телефоны, служебные и домашний. Ни места работы, ни должности, ни домашнего адреса. «Ну, и что? — подумал Сергей. — А ты что хотел увидеть, фотографию будуара Зинаиды Петровны?» — издевался он над собой. Но не успел выпитый глоток коньяка достичь конца пищевода, как Гаврилов догадался, что у него в руках визитка ее мужа. Значит, номер домашнего телефона — это ее номер. Теперь все понятно. Таким манером эта Зинаида Петровна сообщила и номер своего телефона, и то, что она замужем. Он стал вновь перебирать застрявшие в памяти детали образа этой женщины. Попытавшись откреститься от прекрасных темных глаз, представил ее рот с отчетливо вычерченными в его уголках возрастными складками, заметную паутину морщинок в устье век и выше переносицы. Ну, конечно, она как минимум лет на десять, а то и на все пятнадцать старше его. Хотя, что это доказывает? У него бывали варианты и похлеще — он вспомнил преподавательницу общественных наук в институте, с ее поздними, до полуночи, зачетами, и улыбнулся.

Гаврилов уже засыпал, когда мозг продырявила внезапная догадка. Торлин! Какая знакомая фамилия. Стоп! Да ведь это же начальник управления по кадрам их военного ведомства! Неужели такое совпадение? Как его инициалы-то? К. Н. Ты смотри, и это сходится! Вот повезло, так повезло! Кажется, привалило по-настоящему. Все-таки «пруха» ему действительно была. Воспаленное сознание рисовало ему картины прекрасного будущего, и сон не сразу одолел его.

А утром по пути на работу он спокойно обдумывал сложившуюся ситуацию и решал, самому ли ему позвонить первому в Москву, или дождаться, пока созреет для этого Зинаида Петровна. К этому времени на его погонах, которые он почему-то носил не всегда, и даже очень редко, было три маленьких звездочки старшего лейтенанта.

Гаврилов позвонил в середине дня, в обед, со служебного телефона. Московский номер долго отзывался длинными, часто повторяющимися междугородными гудками, пока, наконец, в трубке не раздался еще не забытый им за ночь низкий скрипучий со сна тембр ее голоса:

— Да, я слушаю. Кто это, говорите. Это же вы, Сергей Ильич! Я же вижу, что это вы!

— Конечно, это я, — взбодренный ее проницательностью, отозвался Сергей. — Как вы доехали?

— Ах, спасибо! Нормально доехала, только спала плохо. Вы не чувствуете в этом своей вины?

— Не чувствую, но виноват. Я со службы, Зинаида Петровна, — уловив в голосе собеседницы удовлетворение оттого, что он ей позвонил, Сергей справедливо решил до предела укоротить разговор. — Рад, что у вас все в порядке. Не забывайте нас. Ну, до звонка! — и положил трубку.

В этот день он был в приподнятом настроении, в обед в буфете много шутил, смеялся, рассказывал коллегам-сослуживцам всякие веселые истории и часто поглядывал на сновавшую за буфетной стойкой Аллу, которая отнесла повышенный тонус Гаврилова на свой счет. Однако с этим она сегодня ошиблась — старший лейтенант после рабочего дня ее не пригласил.

— Какой вы самоуверенный молодой человек, — сказала вечером телефонная трубка на письменном столе в однокомнатной квартире у метро. — Не начав разговор, кладете трубку. А вдруг я бы обиделась и не позвонила?

— Ну, что вы, что вы, Зинаида Петровна! — Сергей ликовал. Его тактика работала как эталонные атомные часы, точно и надежно. — Просто днем вынудили обстоятельства прервать разговор. Служба. А я человек подчиненный.

— И где вы, интересно, служите? Если не секрет, конечно.

— Конечно, секрет, прекрасная Зинаида Петровна, — решил подкинуть пороху в разгорающийся костер их отношений Сергей, — но если мы с вами когда-нибудь увидимся, то я вам смогу все доложить.